Ядовитая История

Далия

17 лет

Закрыв глаза, я будто погрузилась в тот далекий и самый ужасный день в моей жизни. Тот день, что разрушил меня окончательно и бесповоротно. Вот когда я поняла, что отец дьявол во плоти. А как иначе объяснить его буйный нрав, жестокость и наказания? И теперь, чтобы выжить мне предстояло пройти через гиену огненную. Крещение огнем. Испытание, но для чего?

Проснулась я, потому что не хватало воздуха. Задыхаясь, распахнула глаза и уставилась в тёмное небо. Похоже, близился рассвет, но пошевелиться я не могла. Тело всё ещё было парализовано...

«То, что сейчас ты чувствуешь, называется — безнадежность. Не можешь ответить. Не в силах сбежать. Играй по моим правилам и тогда, если сделаешь правильный выбор, будешь жить».

Схватившись рукой за горло, я судорожно всхлипнула. Тело задрожало от пронизывающего ветра. Я лежала на холодной промозглой земле и все, что могла видеть — бескрайнее небо. Вокруг ни людей, ни домов, ни дороги...

«Я начинаю охоту, дочь моя. Поверь, это полезный опыт и хорошая закалка. Если сможешь побороть свой страх, то доберешься до цели. Но я не возлагаю на тебя больших надежд, мы ведь оба знаем, что ты трусиха. В тебе нет стержня, а после того как услышишь громкий лай ищеек наверняка упадешь в обморок. И все — игра окончена. Учти, победитель в этой гонке за жизнь может быть только один».

Чем больше я смотрела в безмолвное небо, тем больше воспоминаний, обрывков, слов, всплывало в голове о том, что произошло вчера вечером. Отец говорил все это с милой улыбкой, смаковал каждое слово, которое резало меня будто нож. Я смотрела в его безразличные глаза и не верила, что он способен на подобный жестокий поступок. Но наркотики парализовали тело, и я просто не могла пошевелиться. Только что слюни не пускала, а так хотелось вскочить и бежать из дома без оглядки.

Судорожно прохрипев, смогла заставить себя сесть, тело, будто налито свинцом, что тянул на дно. Если бы отец просто бросил меня в воду, я давно бы уже утонула, не смогла выбраться, ведь было так тяжело...

«Ищейки найдут тебя, Далия, ведь я дал им не только запах, но и твою кровь. Они загорелись охотой и теперь даже я не в силах удержать их в узде. Ведь они дикие охотники, которые не остановятся ни перед чем, пока не завершат погоню».

Холодный пот струился по спине, руки не гнулись, когда, обернувшись, я увидела несколько собак похожих на питбулей — глаза их горели от предвкушения. Отец намеренно привел меня к вольеру и показал, на что способны натренированные гончие, стоит им только сказать: «Фас!». Уверенна для сверхчувствительного носа каждой из них, пахла я превосходно: страхом и безнадежностью. Я была жертвой, а охота и выслеживание меня по запаху здорово разожгли их аппетит.

Покачнувшись, на мгновение прикрыла глаза, весь поток воспоминаний, которые прорывались очень медленно и беспорядочно хлынули волной, заполняя мысли.

Отдельные обрывки слов, сказанных отцом накануне вечером, теперь сложились в целостную картину. Зная, что выбора нет через силу преодолев слабость, поднялась, хоть и хотелось плюнуть на все и просто остаться лежать на сырой земле, которая возможно стала бы моей могилой. Ведь ищейкам все равно, что я не в силах убежать. Охота обещала быть весьма горячей, а возможно и не будет никакой охоты, с такими темпами ищейки нагонять меня раньше, чем доберусь до амбара, в котором надеюсь смогу укрыться.
Поначалу огляделась, вспомнив вновь слова отца, брошенные холодным безразличным тоном:

«Как только очнешься, повернешь на северо-восток и пойдешь именно этим путем. Не сойдешь с намеченного пути, найдешь спасение. Оступишься и будешь мертва».

Я смотрела на него не в силах вымолвить ни слова и удивлялась жестокости и бессердечию, с которым он рассказывал о моей возможной смерти. Похоже, отец действительно тронулся умом, иначе не объявил бы охоту на собственную дочь.

Ветер поднялся сильный, взъерошив распущенные волосы. Босыми ногами ступала по земле, ощущая неприятное покалывание от колючих веток, но остановиться, не смела. С каждым шагом дымка в голове рассеивалась, и я шла все быстрее. Вскоре перешла на легкий бег, не обращая внимание на боль в ногах. Тишину предрассветных сумерек прорезал громкий вой, от которого вся кровь в жилах застыла, не желая двигаться. Не позволяя мне бежать еще быстрее. От этого жуткого воя я задрожала, только сейчас осознавая, что это вовсе не игра все реально: ступни на ногах болели, ветер хлестал по лицу волосы, и даже не смотря на быстрый бег, я замёрзла.

Еще один вой, к которому тут же присоединились другие. Их было так много. Мне ни за что не успеть. Мне не удастся отбиться от них. Не голыми же руками! Я одна, вокруг никого, только безмолвное поле. Страх быть разорванной на части подстегнул меня, но чем быстрее я передвигалась, тем больше сомнений испытывала. Вдруг случилось так, что я выбрала неверное направление? А что если бегу не к спасительному амбару, а навстречу ищейкам? Если так, то я пропала.

А я ведь все еще верила, отец одумается, наверное, слишком наивна и юна была, раз до сих пор лелеяла в душе надежду. Слепая вера и погубила меня. Стоило гораздо раньше найти выход, обратится к кому-нибудь, но я верила. А теперь, похоже, становлюсь такой же, как он: бесчувственной и холодной к бедам других людей.

Дыхание спирало, горло саднило, но я не переставала перебирать ногами и тогда заметив вдали тусклый силуэт тёмно-серого забора, вскрикнула от радости и прибавила темп. Угроза быть растерзанной уже не казалась столь страшной, как еще минуту назад. Впереди маячило спасение. Главное добраться, а уж там я смогу разобраться, что к чему. Все останется позади.

Подбегая к большой постройке уже не чувствовала обжигающего холода в ногах. Дыхание прерывалось, но ни на миг я не сбавила скорость. Как только осознала, что спасена, поверила на секунду, меня сбили с ног. Похоже игра не на одну персону, как я думала, есть и другие участники. Я об этом даже не догадывалась, а отец не спешил раскрывать сюрпризы, что поджидают меня в темном лесу.

Голова снова закружилась, но я не желала признавать поражения, даже тогда, когда вновь услышала грозный лай. И он прозвучал очень близко — значит нагнали. Встав на четвереньки, поползла, бежать уже не могла, кажется, при столкновении повредила лодыжку. На секунду прикрыла глаза, но тут же почувствовала на плече чью-то руку. Обернулась и столкнулась взглядом с мальчишкой в серой шапке и простом темно-синем комбинезоне. На вид было ему не больше семнадцати, как, впрочем, и мне. И тут в голове снова прозвучал голос отца:

«Учти, победитель в этой гонке за жизнь может быть только один».

Тогда я не придала значения тому, что было сокрыто в его обещании и только сейчас глядя на страх, что плескался в глазах мальчика, осознала — он погибнет или я, но выживет только один. Возможно, есть и другие, я не знала наверняка.

Взвыв от боли, почувствовала, как кожу прокусили острые зубы одной из ищеек, что первой добралась до меня. Мальчик сглотнул, но помогать не стал. Видела я проблески сочувствия в его глазах и тот выбор, который он сделал, отозвался болью в моей душе. Вскочив, он помчался дальше.

Я осталась одна со своей смертью. Боль была адская. Агония выстрелила в тело, будто в меня послали много тысяч вольт одновременно, но это не разорвет меня на части, лишь обездвижит, а жаль. Как только подоспеют остальные мне не жить. Пытаясь вырваться из стального захвата, я сделала только хуже, разбередила рану, от чего ищейка зарычала. Она пыталась разорвать меня выдрать этот кусок кожи пока не подоспели остальные. Хотела насытиться триумфом победы. Я закрыла лицо руками испытывая ужас от того, через что мне придется пройти, когда вдалеке услышала выстрел. Нащупала палку и, схватив её, воткнула в ищейку, что замерла на мгновение. Этого хватило, чтобы я смогла сориентироваться и взять себя в руки. Попала той в глаз и когда жесткая хватка на бедре ослабла, дернулась и, вскочив, понеслась к амбару.

Возле забора, который нужно было перелезть, затормозила, снова увидев серую шапку мальчика, но услышав позади рев ищеек, услышала в голове отцовский голос:

«Беги, пока они будут заняты своей добычей, у тебя есть шанс добраться до амбара».

Тряхнув головой, только теперь поняла: отец вставил мне в ухо динамик, через который мог снова контролировать меня. Тогда я сделала свой первый выбор: решила не предупреждать мальчика о том, что позади него ищейка. Первая жизнь, за которую я ответственна.

Не помню, как добралась до амбара, но я сделала это. Наверное, на несколько минут отключилась, потому что очнулась внутри заброшенной постройки. Вокруг слышался вой ищеек, но они не могли зайти бегали вокруг забора в поисках входа. Я оглядела свое тело и заметила рваную рану на бедре. Руки тряслись от адреналина и теперь, когда я прибыла в пункт назначения жгучая боль, словно тысячи игл вонзилась в тело.

«Перевяжи рану, иначе твоя пробежка закончится очень скоро, а ты ведь жаждешь выйти на свободу?», — услышала в ухе издевательский голос отца.
Но я будто в оцепенении смотрела на кровь и не могла поверить, что все это реально. Но куда уж реальнее, когда я нахожусь в неизвестном месте, а там за спасительными стенами охотники?

«Перевяжи чертову рану!», — рявкнул отец.

Вздрогнув, подчинилась приказу, никогда не могла пойти против него. Как будто отец имел надо мной власть и мог заставить сделать все, что ему угодно. Оторвала кусок ткани от рубашки и кое-как перевязала рану. Ткань тут же пропиталась алой кровью.

«Никогда не забывай: если решил пойти против власти тебя с легкостью сожрут, а кости перетрут в порошок, чтобы никто из близких никогда не смог найти. Это моя месть каждому, кто посмеет предать. Не оставить от человека ничего. Никаких следов! Вот ты существовал, жил, радовался, а в следующий миг уже безымянный, убитый человек», — жестокие слова отца и теперь я понимала смысл его послания.

Я даже не догадывалась обо всем, что твориться опять же слишком верила и надеялась, что он не настолько жесток. Но возможно отец никогда и не был мягким мужчиной? Просто умело притворялся. Прекрасный он актер заставил поверить каждому его слову, но всё обернулось ложью. Безумным быть можно и гораздо легче так воспринимать окружающих тебя людей. Одним даровать жизнь, у других её забирать. Стирать все воспоминания о человеке. Все то, что было родным, превратилось в чужое. Человек, которого я называла своим отцом всего лишь безумец, монстр и чудовище, ведь его поступки и действия имели очень серьезные последствия.

Обняв себя, я съёжилась. Услышав громкий выстрел, вздрогнула и попыталась спрятаться, но было поздно. Через дыру в стене пролезла девушка. Светлые волосы спутаны, глаза горят от страха погони, а в руках у неё пистолет. Заметив, что она навела ствол в мою сторону и скривила губы в улыбке, напряглась.

«Учти, победитель в этой гонке за жизнь может быть только один», — снова вспомнила слова отца.

Тут же распрямилась, осознавая, что все еще не спасена. Это только первая часть задания не дать ищейкам убить меня. Не позволить наркотикам одурманить голову, но еще и сразится с той, что хотела получить свою жизнь. А ведь пистолет у неё, так что двигаться я не стала на всякий случай. Вдруг она тоже немного не в себе и сделай я неосторожное движение, нажмет на курок?

«Ты должна сделать выбор: твоя жизнь или её, — вдруг услышала голос отца. — Выстрели и спаси себя, иначе окажешься в могиле. Я не приду на помощь, Далия».

Девушка ничего не поняла, все так же направляя пистолет в мою сторону. Похоже, отец был готов ко всем возможным исходам. Заранее подготовил почву, а теперь наслаждался шоу. А я пребывала в ужасе от того, что он вообще способен на подобное.

«Воспользуйся пистолетом, он спрятан под ящиком, что находится по правую руку от тебя. Давай, дочь, порадуй меня».

Но как я могла отнять чужую жизнь? Как наставить пистолет на человека и выстрелить? Я не имела права делать все это, не могла распоряжаться чужой жизнью. Если сделаю, судьба сполна отомстит мне, в этом я была уверенна. Бумерангом все обернется — вот только не отец выстрелил, он сделал это моей рукой, значит, расплачиваться должна буду я. Живот скрутило спазмом. Согнувшись, я схватила себя за колени и стала покачиваться взад-вперед от боли, что тисками сковала тело. Услышав ругательство, подняла глаза, увидев с какой ненавистью, смотрит на меня девушка.

В тот момент во мне что-то надломилось. Казалось, я даже почувствовала, как треснула надвое внутри душа. Будто поделилась на ту, что осталась в прошлом и эту потерянную девушку. Убийца — вот кем сделал меня отец.

«Действуй сейчас времени на раздумья больше нет. Убей её и оставь дверь в амбар открытой для ищеек, а сама беги. Они все подчистят, за это время ты сможешь скрыться. Промедлишь и истечешь кровью. Остальное довершат ищейки, когда впустишь их в амбар. Ну что, Далия, спасешь себя или её?».

И я выбрала. Выстрел прозвучал оглушающе. Мне понадобилось собрать все силы, чтобы направить пистолет и прицелиться. И возможно гнев или холодная пустота помогли справиться с жестокой реальностью своего выбора. Когда уходила я не думала, исполняла все на автомате, открыла дверь, которую ищейки в скором времени отыщут и когда они оказались внутри амбара, ушла. Входила я сюда с надеждой, а уходила разрушенной с душой черной от того выбора который сделала.

У греха сладкий вкус. У зла лишь одна чаша. Эта чаша с ядом, что заражает неправильными мыслями. Злыми. Ядовитыми. Эта чаша, которую я добровольно пила из рук отца. Две жизни я не спасла. Позволила ищейкам растерзать мальчика в серой шапке и убила ту девушку, а потом еще очень много раз убивала себя. Мне бы выстрелить себе в голову вогнать нож в сердце на худой конец выпить таблеток или перерезать вены неплохо для той, которая живет только благодаря боли, но тот же страх перед болью останавливал меня.

С пересохших губ сорвался надломленный смешок. Отец даже не позаботился о том, чтобы предоставить мне выбор, как всегда все решил сам. Выкинул меня в лесу, оставил на обочине безлюдной дороги, где по обеим сторонам тянулись высокие деревья, не было ни одного человека, и сказал, чтобы выбирала. Я смотрела тогда на него очень долго и понимала, никогда не стану прежней. Если до того дня у меня еще оставалась надежда хоть и крошечная, что отец образумится и поймет: я не виновна за грехи своей матери, но услышав холодный лай ищеек, которые уже нашли меня, сдалась.
Множество раз задавалась вопросом: окажись еще раз там сделала бы по-другому? Но ответ оставался неизменным — «нет». И только сейчас понимала то, что поселилось в моей голове тогда, шесть лет назад: я сделала выбор, решив отомстить отцу, изменило меня навсегда. Теперь я больше была дочерью своего отца, чем думала: холодная, жестокая, и мстительная.

И я знала, месть будет сладка, но после ужасного спасения мне понадобилось слишком много времени для восстановления. Обо мне заботились врачи, выхаживали медсестры. Раны на теле зашивали, рубцы сглаживали, чтобы придать коже красивый цвет, чтобы шрамы не выглядели столь ужасно. Отец упрятал меня далеко от города на весь период восстановления. Доктора понятное дело вопросов не задавали, делая все, что должны, чтобы я выжила. А я даже умереть не хотела, в голове набатом звучала лишь единственная мысль: уничтожить монстра.

Но я заигралась в месть и толком не смогла найти ни одного доказательства той охоты. Пока восстанавливалась, все улики уже замели. В мгновение ока отец стер с лица земли все следы присутствия ещё двух игроков. Любые доказательства, факты, слухи, не осталось ничего, только пыль. А вот я так отчаянно хотела найти компромат, что позабыла об осторожности, тогда отец и понял, что я предам его, как только подвернется удобный случай. И начал воспитывать меня с удвоенной силой.

То время вспоминать было мучительно, потому я всегда гнала от себя любые мысли, связанные с заточением. Он запугал меня достаточно, чтобы я бросила все попытки найти доказательства его вины.

— Никогда не думала, что человек может поменяться кардинально до неузнаваемости, но раньше я была другой, — добавила, все еще смотря Кости в глаза. — Совсем не такой наглой, отчаянной, бездушной. В тот день я потеряла себя и до сих пор не смогла отыскать. Будто отец взял мою душу и разбил на миллион осколков, которые разбросал по всему миру. Утопил глубоко в море и сколько бы я ни искала, не могла найти недостающие частички моей разорванной на части души. А пустота не могла зарасти и покрывалась гнилью внутри меня.