15. Завтра-особый день
Домик оказался настоящим чудом. Вы остановились на минуту перед тем, как войти — и просто смотрели. Деревянный, в скандинавском стиле, с тёплыми серыми стенами, чёрной крышей и огромными панорамными окнами, он стоял у самого края обрыва, будто зависший над миром. За ним — только лес, далекие горы и небо.
Бассейн с прозрачной, как стекло, водой плавно выходил за край террасы, создавая эффект бесконечности. Вода отражала небо так чётко, что в какой-то момент ты забыла, где верх, а где низ.
— Сюда можно переехать навсегда, — прошептал Эктор, стоя на пороге.
— Если здесь будет кофе, интернет и плед — я подпишусь, — отозвался Ламиль, и мы все рассмеялись.
— Согласна с вами — добавила ты и забежала внутрь дома
Внутри было так уютно, что хотелось разуться и лечь прямо на пол. Камин, деревянная мебель, мягкие подушки, пледы — всё, как в фильмах, которые я пересматривала зимой, мечтая оказаться в подобном месте.
Первый день прошёл, как в тумане, но в самом хорошем смысле этого слова.
Мы распаковали вещи, устроили перекус на террасе. Потом долго купались — вода была чуть прохладной, но приятной, особенно с горячими кружками какао на бортике. Ламиль с разбегу прыгал в бассейн, крича что-то смешное, Эктор снимал видео, а ты просто лежала на воде, смотрела в небо и думала, как же хорошо, когда ничего не болит внутри.
К вечеру воздух начал остывать. Мы разожгли гриль, и над террасой потянулся аромат жареных овощей, кукурузы и маринованного мяса. Пау стоял у решётки, сосредоточенный, с платком на голове, как будто был шефом ресторана. Ламиль то и дело тыкал его в бок:
— Давай, шеф, если будет суховато — я подам на тебя в гастрономический суд.
— А если будет идеально? — улыбнулся Пау.
— Тогда я поем молча. Ну... почти молча.
Пока ребята готовили, ты расстелила плед на террасе, поставила свечи и достала колонку. И, когда всё было готово, вы просто сидели, ели, шутили, спорили о фильмах. Ламиль доказывал, что «Интерстеллар» — гениален, Эктор говорил, что там «дыр больше, чем в луне», я защищала музыку Ханса Циммера, а Пау тихо улыбался и слушал.
После ужина мы снова вернулись к бассейну. Ночь была тихой, тёплой. Свет от фонарей отражался в воде, над горами нависла луна. Ты лежала на пледе, прижавшись к Пау. Он молчал, но крепко держал тебя за руку, и в этом молчании было больше любви, чем в сотне слов.
Когда все уже начали расходиться, он накрыл меня пледом, поправив его так бережно, как будто ты была хрупкой.
Присел рядом, склонился к моему уху:
— Завтра — особенный день.
Ты повернулась к нему. Хотела спросить — какой, почему, что он задумал? Но он лишь поцеловал меня в висок — коротко, тепло — и лёг рядом, обняв.
Ты долго не могла уснуть, слушая, как он дышит рядом. Внутри всё гудело от ожидания, как будто весь день был только прелюдией к чему-то большому, настоящему, нашему.
И когда ты наконец заснула — тебе снились кольца из утреннего солнца, кристаллы воды и его голос, шепчущий твоё имя.