глава 3
Лилиана Андреа Беретто
Коричневый интерьер кабинета отчётливо выбился в памяти. В центре комнаты располагался рабочий стол, за которым проводились серьезные переговоры и заключались грязные сделки. Запах массивных кресел, обитых тканью перламутрово-кофейного цвета витал в воздухе, крича о новизне. Совсем недавно здесь пахло кровью. Интересно, сколько вбухали зелёной бумаги, покупая в эти стены новую мебель?
Я коснулась взглядом Антонелло.
Для своих пятидесяти пяти, он был вполне хорошо сложен: глубокая седина засела в сгустке темных волос, узкие карие глаза словно пробирались в душу, оставляя после себя чувство тревожности, глубокая морщина залегла на лбу из-за того, что этот человек все время хмурился.
Я неловко переминалась с ноги на ногу, выдерживая сжигающий за живо взгляд отца. Так он на меня
смотрел перед поркой. От этой мысли я приложила ладонь ко рту, давясь собственной слюной.
— В последнее время, ты очень плохо себя ведёшь, — отчитал мужчина, вальяжно пройдя к бару в форме глобуса, -— Мне следует отрезвить твою память?
Испарина выступила на лбу, я облизала пот с губ и сглотнула.
— Нет, — глухой ответ растворился в стенах кабинета.
— Нет, — усмехнулся он, наливая коньяк в квадратный стакан, —Мне звонил мой партнёр. Его люди обнаружили нехватку детских вещей на складе, — я следила за тем, как он наливал темную жидкость, взбалтывая, — Это твоих рук дело?
Я встретилась с ним взглядом, сжимая руки в кулаки, почувствовав, как ногти с дикой болью впились в ладони. Но физическая боль была не сравнима с тем, что я чувствовала в данный момент. Я ненавидела отца, за всё, что он делал, каким человеком он был. Мафия. Вкусно, правда? Сладкий привкус жизни, который скрывает в себе много яда и подводных камней, когда окунаешься в кровь с головой и вынырнуть уже не можешь.
Мой отец грязными способами отмывал деньги, занимаясь хищением бумажек из фондов для помощи больным детям онкологическими заболеваниями. Он также похищал детские вещи из дома малютки, чтобы потом перепродавать за большую цену или обменивать на наркотики. Всё это переворачивало мои моральные принципы и нормы, в этом мире всё хорошее выходило из равновесия.
Вместе с Лекси мы оборудовали свою маленькую хижинку под массу компьютеров, приборов для слежки, вскрывания замков и прочей всякой ерундистики. Мы незаконно проникали в здания людей, таких как мой отец и возвращали детям все то, что они отобрали. Это не было нарушением закона, подарить детям всё необходимое для счастья - подвиг.
— Ни о чем таком не слышала, — я смотрела прямо в глаза, — могу конечно распросить в городе, но не уверенна, что что-то смогу нарыть.
— Х-м-м. — Протянул придурок, — А ты растешь прямо на глазах. Врать отцу в лицо, смотря в глаза, — он отпил жидкость и поморщился, — Ой, как не хорошо!
— С чего ты взял?
— Тебя засекли камеры видеонаблюдения, — он прокашлился и сложил руки в замок.
Антонелло играл грязную игру, но он забыл, что я дочь своего отца. Уверенно блефует. Камеры никаким образом не могли нас засечь, наши программы автоматически удаляли запись.
— Антонелло, меня там не было, — сердце отбивало чечетку, — Я не знаю, что ты видел на камерах, но все это время я была в баре с Лекси.
Он посмотрел на меня из под лобья, смакуя вкус противного напитка и мою ложь.
Такова жизнь: доверяй – и тебя обманут, не доверяй – обманешься сам. Как и большинство парадоксов, он неразрешим.
Только Беретто мог пить эту гадость литрами, а потом в пьяном бреду бормотал что-то про власть, которую у него отобрали. Семье Беретто принадлежало производство коньяка Old Berrel. На этикетке была выгравированна красивая надпись: напиток обладает мягким, округлым вкусом с нотками лесных орехов и тёмного шоколада, душистым послевкусием с цветочными оттенками. Чувствуюте чем пахнет? Качественным пиздежом от рода семьи Беретто. Но всё это скупалось по видимым причинам: страх или подлизать моему отцу для собственных успехов.
— Ладно. — смотря в телефон, он нахмурился, — Можешь идти, — тугие веревки начали сами развязывать узел чувств. Я была уже в дверях, когда он кинул мне в спину. — Не забывай, на что я способен.
Я никогда не забывала.
Приглушённый медовый свет играл гостиной. В этой части дома было что-то таинственное, сначала мне казалось, что из-за светлых стен, украшенных росписью и портретами дедов и прадедов, страшно друг на друга похожих. Но потом вкусив ложь и интриги этого дома, я поняла всю ауру и специфику девяти кругов ада. Воздух был туманный, сопровождая вонь гари. Сигареты. Рыжая особа сидела в кресле из бардовой кожи. Она уже успела переодеться в болотное платье до пола с высоким воротом, сложив ногу на ногу, делая из себя жертву.
Актриса Голливуда!
Сухие пальцы с неаккуратным красным маникюром сжимали толстую сигарету без фильтра. Видимо, эту привычку я переняла у нее. Как же я это ненавидела! Зажав нос, я взяла маленького Дея из колыбели.
— Ну что, отец научил тебя хорошим манерам? -— женщина выпустила вонючий дым и благогавенно втянула его в лёгкие.
— Да, представляешь! Дал поручение позаботится о своей матушки, забрать наркотики и срочно найти тебе врача, — нежно прощебетали мои губы, как молитву.
Её глаза округлились, а челюсти сжились от гнева.
О даа!
— Да ты.. ты — возмущённо шепчет она, сдерживая себя, чтобы не накинуться на меня.
— Кстати, чуть не забыла, — наслаждение триумфа пронеслось по губам, — следующая ты.
Я улыбнулась самой любящей улыбкой на какую была способна и покинула женщину, оставляя ее в бешенстве.
Деймон что-то ворковал мне, улыбаясь беззубой улыбкой. Его глаза были такими синими, будто голубая лагуна. Я никогда не видела настолько голубых глаз и длинных черных ресниц.
Я может и не верю в бога, но знаю, что пока у меня есть брат, за моей спиной есть ангел-хранитель. Если даже в будущем, он станет монстром и убийцей, я никогда не отвернусь от него.
Ведь он – мой сын, мой смыл, моя жизнь...
Как только мои ноги пересекли порог комнаты, мой второй телефон заверещал, закладывая уши.
Что уже стряслось у крышесносной подруги? Порой, она бывает невыносима. Ничего, подождёт. Я её и по два часа жду.
Я прошла к высокой кровати и положила Дея на мягкое белоснежное покрывало с золотой вышивкой.
— Мой любимый мальчик. — пропела я малышу, снимая с него красный комбинезончик с динозаврами, — Ты хорошо себя вел?
В ответ я получила блестящие глаза и несвязанные слова, когда он пытался выговорить мое имя. Я улыбнулась и слезы брызнули из глаз. Совсем скоро эта улыбка исчезнет, а глаза потускнеют, превратятся в злобный оскал, демоны будут играться с его душой, не щадя чувств.
Так было со всеми. Все выбирали пропасть.
Неожиданная трель телефона заставила Дея дернуться. Ротик скривился от подступающей истерики.
— Малыш, все хорошо — личико малыша замерло и улыбка озарило лицо, он всегда так реагировал на мой голос. Пользуясь этим, я открыла кремовый ящик, с серебряной ручкой.
Черный экран телефона отсвечивал одним именем. Лекси. Я спешно сняла зелёную трубку и приложила телефон к уху.
— Наконец-то! Где тебя носило, мать твою за ногу? — громкие бассы долбанули в ухо. Она кричала так, будто я была в годовой коме.
— Все хорошо Лекс, — холодок погремушки приятно обжог кожу, которую с детским трепетом вырвал из рук Дей.
Разве можно прикасаться к столько чистому и невинному созданию в этом мире, когда руки запятнаны кровью? Как можно продать своего ребенка за дозу героина? Нет смятения более опустошительного, чем души, погрязшей в грязи.
— Состоялся очередная перепалка с Эленой, а потом допрос отца.
— Вот гаденыш! — прошипела подруга, — Они как гадюки вьются вокруг вас. Может, отрежем им бошки? — Стоун была вполне серьёзна и я рассмеялась, — Ладно, шутки в сторону, — напряжение охватило тело.
Дерьмо.
— Что ты имеешь ввиду? — голос дрогнул, опасаясь её слишком изобретательной головы, в которой нарушены все законны логики.
— Я знаю как нам выбраться! Погоди .... — на другой стороне трубке послышалось шуршание и кряхтение, — Наша программа показала, что скоро твой отец отправит ещё одну партию детских пренадлежностей в Нью-Йорк, — Сердце упало в пятки, Нью-Йорк. — Груз будет идти в общем корабле, как обычная помощь. Мы можем с тобой пробраться под поддельными документами, как представители и убить двух зайцев сразу.
— Каких двух зайцев? — я нервно ходила по комнате, переваривая кашу в голове.
— Вечно тебе всё объяснять, — цокнула недовольно Стэнли, — мы пересечем море, как представители, представим груз, следовательно, окажемся в Нью-Йорке подальше от твоего отца. Груз предоставят нам вести по суше, а это значит, мы перехватываем и забираем его себе! — информация лилась в мой мозг, как маленькому ребенку, — И вуаля! Мы на свободе, с кучей детских вещей и Деймоном, у которого будет всё, о чем ты мечтала!
Револьвер с золотой обоймой выстрел картинки мечты в голове, а потом все рассыпалось маленькими конфетти. Семья, смех, улыбки, счастье.
И никакой мафии.
Нос зещекотали нотки свободы. В животе вспорхнули бабочки, отливаясь блеском в глазах.
— Погоди, а как же мой мальчик? — спохватилась я, — Кто вернёт мне Gelandewagen?
Лекси рассмеялась.
— Успокойся паникёрша. Я договорилась с Риком, — голос охрип и потеплел. — Он сменит номера и пригонит его по суше.
Алларик Миллер был запасным барменов в баре. Широкоплечий, немного смуглый, с белосыми волосами и глубокими золотистыми глазами.
— Так- так, — пропела я — стрела купидона поразила сердце самого Алларика?
Судорожный вздох опалил ухо.
— Да, да черт! — тараторила Стоун, — Он с нами, в деле, так что..э... нуу.
— Ладно Стен, я поняла, —прервала я её не связанную речь, — Где и когда?
— Завтра в три тридцать, — сердце застучало в предвкушении, — Будь готова, но бери все самое необходимое, — строго поучала Лекси, — Нам нужно быть похожих на обычных представителей, которые просто перевозят груз и наслаждаются видом.
— Спасибо, — слезы собрались в уголках глаз, — Спасибо Лекс, что оставила все ради меня.
— Не надо Ли, — бьюсь об заклад, она улыбнулась, — Мы с тобой всегда были вместе. Здесь, — сглотнула шатенка, — У меня ничего нет, ты моя семья. И наша общая боль останется здесь. Гребанная мафия останется в этой заднице! — всхлипы прервали душераздирающую речь, — Так что, бандит, — я улыбнулась этому прозвищу сквозь слезы, — Завтра начинается новая полоса! Спокойной ночи, я люблю тебя.
— Спокойной ночи и я тебя, — шепот испарился в темноте белой ночи, встречая гудки.
Адреналин растворился в венах. Нью-Йорк – свобода. Ею пахло в комнате, что обжигало кожу. Я подошла к малышу и села на колени, играя с его ручками.
— Ну что боец, новая жизнь?
Деймон радостно захихикал, смеясь беззаботным смехом.
Так теперь он будет смеяться вечно.
Ни что ему не помешает.
Клянусь.