ПЕПЕЛ 7
Без тьмы не было бы понятия о свете. Для того, чтобы свет осознал себя, он должен иметь перед собой свою противоположность — тьму.
Лион Фейхтвангер
Я практически ничего не смыслила в футболе.
Я знала, что две команды должны были забить друг другу в ворота мяч, но как, зачем и почему это делалось и какие ещё при этом были правила, я не знала. Даже про лёгкую атлетику я знала больше, потому что ею занимался Орли. Я довольно часто ездила на его соревнования на разные спортивные стадионы, после чего помогала ему с уроками, ведь соревнования — дело довольно долгое, как это оказалось.
Парни и одна девушка, что предложила сыграть в футбол и которую звали Арил Вейсс, разделившись по командам, сейчас во всю пинали мяч, который летал из стороны в сторону в зависимости от того, кто его бил. Я заметила, что Орли довольно хорошо играл в футбол, по крайней мере, мне так казалось, ведь я в этом не разбиралась. Еран его временами хвалил, как и другие парни, имена которых я не знала. Диего был его противником, что меня даже как-то не удивило.
Они были как свет и тьма. Как борьба между добром и злом, как противостояние героя и злодея, как сражение мрака и лучезарности, заката и рассвета, дня и ночи. Как долгое соперничество агнела и демона. Без тьмы не существлвало бы света, а без света — тьмы. Они были противоположностями, которые не могли друг без друга существовать. И это их убивало.
— Глен, да? — вдруг, подсев ко мне, так как я сидела чуть дальше от всех девочек и Говарда, который отказался играть в футбол из-за своей фамилии, спросила Ирэн, смотря на меня своими голубыми тусклыми глазами, которые были бы очень красивыми, если бы в них не было столько пыли и мрака. Я кивнула на её вопрос. — Извини за Флиннов, потому что эта парочка не умеет себя спокойно вести.
Девушка посмотрела в сторону Бренды, которая держала в руках бутылку виски и грубо просила Говарда включить тяжёлый рок, а не какой-то там реп. Я взглянула на Ерана, стоявшего большим шкафом в воротах, которые, казалось, могли сломаться, если он на них повиснет, ведь сами ворота были не очень большими. Лицо парня выражало ярость и готовность перед боем, все его мышцы напряглись, отчего я подивилась, какой он сильный и накаченный, взгляд метался по полю, с какой-то свирепостью следя за мячом и соперниками. Да уж, один его вид навевал страх и неприязнь, как и у его сестрицы.
— Я заметила, — чуть улыбнулась я, пытаясь показать девушке, что я настроена дружелюбно и не держу зла, хотя где-то в глубине души я была очень сильно обижена. — Они всегда такие грубые и носят всё чёрное?
— Ты тоже это заметила? — равнодушно усмехнулась Ирэн с таким усталым видом, будто ей всё до смерти осточертело. — Кстати, я не только за это хотела извиниться, но и за то, что случилось на станции.
Я удивлённо на неё посмотрела, не в силах поверить в её слова. Она говорила с таким отстранённым видом, что не поверишь, что в глубине души она испытывала искреннее сожаления за то, что случилось. И это меня удивляло. Может, за маской безразличия горели самые настоящие чувства, которые так и хотели вырваться наружу, если бы не были заперты где-то в далёком тёмном сундуке?
— Ты была там? — изумленно спросила я, поправляя свои очки на переносице и чувствуя, как в груди всё горько сжималось от воспоминаний.
— Да, и всё видела, но ничего не сделала, чтобы спасти ни тебя, ни Орли, — Ирэн слабо вздохнула и достала из кармана джинсовой рубашки сигареты. Мне кажется или она всегда носила всё синее? — Будешь? — она протянула мне сигарету, но я резко покачала головой, вспоминая слова Флэта: «Они все пьют и курят, но ты этого ни в коем случае не делай, хорошо? Я люблю тебя». — Как хочешь.
Последние три слова, которые произнёс мне парень, когда мы наконец ушли от Диего, вертелись у меня в голове, словно дразнили меня, как это делали мальчики, которым нравились девочки, но которым они боялись что-либо сказать. Но Орли не был уже мальчиком, он говорил прямо о своей любви ко мне, признавался в этом не один раз в день, но сейчас эти слова уже не были такими, какие были, к примеру, как вчера. В них будто таился другой смысл, причиняющий мне только боль.
— А почему ты нам не помогла? — спросила я, боясь услышать ответ, и от этого я с силой сжимала рукав своего бежевого свитера.
— Из-за Диего, — выдохнула дым Ирэн и постучала пальцев по сигарете, стряхивая пепел. И этот пепел почему-то вызвал у меня странные и неприятные ощущения, словно кто-то колол иголкой сомнения мне в душу. — Я с ним в который раз встречалась и опять порвала с ним как раз перед вашим приездом и поэтому из-за его характера боялась пойти против него, тем более, что он был пьян и не было Мэтта.
Я была ещё больше удивлена. Я и не знала, что Диего стоило бояться, потому что он хоть и был грубым и наглым, но не выглядел опасным. Правда, он мог всё равно навредить — так он сделал с альбомом Орли, уничтожив его, как и самого парня. Меня переполняло непонятное восхищение перед Рейном, страх перед ним, как перед какой-то тайной, окутанной угрозами, зловещим туманом и ужасами, но при этом сама тайна не была страшна, она была печальна, похоронена в глубине сердца, покрыта лживым образом, который видели все вокруг и про которого никто не знал. И что же там скрывалось внутри? Этот вопрос меня просто распирал изнутри, превращая мой страх в потребность узнать это любыми способами, даже если это будет слишком жестоко.
— А причём тут Мэтт? — чуть нахмурившись, не поняла я и проследила взглядом серьёзное лицо Сиверса, который вёл мяч в сторону Орли, ведь они были соперниками.
Соперниками в игре, но никак не в жизни.
— Ну, знаешь, он как стена, преграда, буфер, мягкая подушка, которая смягчала и почти что останавливала гнев и ярость Диего, его грубость, идеотизм и жестокие игры с людьми, — ответив, Ирэн снова затянулась и выдохнула дым, отчего я вся сморщилась. И что люди находили в том, чтобы курить? Что такого в том, чтобы вдыхать этот едкий дым, заиягиваться, наблюдать за тем, как дым рассеивался в воздухе? Наверное, мне этого никогда не понять, потому что для меня это слишком противно. — И я даже не знаю, почему именно Мэтт пытался его успокоить, и почему тот так злился на всех и всё, словно внутри него что-то не давало покоя и терзало, отчего он такой и стал: грубым, жестоким и нахальным.
— И ты даже не пыталась это узнать, когда... когда встречалась с Диего? — не без боли в сердце спросила я, потому что я не могла не без трепета смотреть на Рейна, тот словно одним своим видом заставлял что-то пробуждаться во мне...
Надеюсь, это не была моя давняя любовь, а просто моё больное воображение.
— Он знал, что мне в принципе на всё плевать, поэтому ничего не рассказывал, когда я равнодушно у него что-либо пыталась выяснить, — слабо усмехнулась Ирэн, затягиваясь. — Да и зачем? Мало ли что у него там произошло в прошлом, меня же это не касается. Тем более это не мешает ему трахать меня, когда мы встречались.
Я залилась краской и опустила взгляд вниз, пытаясь скрыть в них не только смущение, но и разочарование. Разочарование из-за того, что Диего оказался далеко не таким хорошим и спокойным, каким был раньше. И что-то его просто сделало таким. Вопрос: что? Я хотела это выяснить у других людей, к примеру, у Ирэн, и не трогать самого парня, но, видимо, мне придётся. Но оставалась ещё надежда на Мэтта, может, он мне и поможет. Эта мысль вселяла в меня уверенность, которая редко когда присутствовала в моём сердце, полного страха и боли.
— Только не спрашивай меня хорош ли он в кровати, потому что, как мне кажется, он во всём хорош, — равнодушно улыбнулась Ирэн, глаза которой тускло сверкали в огне костра. — Ты ведь не просто так им интересуешься, верно?
Холод пробежал по спине, сковывая душу, когда девушка посмотрела на меня без какого-либо интереса. Но почему-то мне казалось, что внутри неё всё равно что-то двигалось, что-то шевелилось от чувств и любопытства, а не стояло, как в застывшем болоте. Но, может, это только мне так казалось? Потому что я привыкла видеть в людях всё самое лучшее, а точнее придумывать им это, присваивать, приписывать, делать вид, что в них что-то есть хорошее, словно они были персонажами книги, а я автором, который пытался создать характер для каждого героя. Правда, у меня это плохо получалось, потому что я создавала только одну ложь, которой обманывала только саму себя.
— Почему же? — я сделала возмутительное лицо, тогда как внутри всё дрожало от страха. — Я могу точно также интересоваться и Мэттом, и Джемом, и даже Говардом. Я могу тебе даже сказать, что Мэтт вчера порвал со своей девушкой, которая накричала на него как раз в том вагоне, в котором мы были с Орли.
— А, это была Эмма? — с забавой в голосе спросила Ирэн, в последний раз затягиваясь, а потом выкинула окурок куда-то в кусты, что меня задело: не любила, когда люди мусорили. — Он как раз и из-за меня порвал с ней. Правда, я с ним не встречалась, а просто общалась, а это мымра подумала, что мы пара, — она закатила глаза и рассмеялась.
— Так это была ты? — удивилась я, поражаясь такому совпадению и такому запутанному ходу событий.
— Конечно, мы ведь с ним давние друзья, как и с Орли и со всеми остальными, за которых я горой пойду, — твёрдо кивнула головой Ларсен с таким видом, что и я ей тут же поверила, что она очень преданна своим друзьям.
Только я уже забыла про Орландо и Диего, которые до сих пор играли в футбол, как они о себе напомнили. И не абы как, а громко, с криками и кулаками.
Началась драка.
Противостояние между светом и тьмой, сражение ангела и демона, бой добра и зла. Внутри всё перевернулось, перевополошилось, взорвалось от удивления и ужаса. Парни, которые ещё секунду назад играли в футбол, вдруг остановились и застыли вокруг Диего и Орли, которые кричали друг на друга, пока один из них не врезал другому. И это был Рейн, ведь Флэт никогда не полезет в драку первым, он постарается скорее решить дело мирным путём, а не дракой. Но, видимо, не в этот раз.
— Диего, чёрт возьми, угомонись! — начал уже терять самообладание Мэтт, пытаясь остановить дерущихся, но не только не они, но и Еран не давал ему это сделать.
Боль пронзила сердце, когда Рейн вдруг со всей силы врезал Орли по лицу, отчего из носа у него потекла кровь. Я видела словно всё в замедленной съёмке: волосы парня медленно парили в воздухе, когда он, скривив от боли лицо, выпрямился в полный рост (он был выше своего соперника) и ударил Диего в живот, тот застонал и перехватил на лету руку Орландо, который с жестокостью в глазах хотел ударить его в лицо. Сердце медленно стучало в груди, словно качало тягучую нефть, мурашки бежали по коже, как табун маравьёв, которые, казалось, имели вес в тонну килограмм, так тяжело мне было видеть всё происходящее. Я не могла в это поверить, не могла смотреть за тем, как парни избивали друг друга с таким отчаянием, с такими жестокими порывами, будто они вымещали друг на друге все чувства, все мысли и несказанные слова, которые хранили в своём сердце под прочным замком боли.
— Стойте! — чуть ли не плача от переполняющих меня эмоций, в отчаянии закричала я, срываясь с места и кидаясь к дерущимся парням, которые не обращали ни на кого внимания, кроме как самих себя. — Прошу!
Никто не пытался меня остановить, правда, Ирэн что-то мне прокричала, но я её не услышала: слишком громко стучало сердце в груди, мешая что-либо сообразить, так я волновалась и была в ужасе. Я подбежала к Орли, желая остановить его, вразумить, вернуть того ангела, которого я так любила и который, как мне показалось, никогда бы не причинил людям боли. Я схватила его за руку, останавливая и чувствуя, что она была горячая и липкая от крови, которая залила его рот и нос, как и лицо его соперника. Мгновение он смотрел на меня полным непонимания взглядом, силясь понять, что я тут делала, но не успел он что-либо мне сказать, а я оттащить его куда подальше от опасности, как кулак Диего вдруг случайно впечатался мне в лицо, вместо лица Флэта.
Я не смогла сдержать крик. Боль вулканом взорвалась во мне, распространяя жгучую лаву по всему телу, которая чуть ли не сжигала меня изнутри. Слёзы хлынули из глаз прежде, чем я это сообразила и попыталась остановить. Адские мучения настигли меня, словно я и вправду попала в Преисподнюю, где меня ждали ещё худшие испытания судьбы, страдания, слёзы и боль. Мне было плохо, ужасно плохо, смертельно плохо. Щека вся горела, будто огонь из Ада пылал на ней, желая сжеть и всё моё тело, душу и сердце.
— Ты что творишь?! — в ужасе закричал Орли Диего, бросаясь ко мне, чтобы прикрыть и защитить меня любой ценой.
Сильные руки парня обняли меня, распространяя тепло по всему моему телу, которое и так горело от боли. Он прижал ладонь к моей щеке и гладил её, что-то шепча мне на ухо, но я не слышала его слов — уж слишком громко сердце обливалось кровью, которая капала в бесконечный океан боли, отчаяния и страха, превращая его во что-то тёмное, во что-то жуткое и жестокое. Губы Орли целовали моё лицо, волосы, руки, глаза — всё, что ему было так дорого и что он случайно позволил испортить из-за того, что не удержал самого себя.
Чёрт, как же больно. Смертельно больно.
— Что она здесь делает? — возмутился Диего, откашливаясь кровью и вытирая рот рукой.
Его глаза, цвета стали, метали молнии, будто он ещё не до конца пришёл от драки, будто он был недоволен тем, что его прервали. Однако в выражении его лица я заметила что-то такое, что дало мне ясно понять — он сожалел о том, что случайно ударил меня. Его русые волосы растрепались и теперь не лежали так ровно, как это было всегда, его нос был разбит, из него текла кровь, а под глазом распухал синяк, что делало его местным хулиганом, а не тем весёлым смелым парнем, каким он был раньше.
— Не видишь что ли, она хотела нас остановить! — прошипел Орли, крепко прижимая мою голову к своей широкой груди и гладя её по голове, пока я пыталась унять поток слёз и страх. — Или ты её тоже не видел, когда ударил её?
— Я не хотел, это было случайно! — возмутился Диего, вскидывая руки. — Я и не думал, что кто-нибудь из девочек полезет нас разнимать! Надо же было думать головой!
— А ты сам-то хоть когда-нибудь вообще думаешь?! — в сердцах закричал Орли, сжимая мою руку и сверкая зелёными глазами, словно в них горел огонь, сжигая весь лес на своём пути. — Или тебе всегда не хватало мозгов, чтобы поступить правильно? Ничего не испортить? Разрушить, убить?
— Но я не виноват, что Глен полезла в драку! — никак не унимался Рейн, в голосе которого слышалось искреннее отчаяние. — Я же не экстрасенс!
— Да что ты прицепился к Глен? — грозно спросил Орландо, и я чувствовала, как быстро билось его сердце в груди, как она тяжело поднималась, как его душа словно обжигалась от злобы и ревности. — Я о тебе говорю!
— А ты что, ревнуешь? — усмехнулся Диего, точно устал бороться за правду и решил включить свою наглость и грубость. — Боишься, что я отниму её у тебя?
— Да пошёл ты, — проскрежетал сквозь зубы парень и, сжав мою руку, повёл меня куда подальше от поля, от компании, от Ирэн и всех остальных.
Подальше от Диего.