Ядовитая История

Алые розы. Мрачная атмосфера. Чёрная одежда. Мне казалось служба в церкви затянулась. Задница затекла от жесткой скамьи, но встать сейчас посреди речи об усопшем Артуре и Ричарде, самых приближенных людях отца, значит нажить на свою голову неприятности. Все места в церкви оказались заняты союзниками отца. Если бы я устраивала засаду, то лучшей возможности не нашла. В одном месте собрались самые сильные могущественные лидеры, которые поддерживали нашу семью. Его дела были настолько чёрными, что я бы даже побоялась заходить в церковь, но отец ничего не боялся. Он пожирал своих врагов. Убивал. Стирал из жизни все улики, как будто человек никогда и не рождался.

Содом Костелло тоже присутствовал. Он сидел по правую руку от отца рядом со мной. Так близко, что мы соприкасались бедрами. Если бы рядом сидел Кости я бы уже сгорела дотла от подобной близости. Содом же вызывал во мне чувство тревоги. Мрачный в чёрном костюме и такой же рубашке он выглядел весьма устрашающе. Я не доверяла ему, не думаю, что когда-нибудь смогу, но выбора нет скоро объявят о нашей свадьбе и тогда пути назад уже не будет.

Смиренно ожидая окончания службы, ерзала по деревянной скамье пытаясь незаметно поменять положение тела. Хотелось отстранится от тела Содома, но меня зажали между двумя мужчинами, поэтому движения были ограниченны. Как только прозвучали последние слова я вскочила и направилась к выходу, но меня остановил тихий вопрос Содома.

— Так и будешь бегать от меня?

Мне удалось выбраться в проход, когда его голос настиг меня. Как удар он вонзился прямо между лопаток заставив сбиться с шага. Споткнувшись хотела опереться о скамью, но теплая мужская рука подхватила меня за локоть. То место опалило жаром я тяжело сглотнула и выпрямившись посмотрела ему в глаза. И задохнулась от дикого необузданного желания убежать. Его глаза казались холодными как утреннее небо. Едва голубые больше прозрачные и пугающие. Наводящие ужас. Заставляющие сердце бешено биться, а кожу встать на дыбы. В ресторане пару недель назад он казался более мягким и лояльным, а теперь передо мной стоял совершенно другой мужчина. Двойник с теми же чертами лица губами телом, но совсем другой душой. Темной. Мрачной. Убивающей.

— Мне нужно выйти, — с придыханием ответила все еще чувствуя его ладонь на моей руке.

Он склонился немного вперёд, заставив меня затаить дыхание. Губы разъехались в мягкой улыбке преобразив черты лица, но до глаз та улыбка не дошла. Бездонные светло-голубые омуты остались холодны.

— Тебе не удастся сбежать от судьбы, которую уготовил твой отец. Будь разумна и используй эту ситуацию с умом.

Его слова истина, в которую я до сих пор отказывалась верить. Я хотела исчезнуть. Стереть свое имя из истории из памяти семьи и испариться. Затеряться где-то там в другой стране.

Кожу покалывало это могло означать только одно Кости следит за мной. С легкостью нашла его взгляд, но на таком расстоянии не могла с точностью сказать, что он испытывает? Хотелось бы думать ревнует. Злится. Хочет подойти вырвать меня из рук Содома и увезти отсюда, но то лишь фантазии.

— Не делай из меня врага. Ты не справишься, Далия.

После той тихой угрозы Содом отпустил меня позволив уйти. Скрывшись за первой попавшейся дверью прикрыла глаза пытаясь выровнять дыхание. Кругом лежали цветы и вазы для похорон угнетая и без того плохое настроение. Я не закрыла дверь и в том была моя ошибка, когда Кости вошёл будто точно знал где меня искать и в тишине прозвучал щелчок замка.

Как будто кто-то переключил кнопку в моем сознании. Опасные вибрации, которые волнами исходили от Кости накрыли меня удушающей волной, когда он резко дернулся в мою сторону и прижал к стене. Его губы обжигали. Рот жалил. Зубы царапали мою кожу оставляя красные отметины. Он не целовал меня. Он клеймил. Грубо. Жестко. Больно.

Руки его сжимали мои бедра с такой силой будто Кости хотел сломать меня. Наверняка к вечеру синяки будут, но я стонала на каждую его манипуляцию. Упивалась его грубыми ласками, граничащими с болью. Я не могла его коснуться Кости зажал мои руки своим сильным телом. Он владел мной. Это были уже не те поцелуи нежные ласковые, а сила которой и являлся Кости. Смертоносной. Жалящей. Хищной.

Засос на шее прямо под кромкой платья. Отметины на бедрах в виде его пальцев. Глубокие следы зубов на груди. Кости действовал с умом оттянул край платья, не оголив соски и оставлял свои следы там, где их никто не заметит. Только я буду знать, что под тканью скрывается доказательства его страсти.

«Все-таки небезразлична», — с лёгкой улыбкой подумала.

***

Внимательно оглядев девушку лет восемнадцати, что подсела ко мне за столик в кафе, вскинула брови в удивлении. Судя по тому, как напрягся Верзи, поняла: он тоже почувствовал угрозу. Но что может сделать девушка с рыжими волосами, вздернутым кверху носом и добрыми глазами в которых светилась только легкая заинтересованность?

Засмотревшись на незнакомку, я не сразу заметила конверт из дорогой бумаги в её руках. Уверенна мое лицо вмиг побелело, как только удалось разглядеть красный штамп сургуча. Я знала, что это письмо в себе содержит и с ужасом начала оглядываться. Бросив быстрый взгляд на Верзи увидела еле заметное движение головой.

У меня было два варианта того таинственного действа. Первый — он держит все под контролем и уверен, что мне не грозит опасность. Второй — более правдоподобный: не провоцируй её, сиди смирно, я все сделаю сам. Или может от того, что не могла соображать здраво, просто выдумала это? Но решила, второй вариант вполне сгодится, и последовала его молчаливому приказу. Надеюсь, я правильно смогла разгадать тайный смысл послания.

— Мы не знакомы.

Протягивать руку не стала, хоть она и выглядела на восемнадцать вполне безобидная и приветливая это еще не значит, что у неё нет под толстой курткой пистолета. Да, я чересчур предвзята, но кто может меня винить? Слишком многое в жизни шло не так как должно — всё имело тайную подоплеку. Изнанку, которая выглядела весьма устрашающе. Это касалось в большинстве своем людей, с которыми я имела честь быть знакомой. У каждого за душой найдется то, что он всеми силами пытался сокрыть. Если человека вывернуть наизнанку, она окажется черного цвета ото лжи, предательств, тайн и пороков, которые хранила душа. Я уверенна в этом, и знала наверняка, потому что была такой же: с черной душой пропитанной болью и предательством.

А по воле отца совершала непростительные поступки. Даже на исповеди у священника не получила бы отпущения своих грехов. Моя душа сожжена и выгорела еще в семнадцать. А отец с каждым прожитым годом добавлял темноты в и без того пропахшую смрадом одиночества и отвратительных грехов душу. Не замолить всего, что я совершила и неважно по чьей указке. Цена имелась у всего, и моя оказалась непомерно высока. Расплачивалась я своим здравым рассудком: не было ночи, чтобы я во снах не погрузилась в свои самые страшные грехи.

— Мне нужно передать тебе кое-что, — фамильярно заявила девушка. Сейчас в её глазах уже не было той детской невинности, только какая-то скрытая угроза. — Это последнее письмо и предупреждение.

Я настолько опешила от резкой смены её настроения: из добродушной улыбчивой девушки в холодную стерву, что не нашлась с ответом. Только как рыба открывала рот не в силах выдавить ни слова.

— Ну? Поняла? — С нажимом спросила она.

Опустив глаза, я заметила, как из-под черной парки проглядывает дуло пистолета. Незнакомка провела рукой по своим волосам, убирая выбившиеся пряди назад, потом скользнула в открытый ворот парки, и тут же все пришло в движение. Верзи подлетел ко мне, сгреб в охапку и толкнул за спину. Я услышала тихие ругательства, но ничего не видела. Когда раздался оглушительный взрыв? Выстрел? Что это было?

Время не остановилось, как это бывает, когда люди впадают в шоковое состояние не в силах сделать ничего, чтобы защититься. Как это было на семейном ужине. Я прикрыла себя руками, упав на пол, в ушах стоял оглушительный шум, но поднять голову и осмотреться не смогла. Все еще боялась, если это выстрелы, а я вдруг решу поиграть в храбрую девушку тот, кто стрелял, таки проделает дыру во мне. Как бы сильно я не желала позабыть свое прошлое — смерть от пули незнакомки вовсе не выход.

Звон в ушах медленно перерастал в гул, от чего голова разболелась. Казалось я лежу на холодном полу уже несколько часов, хотя, наверное, прошло всего пара минут после того, как девушка достала пистолет, намереваясь убить меня. Зачем? Единственный вопрос крутился в голове, но ответа так и не нашлось. Ведь я её даже не знала... Письмо! Вот ключ к разгадке.

У меня имелось такое же, которое я сожгла, испугавшись последствий. Но это произошло так давно... после того раза больше не было ничего: никаких странных преследований. А теперь спустя шесть лет меня пытаются убить. И я понимала, что должна вернуть долг. Жизнь за жизнь.

Смерть теперь будет преследовать меня, пока не заберет долг, который я задолжала, отняв чужую жизнь. С таким тяжким грузом долго не живут, и я доказала это неоднократно пытаясь спрыгнуть с балкона или забыться в руках Риодана, чтобы больше не очнуться. Но вся шутка в том, что умирать я не хотела. Какой бы дерьмовой жизнь не была я отчаянно мечтала, засыпая знать, что утром открою глаза. Даже приспособилась, нашла ту золотую середину, грань, за которую не ступала благодаря физической боли, а теперь похоже охота снова открыта. Меня объявили добычей, и я понимала, что это значит. На всем белом свете нет места, где я смогу спрятаться, укрыться и переждать бурю. Но вот вопрос: почему теперь по прошествии шести лет кто-то решил, что я все-таки должна умереть? Ведь в том письме четко было написано: «Рано или поздно каждый платит по счетам. За тобой должок Далия и ты его заплатишь сполна. Ты и твой отец. Вы добыча, а я ваш охотник, от которого не укрыться нигде. Сезон охоты начинается».
Там было еще нечто важное, но сейчас я не могла вспомнить...

— Далия, поднимайся, уходим! — Закричал Верзи.

Не успела пошевелиться, он снова сгреб меня, как в первый раз и направился к черному выходу из кафе. Логично если тот, кто все еще сидит в засаде они попытаются тут же проделать во мне дыру. Так у нас имелся хотя бы призрачный шанс выйти целыми и невредимыми. По крайней мере, я очень надеялась на это.

Оглянувшись, успела отметить, что ближайшие столики опрокинуты, посуда валяется, усеяв белыми осколками пол. Взгляд поднялся выше, и кровь застыла в жилах: на том самом месте, где я сидела, в стекле проглядывалось два отверстия от пуль. Не среагируй Верзи настолько быстро, я уже была бы мертва. От того, что я так близко находилась к смерти стало нехорошо. Я не готова умереть, оставив отца на этом свете. Если и лягу в могилу, то только с ним.

Как только Верзи закрыл дверь, оказавшись в небольшом проулке, я освободилась из его крепкой хватки и согнулась пополам, вывернув наизнанку все, что успела съесть в кафе. Не дав времени прийти в себя схватил меня за локоть и поволок к металлической сетке. Я не стала протестовать или сопротивляться, следуя четким приказам Верзи. Он действовал быстро и был уверен в том, что делает.

— Встань на мои руки я подсажу... Держись я рядом поймаю... Спускайся...

Как хорошо, когда есть тот, кто может позаботиться о тебе. Впервые я была благодарна отцу за то, что настоял на сопровождении телохранителей. Сейчас это не казалось плохой идеей.

«А может отец знал, что мне угрожает опасность?», — мелькнула шальная мысль, но я не успела обдумать все как следует. Верзи толкнул меня в первые попавшиеся двери — это оказался магазин. Не обращая внимания, прошел в отдел одежды и сунул мне в руки какое-то тряпье.

— Переоденься. Иди в туалет смой кровь с лица и рук, я жду здесь. Пять минут Далия, иначе я сам приду за тобой.

Кивнув, я последовала его инструкциям и пока не вошла в туалет не понимала, какую кровь нужно смыть? Меня ведь не ранили, так, о чем он?

— Черт! — Сорвалось с губ, когда разглядела себя в зеркале.

Бледная, дрожащая, со спутанными волосами я выглядела бы ничего, но вот кровь под носом портила первоначальное впечатление. Взглянув на руки, снова выругалась, заметив мелкие осколки стекла, испещрившие ладони. Большую часть времени я, наверное, вынимала стекло из ладоней, после чего умылась и скрылась в кабинке, чувствуя, как меня все еще потряхивает от страха. Наверное, шок проходил и скоро меня начнет колотить от запоздалого ужаса, что я была близка к гибели как никогда прежде. Уже дважды. Да я множество раз играла со смертью ну вот и последствия. Хотела обрести покой? Охотник дарует его, когда поймает, а он это непременно сделает.

«Будь осторожна в своих желаниях!».

Но раньше не верила, что они могут исполниться вот таким ужасным способом.

Переодевшись в темно-синий балахон и джинсы, выкинула платье в мусорку и вернулась на то место, где мы распрощались. Верзи стоял там и терпеливо ждал. Одобрительно кивнув, натянул мне на голову капюшон и двинулся обратно к двери. Сам он тоже переоделся в нечто подобное моей одежде. Я не стала задавать лишних вопросов, в отчаянной надежде, что у него имелся отличный план. Верзи удивил меня, поймав такси. Адрес назвал так тихо, что я не расслышала. В голове будто били барабаны, ничего не соображала и не верила, что я все еще здесь, сижу в такси, которое увозит нас подальше от страшного места, где чуть было, не оборвалась моя жизнь.

***

Думала, мы наверняка поедем домой, но остановившись на окраине дороги, где сплошной непроглядной стеной росли могучие дубы удивилась, и впервые с того момента как отдала спасение своей жизни в руки Верзи, остановилась. Он выпустил мою ладонь и обернулся.

— Не стой. Мы оторвались, но не стоит задерживаться на открытом пространстве.

— По-твоему лес лучше?

Он мотнул головой в сторону от дороги и пояснил:

— Там все объясню. Кости уже ждет нас.

Схватил меня за руку в который раз и поволок к несуществующему дому. Вокруг непроглядных лес так чего он там потерял? Соберемся у костра и поговорим о том, что случилось?

— Кости, — запоздало поняла я.

— Да, Кости, второй телохранитель. Забыла? — Его улыбка показалась натянутой, и я подумала Верзи в курсе той игры, что я затеяла с его напарником. Но это паранойя. Никто не знает о наших тайных встречах.

Войдя в темноту леса, я вздрогнула и попыталась обуздать страх, что притаился в душе. Ненавижу лес. НЕНАВИЖУ!

— У тебя нет выбора. Сначала перегруппируемся и подготовимся к непредвиденным обстоятельствам, а уж потом доберемся до дома. Твою машину могли вычислить, потому, и пришлось взять такси. Об этом месте знает не так много людей, так что потерпи со своей ненавистью к лесу.

Я не стала оправдываться, когда мы вышли на протоптанную дорожку, которая вывела нас прямиком к небольшому одноэтажному дому. Значит, Верзи не лгал. Дверь была открыта, а на пороге стоял Кости облаченный в черные джинсы и клетчатую рубашку с закатанными до локтя рукавами, словно неприступная крепость.

Когда Верзи прошел в проем, я запнулась на последней ступеньке и только тогда решилась поднять взгляд. В глазах Кости читалось нечто близко похожее на переживание, но, наверное, мне лишь хотелось увидеть его заботу. Кости не сказал ни слова, лишь посторонился, пропуская в дом. Когда проходила мимо ощутила, как он склонился, поймав мою ладонь, крепко сжал и тут же выпустил, закрыв за нами дверь.

Похоже, Кости не так хладнокровен, как хотел казаться. Не высказал вслух множества слов, которые я мечтала услышать, просто сжал до боли руку, тем самым заменив ненужные пустые бесполезные слова прикосновением. Оно оказалось более действенным, чем я ожидала.

Все еще чувствуя, как кожу покалывает от тепла его ладони, прошла по коридору, оказавшись в комнате. Маленькая, уютная гостиная с одним диваном и парой стульев. Небольшое окно, возле которого стоял стол. Чувствуя себя уязвимой, как никогда, я потерла руки друг о друга и прислонилась к стене, когда в комнату вошел Кости. Вот ведь поменяй обстановку привычного мира, и ты уже чувствуешь себя не в своей тарелке. Неприятно осознавать, что я так привязана к вещам, которыми окружил меня отец. Роскошь, красота сокрытые под оболочкой жестокости, но я привязалась к тому миру, потому что другого в жизни никогда не знала.

— Что Лемаре говорит по этому поводу? — Услышала тихий вопрос Верзи.

Кости поморщился, но все же ответил:

— Сказал, делайте то, что сочтете нужным. Вы ведь её телохранители так действуйте и оправдайте свою зарплату.

— Он больше печется о своей заднице, чем о благополучие дочери, — это уже комментарий Верзи. — Неужели даже не поинтересовался что произошло?

— Ему хватило той картины, что я описал, кратко, в общих чертах. Не хотел, чтобы я углублялся, постоянно велел говорить четко и по делу.

Прикрыв глаза, я осознала, что в душе к отцу еще испытывала немного тепла, но после жестоких слов Кости поняла, надеяться на спасение не стоит.

Чего я собственно ожидала? Что отец бросится со всех ног охранять меня? Станет заботиться, оберегать? Так если он не сделал этого за все минувшие годы, почему вдруг известие о нападении на его дочь должно повернуть ситуацию в другую сторону? Бред конечно. Только дура поверила бы. А я уже давно абстрагировалась ото всех теплых чувств, которые должны связывать отца и дочь. Теплые чувства в кругу любящей семьи — это неведомо мне.

Поняв, что мужчины замолчали, я подняла голову и открыла глаза, но заметила пристальный взгляд Кости и почувствовала, как глаза защипало от непролитых слез. Лучше позорно сбежать сейчас, чем оказаться униженной еще больше и расплакаться у них на глазах. Не хочу видеть жалость — сыта ею по горло.

— Мне нужно умыться и привести себя в порядок, — каким-то не своим голосом сказала. — Надо полагать это не единственная комната в доме?

— Я сделаю пару звонков, постараюсь разузнать что-нибудь о той девчонке. Покажи ей здесь все, боюсь, если Лемаре дал нам карт-бланш придется действовать самим.

Верзи вышел, прижимая к уху телефон.

— Прямо по коридору третья дверь направо. Пока можешь считать её своей комнатой. Следующая дверь — ванна.

Не хотелось мне новой комнаты, я мечтала попасть в привычную среду выйти на балкон с сигаретой в руках и посмотреть в небо. Но сейчас выбора не было, только так, иначе реши я действовать в самоволку, не продержусь и дня. Все это понимали, но каждый промолчал.

Быстро зашагав в указанном направлении, нашла нужную дверь и, толкнув её, оказалась в комнате, которая оказалась еще меньше гостиной. Маленькая кровать, в углу комод, даже окна нет. Еще одна дверь привела меня в ванную. Стоит ли моя жизнь комфорта? Конечно, нет! Подойдет все что угодно пока я жива, но вот не объяснить этого разуму, который тосковал по знакомым вещам и обстановке не столь унылой.

Откинув капюшон, снова умылась и постаралась привести себя в порядок, но руки так тряслись, что пришлось на время отказаться от этого. Закончив направилась в комнату не желая разговаривать о своих призрачных надеждах на будущее. Да и какое оно будет? Вечно в бегах? Стану жить вот в таких безликих домах на задворках цивилизации в надежде спастись и прожить до старости?

— Мы выберемся не оставим тебя, — услышала тихий голос Кости. Он вошел, прикрыв дверь, и протянул руку, в которой оказался мой черный рюкзак, что остался в кафе. Наверное, увидев, как радостно заблестели мои глаза, пояснил. — Верзи позвонил, и я тут же приехал, но оказалось уже поздно. Остались только холодные следы от нападения и твой рюкзак.

— Я никому не нужна, — зачем-то ответила, когда тишина заполнила тесное пространство комнаты.

— Мы ведь здесь и будем защищать тебя.

— Но не ценой собственной жизни! — Вспылила, осознавая всю тяжесть сложившейся ситуации. — Что будет, если отец уволит вас? Тогда я считай, что мертва.

Секундное молчание затем:

— Поговорим позже, когда придешь в себя, а пока располагайся.

Я кивнула, принимая из его рук рюкзак, который прижала к груди, лелея, словно потерянное дитя. Как смешно что, увидев знакомые вещи, я так обрадовалась. Жаль только чувства к вещам гораздо глубже укоренились во мне, чем любовь к отцу. Кости не стал ничего выяснять. Не сказал, как переживал. Как рад нашей встрече, которой могло не быть. Просто ушел закрыв за собой дверь. Открыв рюкзак, я вытащила косметичку, а вместе с ней письмо, скрепленное красной печатью сургуча.