неудачное знакомство (555)

все действия в этой главе выполнены не от первого лица!

После поцелуя Чжун Хи и Мён Ги ещё немного стояли, обняв друг друга, будто не решаясь отпустить этот миг. Но прохлада вечера напоминала о себе, и они всё-таки продолжили прогулку — молча, рука в руке, наслаждаясь редким спокойствием большого города.

Когда парочка нагулялась, было уже довольно поздно, и до дома Чжун Хи было идти далековато. Мён Ги, заметив, как она зябко кутается в куртку, предложил:

— Может, останешься у меня? Как тогда, в тот дождливый вечер.

Чжун Хи только кивнула — ей не хотелось прощаться.

Квартира Мён Ги встретила её мягким светом и удивительной атмосферой. Она не ожидала, что внутри будет так красиво и уютно. Как будто это не просто жилище, а тихая гавань, созданная для того, чтобы в ней кто-то чувствовал себя в безопасности.

Разувшись и повесив куртку на тремпель, она прошла на кухню и села за стол.

Мён Ги молча достал из шкафа кружки и зелёный чай с жасмином. Он знал, что она любит именно такой.

— Не слишком уютно? — спросил он, включая электрический чайник.

— Наоборот, — улыбнулась она, оглядываясь. — Я не думала, что у тебя дома так… тепло. Как будто я в журнале о доме мечты.

Он усмехнулся.

— Я старался. Не так уж часто у меня бывают гости… особенно такие, которых хочется впечатлить.

Она чуть покраснела и опустила взгляд на свои руки.

— Я рада, что пришла.

Чайник щёлкнул. Он налил чай и поставил кружку перед ней. Их пальцы на мгновение соприкоснулись, и она не убрала руку. Было что-то в этом касании — тихое, но очень важное.

Потом он показал ей спальню.

— Я дам тебе футболку, — сказал он. — И покажу, где умыться. Отдохни, тебе надо.

Комната была тёплой, с мягким светом ночника и книгами на полке. Он протянул ей футболку — простую, чёрную, немного великоватую, но именно из-за этого ещё более уютную.

— Думаю, подойдёт. Это самая мягкая, — сказал он.

— Спасибо, — тихо ответила она.

Когда она вернулась из ванной, уже переодетая, волосы растрёпаны, а лицо чистое и чуть уставшее, Мён Ги не мог оторвать от неё взгляда.

— Тебе идёт, — сказал он, имея в виду футболку. Но на самом деле — её естественность, её доверие, её тихое присутствие.

Она легла, неуверенно приподняв край одеяла. Он заметил это и мягко сказал:

— Ложись спокойно. Я рядом, но… ничего не сделаю, если ты не захочешь.

Чжун Хи только кивнула и устроилась рядом.

Несколько минут они лежали молча. Потом она прошептала:

— Спасибо, что позвал меня.

Он сжал её ладонь:

— Спасибо, что пришла.

Она повернулась к нему на бок. В футболке, задравшейся чуть выше бедра, с мягкими, расслабленными чертами лица, она была прекрасна. Мён Ги не отводил взгляда.

— Мён Ги… — её голос был тихим, почти неуверенным.

Он не стал спрашивать, что она имела в виду. Просто приблизился и поцеловал — бережно, будто боялся разрушить хрупкое чудо.

Поцелуй становился глубже. Его рука скользнула под ткань футболки, касаясь её кожи — нежно, с дрожью, как будто он запоминал каждую деталь.

Она не отстранилась. Наоборот — прижалась ближе.

Когда он снял с неё футболку, их взгляды встретились. Ни в одном не было страха — только принятие и доверие.

Ночь стала их. Полная прикосновений, шёпотов, прерывистого дыхания и чего-то гораздо большего, чем просто страсть. Это было единство — честное, настоящее, нужное обоим.

Впервые за долгое время Чжун Хи уснула рядом с кем-то не из страха одиночества, а от ощущения, что её наконец нашли. Утро пришло раньше, чем ей хотелось.
Сквозь щель в шторе в комнату пробивался мягкий свет, и первые звуки города проникали в уютную тишину спальни. Чжун Хи открыла глаза и почти сразу почувствовала — что-то изменилось.

Мён Ги лежал рядом, но уже не спал. Он смотрел в потолок, руки закинув за голову, губы сжаты в тонкую линию. Его взгляд был пустой, напряжённый.

Она повернулась к нему, прижалась плечом — как будто хотела удержать то тепло, которое было между ними ночью.

— Доброе утро… — прошептала она.

Он повернул голову, натянуто улыбнулся.

— Доброе.

Молчание зависло между ними. Неловкое, тяжелое. В нём не было вчерашней близости — только неуверенность.

Она села, укрываясь простынёй, почувствовав, как сердце уходит в пятки.

— Слушай… если ты сожалеешь о… — начала она, но не договорила.

Он резко сел, проведя рукой по лицу.

— Нет. Я просто… не знаю, Чжун Хи. Может, мы поторопились. Всё так быстро…

Она сглотнула, ощущая, как по телу пробегает холод.

— Просто скажи, что ты чувствуешь.

Он посмотрел на неё — и в его глазах не было той теплоты, что была ночью. Только замешательство.

— Я не знаю, что чувствую. Прости.

После этого разговор не клеился. Она оделась в тишине. Он предложил подвезти её домой, но она отказалась.

Их прощание было неловким. Без поцелуя. Без обещаний.

---

Прошло три недели.

Сначала задержка казалась случайностью. Потом — тревогой.
Аптека. Дрожащие руки. Тест с двумя чёткими полосками.

Она стояла в ванной, и перед глазами плыло. Внутри неё росла новая жизнь. От Мён Ги.

Когда она наконец решилась сообщить ему, он не сразу ответил. А когда всё же пришёл — будто другой человек.

— Ты уверена? — спросил он, не глядя в глаза.

— Да. Я ходила к врачу.

Он побледнел. Долго молчал. А потом, сжав губы, сказал:

— Я не могу. Я не готов. Прости.

— Что значит — не можешь? Это же не просто новость. Это ребёнок!

Он посмотрел на неё, как на чужую. И ушёл. Просто… ушёл. Без объяснений, без слов, без прощания.

Больше она его не видела.

---

Жизнь пошла под откос. Страх. Паника. Деньги заканчивались. Работу она потеряла — на раннем сроке её подставили, а оправдываться было бессмысленно.

Однажды вечером, возвращаясь домой, она нашла в почтовом ящике странный конверт — без обратного адреса, только пригласительный с кружком, треугольником и квадратом.

Сначала она хотела выкинуть его. Но потом вспомнила:

Ты не одна. Теперь ты отвечаешь за двоих.

И в ту же ночь она набрала указанный номер. Место, куда её привезли, напоминало кошмар. Люди в одинаковых зелёных костюмах, стерильные коридоры, металлические койки в два яруса, одинаковые лица — усталые, испуганные, сломленные. В воздухе витал страх, цепкий и холодный, он будто впитывался в кожу.

Чжун Хи стояла среди участников, стараясь не касаться живота. Он был ещё плоским, почти незаметным, но она знала: внутри — её ребёнок. Её смысл. Её причина держаться.

Голос через громкоговоритель сообщил о начале первой Игры. Все начали выстраиваться в очередь, двигаясь вперёд, как овцы на заклание. И вдруг — голос. Тихий, почти неверящий:

— …Чжун Хи?

Она вздрогнула. Оглянулась.

На несколько шагов позади стоял он.

Мён Ги.

В такой же форме, с номером на груди, с теми же глазами, только теперь в них не было прежнего спокойствия. Лишь шок, боль и — вина.

Она не могла поверить. Сердце на мгновение остановилось. Он шагнул к ней, будто хотел сказать что-то ещё, но она резко отвернулась и пошла вперёд. Не сейчас. Не здесь. Не после всего.

---

Их поселили в одну комнату. Металлические кровати, бетонные стены, кислород холодного воздуха. Чжун Хи молча уложилась на верхнюю койку. А потом — знакомый голос снизу:

— Я не знал, что ты здесь… Я не думал, что...

— Ты вообще мало о чём думал, — тихо перебила она.

Он молчал, как будто проглатывал вину. Сел на соседнюю койку, склонив голову.

— Я был испуган. Когда ты сказала про ребёнка… я просто сбежал. Это подло, я знаю. Я ненавидел себя за это. Каждый день.

Она не ответила.

— Я сам всё потерял, — продолжал он. — Влез в долги, работу потерял… Когда предложили эту Игру — я даже не пытался сопротивляться. Мне всё было равно.

— А мне — нет, — её голос стал резким. — У меня внутри — ребёнок. Наш ребёнок. Я хотела, чтобы ты был рядом. Хоть чуть-чуть. А ты просто исчез.

Он отвёл взгляд.

— Я не прошу прощения. Но, если мы оба здесь… может, это шанс. Я хочу быть рядом. Хочу защитить вас.

Она отвернулась. Глаза защипало от слёз.

— Не знаю, смогу ли я тебе снова поверить. Не знаю, есть ли ещё "мы".

— Тогда дай мне хотя бы попытаться, — прошептал он.

---

На первой Игре — «Красный свет, зелёный свет» — напряжение висело в воздухе, как перед взрывом.

Когда кукла повернулась, все замерли. Кто-то рядом упал — выстрел. Кровь на песке. Паника. Люди закричали. Но Чжун Хи шла, сдерживая дыхание, ощущая, как стучит в ушах.

Она замерла рядом с Мён Ги. Тот дышал часто, панически. Руки дрожали. Его глаза метались от куклы к телам на земле.

— Пошли, — прошептала она. — Когда скажут «зелёный».

Он не ответил. Застыл. Как парализованный. Она шагнула вперёд, преодолевая отчаяние — ради себя, ради жизни внутри.

На финише она обернулась. Он стоял далеко позади. Его ноги едва двигались. Он дошёл в последнюю секунду, чуть не упав, покрытый потом, с пустыми глазами.

Она смотрела на него и чувствовала: что-то внутри ломается. Не только обида — разочарование.

---

Позже, в комнате, он сел рядом на койку, молча.

— Я… просто испугался, — выдавил он.

— Я знаю, — ответила она холодно. — Проблема в том, что ты всегда боишься.

Он отвернулся, прикусив губу. Молчал. А она смотрела на него и думала: может, он не злой. Может, он просто слабый. Но сейчас, в этом аду, слабость может стоить жизни — и её, и ребёнка. В тесной комнате для отдыха участники переглядывались, замечая, что Чжун Хи всё чаще прикрывает живот и старается не сидеть слишком близко к другим. Её движения стали осторожнее, а взгляд — более задумчивым и отрешённым.

Одна из девушек, Джин-Ха, тихо спросила у другого участника:
— Ты заметил? Кажется, Чжун Хи беременна.

Молчание повисло в воздухе. Слухи быстро расползались, и вскоре почти все знали. Но никто не говорил об этом вслух, боясь последствий и наказаний.

Мён Ги узнал об этом не сразу, но когда услышал, его лицо сжалось от напряжения. В душе загорелся огонёк — не из страха, а из желания защитить.

Он осторожно подошёл к Чжун Хи и, едва касаясь её руки, тихо сказал:
— Я… хочу быть сильным. Ради нас.

Она подняла на него глаза, полные сомнений, но в них мелькнула искра надежды.

---

Наступил день новой игры — «Шестиногий пентатлон». Каждую команду из пяти человек связали между собой так, что они должны были двигаться, координируя усилия, словно единое тело с шестью ногами — ведь ноги некоторых участников были связаны попарно.

Команда Чжун Хи и Мён Ги вместе с ещё тремя участниками стояла на старте. Чжун Хи ощутила слабую боль внизу живота, но постаралась не показывать это, сосредоточившись на общем задании.

Мён Ги оглянулся на неё с лёгкой тревогой и кивнул, будто говоря: «Мы справимся».

Игра началась. Первый этап — бросок бумажного конверта — требовал меткости и быстрой реакции. Мён Ги метко бросал, а остальные поддерживали ритм движений, помогая не сбиться с темпа.

Переходя к следующему испытанию, — ловкости с костяшками, — команда училась двигаться согласованно. Иногда ноги сплетались, кто-то чуть оступался, но Мён Ги всегда успевал подстраховать Чжун Хи, его рука крепко держала её плечо.

Она чувствовала его поддержку и одновременно слабость — он ещё не совсем уверен в себе, но старался изо всех сил.

В моменты усталости и неуверенности Мён Ги шептал ей слова поддержки, а она, в ответ, крепко сжимала его руку.

Когда настал финальный этап — жонглирование джеги ногой — напряжение достигло пика. Команда должна была показать идеальную координацию, не допуская ошибок.

Мён Ги отбил воланчик пять раз подряд, и, когда команда вместе пересекла финишную черту, усталость смешалась с радостью.

— Мы сделали это, — тихо сказала Чжун Хи, глядя на Мён Ги.

— Ради тебя и нашего ребёнка, — ответил он, крепко сжимая её руку, — я буду бороться дальше.

Их «шестиногий пентатлон» стал не просто испытанием на ловкость и силу, а символом их единства, борьбы и надежды.