20 часть
теперь дни сугавары меняются безумно быстро, а время тянется отвратительно медленно.
он начал медленно тонуть. по началу, он пытался все обратно забыть, пытался улыбаться савамуре, пытался быть как раньше. пытался.
как же больно было приходить домой после изнурительного дня и падать, разбивая колени, и разбиваясь. было больно.
больно улыбаться, смотря на человека, из-за которого пару часов назад он резал свои руки и молил прекратить все это, а тот в ответ не понимающе, неловко, не уютно, пытался улыбнуться.
противно. как же противно смотреть на себя. заплаканного, худого до такой степени, что когда смотришь на него у самого сосет под ложечкой. его внешний вид кричал о помощи. его глаза, которые не отрываясь смотрели лишь на своего капитана, каждый вечер были полны слез.
через время коуши перестал есть. забывал, по началу. теперь же просто не хотел. ну, или не мог, как вам нравится. просто поднося еду ко рту, суга уже хотел ее выплюнуть. его ребра все сильнее начинали рвать кожу, которая была обильно покрыта шрамами и красными линиями, которые не успевали зажить, а косточки на пальцах начинали забавно выглядывать. коуши даже начинали нравится его новые пальцы. почему-то ему казалось, что они улыбаются ему. все 10 пальчиков.
он почти не спал. не мог заснуть. не получалось. зато хорошо получалось плакать по ночам, по вечерам плакать, тоже хорошо получалось, а лучше всего у коуши получалось плакать утром, перед будильником.
хотя, еще через время у него перестало получатся это делать. забавно, что даже это делать у него больше не получается. теперь его начинало время от времени отрубать. по началу это случалось редко, однако со временем коуши стал хорошо отрубаться, а главное неожиданно для себя.
что? только отошел от истерики и пошел попить воды? ха-ха! включался сугувара так же резко, как-будто его обливали холодной водой. было страшно. было страшно осозновать, что все, что с ним происходит привело ко всему этому. было страшно вскакивать и видеть, что за окнами уже стемнело, хотя мгновение назад был день. было страшно смотреть на стело, которое валялось на полу. не важно, что оно было там уже давно.
не важно, что коуши уже успел привыкнуть к нему. по началу, еще в самом начале, он его убирал, каждую разбитую тарелку, каждую упавшую кружку... но чем дольше он так жил, тем больше стекла оставалось на его полу.
сугавара давно привык к тому, что весь пол был покрыт осколками посуды и каплями крови, которые уже успели стать коричневыми. смог привыкнуть ко всему. к тому, что почти не спит, к тому, что почти не ест, привык даже к тому, что единственная посуда в его доме - это металлическая кружка, которая была немного выгнута и не стояла. но к одной такой вещи он привыкнуть так и не смог.
коуши каждый раз трясет, когда он "просыпается" и видит совсем не далеко он своего лица пугающе огромный острый кусок стекла. каждый раз всткакивает, осматривая свое тело. каждый раз ему везло, но каждый раз после этого коуши плакал. плакал, ненавидя себя за то, что не смог сделать жалкий шажок в лево, чтобы все это наконец закончилось. плакал, смотря на этот пугающий кусок стекла, и представляя свою окровавленную голову, которая лежала на нем. небольшой шажок в бок мог закончить все это, но мучения суги все никак не хотели его отпускать.
прошлло уже много времени с того, как все вернулось на круги своя. вот пришло 13 июня. раньше коуши с нетерпением ждал этот день. раньше круши очень ждал свой день рождения. раньше ему нравились праздики.
коуши помнил, как с трепетом и предвкушением ждал своего дня рождения раньше. ждал, почти так же, как 14 февраля. суга помнил, что ему раньше очень нравился этот праздник, но, признаться, уже забыл почему.
сегодня пепельноволосый получил массу поздравлений. и от родителей, и от всех-всех других. все писали ему поздралсения. кто-то ограничивался надписью "с днем рождения", кто-то мог написать целое поздравление, с пожеланиями и кучей теплых слов. асахи был из их числа. только на его поздравление коуши ответил с тем трепетом и теплом, с каким раньше отвечал всем.
сегодня сугаваре не нужно было ничего. его не радовали ни смс от знакомых, ни деньги, которые мама скинула на торт, ничего. он ждал только одного. с замиранием сердца смотрел в загорающийся экран телефона, желая увидеть сообщение от "него".
чем больше коуши смотрел в телефон, тем сильнее трещины расползались по его телу. чем дольше он ждал звонка, тем сильнее кипяток разливался по его горлу, обжигая грудь.
- приветик, может прогуляемся сегодня?
коуши не выдержал, его руки тряслись, он ждал ответ. мучительно долго ждал. только-что обоженные места тепеть замерзали, словно отмерзая заживо.
прозвучало оповещение, экран вновь загорелся. он судорожно схвалит телефон, его глаза побежали по долгожданному сообщению.
- Привет, прости, сегодня никак) с мичимией решили сходить на свидание сегодня, обязательно сходим куда-нибудь на неделе вместе ;)
телефон выскользнул из рук и упал. экран был разбит в щепки, а сугавара сейчас чем-то был похож на него. глаза мгновенно застелило белой пеленой, а слезы крупными каплями начали капать из глаз сугавары. тот, поздравление от которого коуши ждал больше самого праздника... единственное поздравление, которое коуши действительно хотел получить, забыто и, видимо, навсегда останется в сообщениях за прошлый год. тогда дайчи поздравил его самый первый. ровно в полночь. вы и представить не можете, как в тот момент блестели глазки у сугавары. так, как больше, видимно, не заблестят никогда.
коуши поднял свой тепевон и, дрожа, словно брошенный в зиму котенок, начал набирать в поиске "с праздником..."
увидев поздравление от савамуры, коуши окончательно сдал все позиции и сдался сам. телефон вновь ударился о пол, коуши начал задыхаться, что-то бубня. он молил. он не верил в бога или что-то в этом духе. он не просил у кого-то конкретного. он личь надеялся.
он кашлял, захлебываясь в слезах. брал телефон, снова проверял, нет ли сообшения от его капитана, снова брался читать поздравление, написанное в прошлом году. он его знал. знал чуть-ли не наизусть, но все равно перечитывал раз за разом.
коуши закричал. было больно. в груди что-то рвалось, а снаружи коуши заливало чем-то липким, густым и тяжелым. он сходил сума. он задыхался в этой жидкости, хотел вздохнуть, сделать хоть один вдох, встал... в глазах все помутнело, начало плыть. та тяжелая черная масса топила его, он видел, как она обволакивает его полностью.
очнулся пепельноволосый, когда за окном уже стемнело. черная масса отступила, затаившись в углах квартирки, коуши задышал. задышал, но чувствовал, что это все не надолго. чувствовал, что в следующий раз точно упадет на стекло. чутвствовал, что его следующего раза не будет.
тело морозило. может быть виной тому открытое настишь окно, которое коуши открыл, надеясь отвлечься на некогда отличную погоду, может быть виной всему истерика, может его трясло от того, что не ел уже прилично давно, а может потому-что он и не спал толком.
в голове все смешалось. все было словно в тумане. коуши вновь начинал плакать. свидание у них, блять. а ниче, что это как-бы немного мой праздник? могли, хотябы из приличия написать! хоть "с др" бы написали, сука. в прошлом году меня оба поздравили. нажелали мне «всего хорошего», блять, «исполнения мечты» И ГДЕ МОЕ ИСПОЛНЕНИЕ МЕЧТЫ, САВАМУРА? ГДЕ МОЕ «провести день рождения с тобой»??? чтоб вы блять... суки.
слезы лились у коуши из глаз. думаю, он уже не соображал толком.
покачиваясь и грубо стирая свои слезы с щек, суга подошел к подоконнику и высунулся в окно. ночная прохлада дунула ему в лицо, напоминая о дорожках слез, которые, кажется, никогда не высыхали.
коуши со стуком поставил красное, отбитое от постоянных падений, колено на подоконник и забрался на него.
теперь он уже стоял и полноценно высовывался в окно, ветер пытался утешить его.
- Я ЛЮБИЛ ТЕБЯ, САВАМУРА ДАЙЧИ! ИСКРЕННЕ И ДОЛГО ЛЮБИЛ! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ОНА, НО ТЕБЕ ПЛЕВАТЬ!!
голос коуши было почти не слышно. сорвал, да и слезы мешали, но в этот момент он кричал. кричал, что есть мочи кричал. пальцы коуши молчаливо улыбались, держась за оконную раму. они понимали, что не удержат сугавару. он тоже понимал это.
он не мог поверить, что все закончится так. пелена слез не давала посмотреть вниз, не давала посмотреть в ту бесконечность, в которой через пару мгновений окажется сугавара коуши. его пепельные волосы развивались от несильного ветерка. даже их он смог изуродовать. суга прекрыл глаза. устал.
- коуши!!! постой!! остановись! подожди! не надо, коуши, пожалуйста!
коуши распахнул глаза. знакомый голос неожиданно донесся откуда-то снизу. от неожиданности слелал шаг.. оступился..
затылок коуши сильно ударился о пол. ноги оперлись на старую батарею, суга плакал. хотя это мягко сказано. он рыдал. он больше не сдерживал голос, не пытался вытереть свои слезы. не пытался успокоиться. еще немного, и он бы уже лежал на асфальте у своего же дома. только сейчас ему стало страшно. только сейчас он понял, что он чуть не натворил. его трясло.
через мгновение дверь распахнулась, в нее влетел высокий шатен.
сугавара не сразу признал своего спасителя. в глазах все плыло, однако кое-что все таки выдало личность юноши.
- коуши... коуши... блять.. что за хуйня?.. мистер добрячек?..
Услышав эти слова пепельноволосый наконец понял, кто сейчас сжимал его в объятиях, не скрывая свои слезы.
- ойкава....
прошептав это, сугавара окончательно отрубился, а шатен еще долго прижимал его к себе.
проснулся коуши от того, что его щеку бережно поцеловали. открыв глаза, первым, что увидел пепельноволосый, был ойкава, который послушно сидел около потрепанной кровати и сжимал чужую руку в своей. коуши почувствовал дежавю... вспомнил.
- судьба....
Прошептал коуши, от чего поймал на себе недопонимающий взгляд.
- тогда... тем,кто меня поцеловал, перед тем как я все забыл, был ты. ты - моя судьб...
коуши не дали договорить. его заткнули аккуратным, но настойчевым поцелуем. он закрыл глаза, сжал чужую руку своей и неумело отвечал на самый сладкий поцелуй, который он мог себе представить.
кто бы мог подумать, судьба.
и в комнате, тишину которой теснили звуки поцелуев и тихие рваные вздохи, загорелся телефон, на разбитом экране которого было написано:
дайчи♡
я совсем забыл, с днем рождения, суга-сан)
конец.