10
По дороге к ней я купил палку колбасы и торт – она сказала, что обожает торты. И неважно, какая там начинка. Хоть вареная сгущенка, хоть крем, хоть мармелад. Главное, чтобы это был торт. Я выбрал обычный сметанный торт. Продавщица в магазине смерила меня недоверчивым взглядом, сразу, наверное, догадалась, что я к девушке иду. А, может быть, и нет.
Скорее всего, до неё этот торт вообще не дойдет. Она, как обычно, поставит его на кухонный стол для всех. И ей ни кусочка не достанется.
Я зашел в квартиру. Дверь не была закрыта – во-первых, это бесполезно, всё равно в следующую минуту кто-нибудь начнет ломиться, во-вторых, замок уже давно кто-то выломал и выбросил в мусоропровод.
Её в квартире не было. Беспорядочно валяющиеся ботинки, пьяные девчонки, целующиеся в углу прихожей, курточки, пальто и шарфики, пустые бутылки, громкая музыка, раздавленная помада на полу были, а вот её не было. Я искал её и в спальне, и на балконе, и на кухне. Как будто бы испарилась.
Вечерами она всегда была тут. Принимала гостей, веселилась, отрывалась по полной. Ну или гуляла со мной – мы могли ходить хоть всю ночь по городу. После таких прогулок у меня ноги обычно гудели.
А сейчас исчезла.
Мне до одури захотелось услышать её «Хэй, Макс». Или хотя бы просто её голос. Или хотя бы увидеть её. Одним глазком.
Я ещё раз проверил всю квартиру – пусто. И все, у кого бы я не спрашивал, не знают, где она. Какие же они все бесполезные.
Я сел на старый раскисший диван в гостиной. Торт с колбасой всё равно пришлось оставить на столе, где на него накинулись голодные и изрядно пьяные «гости». Кто-то схватил кусок торта и швырнул им прямо в меня. Не попал. Кусок торта врезался в подлокотник дивана рядом с моей левой рукой. Я не увидел, кто это был.
Её не было.
Странно, но я вдруг растерялся. Люди, всё приходившие и приходившие, здоровались со мной. Но я не отвечал. Я как будто бы вдруг замкнулся в себе. И всё думал, где же она может быть.
А ведь у меня нет даже её номера телефона. И имени её я не знаю.
В тот момент я был ужасно беспомощным.
Я просидел так до утра. От торта и колбасы не осталось и следа, только влажное маслянистое пятно на подлокотнике дивана напоминало о них. В квартире почти никого не осталось. А я всё ждал. Как пёс ждет свою хозяйку. Как жена ждет мужа из дальнего плаванья. Дурацкие сравнения, но тогда мне ничего лучше в голову не приходило. Меня мутило от беспокойства.
Она явилась на рассвете. Изрядно потрепанная и уставшая. Вид у неё был совершенно никакой. Она протопала в гостиную, не разуваясь и не снимая зеленой куртки на несколько размеров больше, и плюхнулась рядом со мной.
Я хотел было высказать ей всё, что у меня накопилось за эту ночь. Хотел сказать, что я жутко волновался, что нельзя так делать, что это несправедливо, что я сильно злюсь из-за этого, что я чувствовал себя брошенным и беспомощным, словно слепой котенок.
Но она посмотрела на меня долгим-долгим взглядом, а потом положила голову мне на плечо.
«Хэй, Макс», - устало прошептала она.
Я погладил её по голове. Рукав курточки задрался, обнажив тонкие белые руки. На правом запястье краснели следы от пальцев.
«Что это?», - спросил я.
Она отпрянула. Опять посмотрела на меня. На этот раз раздосадовано, почти разочаровано.
«Ты думаешь, как мне досталась эта квартира? Почему мне позволяют в ней жить? Почему позволяют устраивать постоянные гулянки несмотря на многочисленные жалобы соседей?», - закричала она. И вдруг расплакалась.
«Не знаю».
Она дернула рукав вниз, чтобы он скрыл синяки. Потом встала с дивана и ушла на кухню.
Я ничего не понимал.