Больше не та
Мы позвонили бабушкам и попросили встретиться прямо в парке около университета. Мы были уверены, что они далеко не ушли после матча и смогут прийти. И таки да, они так раз прогуливались там, разминая, как они сказали, затёкшие от долгого сидения ноги.
С каждым шагом по парковой алее меня трусило всё больше. А если они не поймут? А если они не примут наши выборы? Даша особенно может не понравиться бабушке Сорокина, и тогда прощай мечта. Да, я волновалась больше за друга, чем за себя. Мы это всё, по факту, делали только ради него.
Мне лишь было его жаль, и поэтому я вошла в эту игру. И мы проиграли.
Я смотрела, как подрагивают пальцы Роса, как он крепче прижимает к себе Шульгину за талию. Но врать больше нельзя. Мы шли в полном молчании, потому что нам нужно было настроиться на данный разговор и придумать, как его начать.
И всё решилось самим собой, когда мы, не заметив родственниц, подошли к ним, обнимая своих истинных половинок. Их лица вытянулись. Они переглядывались между собой, метали взгляды от меня к Росу и обратно. Всматривались и в Артура, и в Дашу. Им это не нравилось. Они в ярости. И в большей, наверное, из-за нашего вранья.
— Что это такое? — указывая обеими руками на наши сплетенные руки, вопросил они практически хором.
— Наш истинный выбор. Это те люди, с которыми мы хотим быть, — в наступление пошёл Сорокин, пока я всё ещё собиралась с мыслями. Как же это трудно.
— Мы, по-моему, уже всё решили. Так было бы лучше для вас двоих, — бабушка парня сложила руки на груди и стала пилить нас своим взглядом карих, почти чёрных глаз.
— Мы были против! — крикнула я, крепче сжимая руку своего парня. Это должно было дать мне сил. Хоть каких-то!
Гнев. Я видела чистый гнев в их глазах. Нам точно крышка, а учитывая, что бабушка Сорокина ещё хуже моей, то я ему вообще незавидную. Да уж, сейчас нам будет не сладко.
— Я не позволю тебе встречаться с этой, — указывая прямо пальцем на Дашу, сказала женщина, чем поразила всех.
«С этой!»
Это было очень жёстко и грубо. Это как хорошая оплеуха Даше, да такая, что голова уже должна была слететь с плеч. Стоя в полуметре от неё, я ощущала все те эмоции, что чувствовала она. Ненависть, злобу, агрессию, униженность. Её руки сжались в кулаки, а глаза покраснели от подступивших слёз.
Мне хотелось подойти и дать оплеуху женщине. Просто убить одним ударом. Она не имеет никакого дряного права унижать её, даже если она не соответствует её стандартам. Это выбор её внука, и ему с ней жить, ему воспитывать её детей и он сам в праве решать с кем ему быть.
Настоящий родитель той, кто принимает выбор своего ребёнка. Неважно в чём: в хобби, профессии, своей половинке. Они в любом случае должны встать на сторону ребёнка и поддержать его, ведь без поддержки достигнуть чего-либо очень тяжело. Когда гнобят тебя и твой выбор у тебя опускаются руки.
А нам с Росом никогда не давали выбора. Мы даже как-то это с ним обсуждали. Тогда ещё мы смеялись, но сейчас это зашло слишком далеко.
— Заткнись! — рыкнул Рос и все посмотрели на него. Команда с восхищением, бабушки с ужасом. Это был смелый поступок.
— Да, как ты со мной разговариваешь? — женщина подлетела к паре и уже замахнулась для удара внуку, как тот схватил её за руку.
— Не смей... — он говорил с животным рычанием в голосе.
Парень даже был готов ударить её. Я точно видела это во взгляде и в его позе: широко расставив ноги, он одной рукой держал замахнувшеюся на него руку родственницы, а другой Дашу, которая бесшумно плакала.
В жизни он кажется безобидным весёлым парнем, который в драках принимает участие только на ринге, но сейчас он показал истинного себя. Такого, какого его видят только в том клубе. И теперь его таким увидела Даша.
Я думала, она испугается, но, тем не менее, она стоит рядом и молча сжимает его руку, придавая ему сил и говоря, что она в любом случае рядом.
— Она ровно такая же неидеальная, как и я, — после минуты молчания и шока произнесла я.
— Анфиса, ты думаешь, что я не знаю про её семью? Я видела их вместе и решила немного о ней разузнать и данная информация мне не понравилась, — бабушка Сорокина подошла ко мне и натянуто улыбнулась.
Я ухмыльнулась и уже придумала что скажу, чтобы мы потом могли развернуться и уйти. Слова были шикарными.
— Я ненавижу учиться. Я ненавидела ходить в школу, потому что сейчас из неё мне пригодились только знания языка и дисциплинированность, которую она во мне воспитала. Остальное — чушь! Я ругаюсь матом, могу подтянуть юбку до длины, граничащей с допустимым, и мои первые взрослые отношения были в пятнадцать лет. И я думаю, что все мы тут понимаем, к чему я клоню. Я не идеальна, так же как и все. Пойдем, — я развернулась на пятках и пошагала в строну выхода из парка с гордо поднятой головой. Я раскрыла всю правду своей бабушке и мне ни капли не стыдно и не страшно за последствия.
Она должна была это рано или поздно узнать, так как скакать под её дудочку я уже давно устала. Через минуту наверняка шокированные ребята догнали меня.
— Я не такая идеальна, как вы все думали. Это всё лишь игра. До всего этого я жила в театре, играя милую покорную куклу для бабушки. Теперь я живая. Такая, какая есть, — улыбнулась и вздохнула.
Правда, куда лучше лжи. Высказывая её, тебе становиться легче. Ты понимаешь, что можешь получить от неё плохой возврат, но на плечах нет тяжести и это такое прекрасное чувство, что проблемы тебя уже не волнуют.
— Такая маленькая, а столько смелости, — прижав меня к себе, сказал Артур, когда я ущипнула его за нос, за сказанные слова. Раньше, они бы меня ранили, сейчас лишь раззадорили.
— Скрывать это — было моей ошибкой. Если бы я раньше всё рассказала, не было бы этого всего.
— Даша, прости её. Она всех всегда обижает. Моего отца, свою невестку, меня. Она такая по натуре. От неё и дед ушёл, когда моему отцу было всего-то пять лет. Не выдержал, бедный, — мы все залились смехом и почти дошли до парковки, где оставили свои средства передвижения.
Управлять чужими жизнями для них было уже рутиной. Они считали, что в силу своего возраста знают как лучше, знают что делать, как поступать, в кого влюбятся, кем быть и прочее. Они теряли свои жизни и, поднимаясь, они считали своим долгом не допустить это у своих детей. А в итоге они лишь портили их судьбы.
Моя мать всё равно потеряла мужа точно так же как и бабушка. Сорокин живет с мачехой, потому что первая жена ушла от его отца, а эту держит лишь толстый кошелёк. Хотели как лучше, а получилось как всегда.
Надеюсь, что они это поймут, что перестанут лезть в жизни уже взрослых их детей и внуков. Если любишь — отпусти, или как там говориться?
***
За неделю ничего особо не поменялось, по крайней мере, для нас. Мама на возмущение моей бабушки пожала плечами и сказала, что внуков не принесла — значит всё хорошо. Если она была с ним счастлива, то почему и нет. Про Артура она сказала, что приятно удивлена и даже поздравила.
Ростислава же защитил отец, сказав, что его сын будет заниматься спортом раз ему нравиться и у него там большие достижения и успехи. Он накричал на мать и за то, что пилит его и его жену, что просит отстать от их семьи. Это было жёстко, но справедливо и правильно. Все счастливы, кроме наших родственниц, но они сами в этом всем виноваты.
Так что сегодня бабушка улетела обратно к себе, а я в честь этого пригласила к себе Дашку и Лику, девушку Стаса. С ней мы познакомились относительно недавно, учитывая, что их отношения скрывались самим парнем. Она достаточно милая, учится в соседнем университете. Наверное, её нам не хватало для завершения картины нашей совместной дружбы.
Естественно, остальные тоже рано или поздно войдут в крепкие отношения, и мы конечно же будем общаться с каждой из избранниц, но пока ситуация стоит на точке «нам рано, мы не нагулялись», то радуемся тому что имеем.
— Твоя мама не вернётся? — спросила Лика, как только мы переоделись в пижамы для удобства.
— Нет, она до утра на работе. Там какой-то завал, так ещё и конец месяца, — я сначала думала помочь маме, но она мне запретила и сказала отдыхать, потому что после бабушки это так раз то, что мне нужно.
Но даже спасибо ей за это.
— Господи, до сих пор не могу поверить, что ты раньше повзрослела, чем я, — я кинула в неё подушку, которую она словила. Лика засмеялась, как и Дашка, а я надулась.
— Сучка,- ухмыльнулась я и пригнула на неё с подушкой, мечтая задушить. Конечно же, шутя.
За такими простыми разговорам ни о чём мы провели пару часов, пока стрелка часов не перешагнула за двенадцать. Я зевнула, и, взяв телефон, написала Артуру: «спокойной ночи». Даша сделала тоже самое. И мы уже легли под одеяла, как поняли, что ответа не последовало. Мы знали, что они не спят, ведь пошли гулять и отмечать прошлые победы, ведь до этого времени у них собраться вместе не было: то у одного проблемы, то у другого, а не в полном составе нельзя.
— Тебя это тоже напрягло, — тихо спросила Даша, повернувшись ко мне. Я кивнула и ещё раз взглянула на экран телефона. Ноль. Я решила набрать его, чтобы убедиться, что всё хорошо, прошлого раза нам с головой хватило.
Но трубки он не брал. Все восемь гудков прошли, но никто не ответил. Может, не слышит, но это вряд ли, он даже пьяным мог бы взять трубку.
— Поедем? — мы обе знали куда ехать. Лика уже спала, поэтому мы решили оставить её и уйти самим, тем более мы знаем чего ожидать, а она вряд ли в это всё посвящена. Да так даже лучше.
Мы тихо оделись, завязали волосы в тугие хвосты и, надев обувь, покинули квартиру. Я взяла ключи от уже починенной маминой машины, которую она сегодня так вовремя оставила мне. Сев в неё и пристегнувшись, я вставила ключи в зажигание. После той аварии я ездила крайне медленно. Не однократно мне сигналили за мою медленную езду, объезжали меня, перестраиваясь в другой ряд. С того раза безопасность была для меня превыше всего. Другой ведь раз может быть и насмерть. Но сейчас действовать нужно было быстро, а значит, с моих сорока километров скорость придётся повысить минимум в два раза.
Рука на ключе дрогнула, но плотнее сжав ключ во вспотевшей руке, я резко повернула его, заводя машину и выезжая с парковки. Ночка будет жаркой.
Мы доехали быстро: машин на дороге было не много, да и страх куда-то исчез, ведь волнение за друзей и Артура брало верх с каждой секундой, потому что Дашка, сидящая рядом, названивала им. Каждому из них и не один не взял трубку и даже не скинул.
Благодаря громкому динамику я слышала эти долбанные гудки, которые давили на меня, от чего я крепче сжимала руль до побеления костяшек. Мне не хотелось повторения, даже думать об этом было тяжело: тошнота подступала к горлу, а с каждым пропущенным гудком сдерживать её становилось всё тяжелее и тяжелее.
Я заглушила машину и быстро выпрыгнула с неё, хлопая дверью на нервах. В иной раз я бы обратила на это внимание и поругала себя, но не сейчас. Там горел свет, а значит, мы не ошиблись, сука.
Нам так хотелось ошибиться, ведь в этот раз ошибка была бы для нас радостью, но, увы, мы оказались правы.
— Мне страшно... — крепко схватив меня за предплечье и сжав его, прошептала подруга. Меня передернуло, ведь я не ожидала этого действия с её стороны. Испуганными глазами я взглянула в её так же. Обычно бойкая и веселая Дашка сейчас смотрела на меня, как затравленный зверёк и я выглядела не лучше. Мы ехали сюда с надеждой уехать сразу же назад, но понимая, что там внизу может быть что угодно, мы не могли отступить.
Машины, стоящие на парковке около бара были пугающими и внушительных размеров. Это были джипы и гелентвагены с тонированными стёклами. Всё было куда более серьёзно, чем мы себе предполагали.
— Мне тоже, — призналась я и взяла девушку за ту руку, которой она держала меня. Мне становилось уже нестерпимо больно. Выдохнув, я твёрдым шагом направилась туда, таща за собой девушку, смутно понимая, как я буду действовать, ведь мне совсем неизвестно, что я там увижу.
Всё будет как всегда, или там будет куча трупов? А вдруг резня в полном разгаре и попасть нам под пули особого труда не составит?
Зайдя на ватных ногах, я первым делом прислушалась. Внизу были слышны громкие голоса, но звуков стрельбы не было: это радовало.
Мы спускались тихо. Страх окутывал каждую из нас с каждой ступенькой, на которую мы ступали. Голоса, а может, даже и крики усиливались, а рука на перилах, за которое я вцепилась, как за спасательный круг, думая, что это как-то поможет, дрожала. Я шла первая и первая увидела то, от чего кровь в жилах застыла. Я прямо почувствовала это.
Ярослав Тимуров. Он был одет во всё чёрное и держал пистолет, дуло которого смотрело прямо на Артура. Вот от куда он всё знал! Он сам участвует в этом всём и мне даже ни слова не сказал. Так помимо этого, он является тем самым соперником ребят. Не удивлюсь, если ту бойню устроил он и его парни, которые сейчас стояли позади него.
Что же делать, что делать... Я взглянула на Дашку, которая это всё сейчас тоже видит, и находиться в неимоверном шоке. Она, наверняка, понимает, кто именно тогда подстрелил её парня и уже мысленно откручивает голову от тела этого человека.
И почему в моей жизни все проблемы именно из-за него. Я часто прикрывала его, в то время как сама получала, беря вину на себя. Я делала много плохого под его влиянием и сейчас чувствовала себя из-за этого паршиво, мягко говоря. Он всегда тянул меня на дно. Он всегда был моим якорем, который ещё когда-то давно прицепили к моей ноге.
И даже сейчас меня, думающую, что всё изменилось, и что я его забыла, он опять тянет вниз, топя в этом всём дерьме. Но я же барахтаюсь, я же пытаюсь всплыть, чтобы хоть немного глотнуть воздуха и не умереть. И сколько так будет ещё продолжаться?!
Это выводило меня из себя, я дрожала уже не из страха, а из-за ненависти к этому подонку. Нет! Всё! Хватит! С меня хватит!
Я выбегаю из укрытия, показываясь ужасу своей жизни. Я смотрю на него с вызовом, ведь я больше не та Анфиса Белая ненавидящая оранжевый цвет.