1. Memories.
Прошло одиннадцать дней с тех пор, как один родной человек покинул нас. Все это время в городе идет проливной дождь, мешающим людям передвигаться по улице пешком и наслаждаться красотами когда-то солнечного Бостона. А мне, на самом деле, все равно. Я совершенно не выхожу из квартиры, лишь нервно шатаюсь из угла в угол в непрекращающейся и пожирающей изнутри депрессии.
Наверное, мне будет сильно не хватать материнской любви, безграничной заботы и понимания, как женщина женщине. Может это и звучит эгоистично, но я действительно разбита. Мне будет не хватать тех чудесных завтраков с моей любимой арахисовой пастой и тостами, того чудесного сладкого парфюма, что окружал ее каждую секунду; будет не хватать ее жизнерадостных глаз, поддерживающих меня во всем. Мне будет не хватать ее.
Дождь беспощадно лил даже на похоронах, не желая давать спокойно попрощаться с дорогим для каждого человеком. Живые цветы на могиле сбило массивными каплями, приводя все вокруг в ужасный беспорядок и создавая хаос среди недовольных и убитых трауром родственников.
У меня остался один отец. Бабушек и дедушек, как я себя помню, у меня не было. Признаться, я даже и понятия не имею, как они выглядели. Господи, это просто огромнейшее упущение всей моей никчемной жизни. Слушать рассказы друзей про ароматные бабушкины пирожки и малиновое варенье - невыносимо. Или то, как кто-то в выходные ходит с дедушкой ловить рыбу, а потом успешно готовят ее вместе.
Наверное, нужно безоговорочно благодарить судьбу за то, что имеешь; но я потеряла все, что было мне дорого. Мне незачем ее благодарить.
Сегодня мы переезжаем. Папа считает, что Бостон слишком велик для нас двоих и хочет жить в месте поменьше. Выбор пал на Аллентаун - один из городов Пенсильвании. Он говорит, что там нам будет лучше, что начнется новая, счастливая жизнь. Но правда в том, что он и сам в это не верил.
— Это последний чемодан, пап. — я помогала ему загружать фуру с нашей мебелью и вещами, пока тот разбирался с бумагами на новый дом. Я не знаю, что твориться в папиной голове после смерти его жены, но что-то мне подсказывает, что он в отчаянии.
Мы были с ним в натянутых отношениях в том плане, что он буквально всем своим видом показывал свою незаинтересованность ко мне. То есть, он не был из тех отцов, кто ходит на каждые выступления своих детей, на каждые соревнования, чтобы элементарно поддержать. Он просто завтракает рано утром и уходит на работу, с таким же успехом приходит вечером домой, съедает ужин и ложится спать. Вот и вся его заинтересованность. Хорошо, если он хотя бы вечером поздоровается со мной, ведь бывает, в течении дня, мы даже не говорим друг другу и пары слов.
Его можно понять - он работает не покладая рук, чтобы обеспечивать свою семью, чтобы мы ни в чем не нуждались; но теперь его семья разрушена. И он даже не успел насладиться теми былыми счастливыми днями, просто потому что пытался заработать все деньги на свете, работая вне своего графика.
— Я уверен, Аллентаун тебе понравится. — он судорожно искал билеты на самолет, посадка на который уже давно начилась.
— Еще бы. Маленький городишка на границе Нью-Йорка, да уж. — я достала билеты из своего рюкзака, недовольная тем, что отец стал таким рассеянным. Если, конечно, тот не был и раньше таким, ведь я толком и не знаю, каким он был. — Мечта любого.
— Я купил дом в самом центре. — посадка на самолет уже заканчивалась, и мы буквально ели успели на нее. — Там рядом отличная школа со старшим корпусом, тебе обязательно понравится. Обучение там, конечно, безумно дорогое, ведь эта школа входит в топ 15 по США, но это не проблема.
— Пап, а почему я просто не могу пойти в обычную школу? — смотря на быстро меняющийся пейзаж за окном, пробубнила я. Меня не очень привлекала идея находится в обществе высокомерных подростков.
— Потому что образование крайне важно. — впрочем, его отношение к этому всегда было одинаково, поэтому такой ответ абсолютно не удивил.
Но меня раздражали такие школы. Все ученики в них по своей породе - надменны. Я, конечно, не хочу загонять всех под одну гребенку, но это факт. Родители таких детей обычно богатые предприниматели, что делает их в тысячу раз привилегированными во всех сферах жизни и общества. Их заносчивые, лживые, эгоистичные и, главное, трусливые детишки могут толком ничего из себя не представлять, но будут по классике жанра сравнивать людей из низших слоев общества с дерьмом.
Я знаю. Потому что я уже училась в подобных школах. И меня буквально стаптывали с плинтусом. Поэтому мне не очень импонирует идея учебы в подобного рода заведениях.
По прибытии в новый дом, в глаза бросились довольно небольшие окна второго этажа, что было странно. Стены снаружи были выкрашены в лаконичный, не отвлекающий взгляд светло серый цвет, к тому же, совершенно не отличающийся от остальных домов на этой улице.
Зеленые деревья росли полосой вдоль того места, где предполагался забор, который в центре города ставить было категорически запрещено.
Внутри чистовая отделка косила под типичный английский дом с искусственным камином и паркетными полами. А я в этом, по правде говоря немного разбираюсь, потому что до десяти лет мы с семьей жили в Честере.
В чем секрет домашнего и такого нужного всем уюта, не понимаю? Моя комната выглядит ужасно пустой даже с мебелью, и это дико раздражает. На самом деле, последнее время меня много что раздражает.
А может быть комната кажется пустой, потому что внутри меня.. пустота?
Но если у меня даже комнату заполнить не получается, что уж говорить о внутреннем мире... Это просто смешно.
Я лежу на своей двуспальной кровати и утыкаюсь взглядом в белесый потолок. Что теперь делать? Что мне, черт возьми, теперь делать?
Окно на достаточно низком потолке было открыто, создавая сквозняк в комнате, потому что дверь в ванную была также отварена. Я хотела пойти принять душ, но настроение настолько паршивое, что даже холодная вода и ароматный шампунь его не спасут. Наверное, так и выглядит депрессия? Не знаю. До того, как она была жива, я ни разу такого не чувствовала. А что сейчас? Сейчас я не чувствую ничего, но в воздухе все равно циркулировала напрягающая атмосфера, намеренно заставляющая думать, что что-то определенно идет не так.
Впервые за долгий промежуток времени мы с папой ужинали вместе. Он заказал китайскую лапшу, хоть я и не особо ее любила. Просто главное в тот момент было то, что мы притворялись настоящей семьей. Я прекрасно понимаю, что страдаю не одна и то, что не имею никакого права обвинять или упрекать в чем-то других людей, но я сильно напугана. Сам тот факт, что отец расстроен и тоже чувствует себя опустошенно убивает меня еще больше. Но то, что он, несмотря ни на что, изо всех сил пытается бороться, жить и работать с утра до ночи ради нас и нашего светлого будущего, заставляет чувствовать себя настоящей эгоисткой.
После нескольких попыток встать с мягкой кровати я просто наплевала на эту навязчивую идею. Голова забита еще и тем, что придется смириться с фактом того, что жизнь теперь никогда не будет прежней. На днях мои документы будут рассмотрены в новой школе, и я окружу себя людьми, которых меньше всего хочу видеть и в чье общество хочу входить меньше всего на свете.
Честно говоря, я чувствую неимоверный страх и особенно волнение. Меня редко принимали в новых школах, и, я действительно боюсь, что в этой тоже не примут. Кто знает, может быть именно поэтому, мнение о подобного рода заведениях у меня резко отрицательное.
Будильник на телефоне разбудил меня ровно в 6.30. В окно уже пробивались лучи солнечной и значительно приветливой Пенсильвании, что не могло не согреть укромные уголки остатков души.
В Бостоне было совсем не так, по крайней мере последнее время. Сезон там резко испортился, и хоть мы и не уехали оттуда на значительное расстояние, погода здесь все же была намного лучше.
Обычно по утрам моим любимым занятием была пробежка. Я действительно ловила от этого невероятный кайф, наполнялась энергией, жизнерадостностью, а потом, после такого длинного забега заходила в охлаждающий душ, наполняющий разум, мысли, тело безграничным удовольствием. Правда, это все осталось в прошлом.
Но жизнь продолжается, не так ли? У меня есть возможность начать все с чистого лица, и я не собираюсь снова ударить лицом в грязь. Именно поэтому, такой родной звук будильник звенит в привыкшившие полседьмого, и не теряя ни секунды, я бегу на пробежку по улицам с невероятно освежающим воздухом Аллентауна. Эта утренняя рутина заставляет хорошо отрезвить мысли, привести их в порядок перед тяжелым рабочим днем.
Признаться, этот город меня впечатлил. Пустынные, но безумно красивые улицы элитного района безоговорочно приковывают к себе взгляд. Удивительно, что теперь мы живем в таком чудесном месте. Несмотря на столь раннее время, люди уже торопились по делам, садясь в свои дорогие машины или идя куда-то пешком.
Пульс на часах показывает 109, чувствую себя неопределенно, разбито; учащенное дыхание, кажется, отыгрывается на мне за то, что я последнее время пропускала утренние тренировки. Одежда прилипла к коже, доставляя ощущения не из приятных, поэтому как только я вернулась домой, направилась в долгожданный душ.
Передо мной стоит непростой выбор: надеть черный свитер или черное худи. Шутка. Мне все равно, ведь они почти что одинаковые.
Насколько я знаю, в новой школе нет определенного запрета на одежду или отличительной формы. Требования малы: неброские цвета, приветствуется классический стиль, никаких коротких шорт и все в этом духе. В общем ничего необычного.
И все-таки мой выбор пал на черную водолазку с горлом, поверх которой на шею я повесила серебряную крупную цепочку, которая наверняка привлечет к себе много лишнего внимания. Классические бежевые брюки и черные мартинсы 1460 отлично подошли к составленному образу, а темно-русые волнистые волосы, забранные в невысокий хвост дополнили общую картину.
Вообще, у меня никогда не было проблем с подбором одежды, наверное, это качество в первую очередь досталось мне от мамы... она была безумно красивой женщиной. У нее было отличное чувство вкуса, наверное, благодаря этому мой папа положил на ее глаз и в итоге полюбил.
Первое впечатление всегда самое важное, поэтому было необходимо выглядеть подобающе.
Выглядеть нормально, будто жизнь вовсе не рушится на куски.
«Ложь не лучше молчания,
Вроде ещё плыву, но такое ощущение, будто умираю.»