Идеальный план

Мягкое ритмичное постукивание по моей щеке пробуждает меня от самого спокойного ночного сна, который у меня был за последнее время.

Сориентировавшись, я обнаруживаю под собой Инди. Она спит, обняв меня руками. Как влюбленный подросток, в которого я так стремительно превратился, я всем телом прижимаюсь к ней, желая, чтобы она меня обняла, и не могу удержаться от улыбки, видя, как ее растрепанные светлые волосы контрастируют с моей черной наволочкой. Припухшие губы. Раскрасневшаяся кожа, все еще сияющая после четырех оргазмов, которые она испытала прошлой ночью.

Я немного горжусь этим. Эта женщина не могла кончить ни разу за последние восемь месяцев, а я без проблем довел ее до пика.

Ее запах для меня как гребаный наркотик, а ее вкус быстро становится моей любимой зависимостью. Вот почему, пока она играла в медсестру и прикладывала лед к моему колену после того, как мы занимались сексом, я притянул ее к себе лицом и доставил ей оргазм номер три. Затем, посреди ночи, когда ее тело прижималось к моему, я разбудил ее, просунул руку ей между ног и заставил кончить в четвертый раз.

Это было настоящее освобождение – провести всю ночь с Инди в моей собственной постели и очистить разум от тревожных мыслей.

– М-м-м, – мурлычет она, просыпаясь. – Ты тяжелый.

– Мне все равно. – Я снова утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, обхватываю руками ее спину.

– Слезай с меня. – Она притворяется, что толкает меня. Я прижимаю ее крепче.

– Ни за что.

Она сгибает колени, обхватывая ногами мою талию и скрещивая лодыжки, чтобы притянуть меня ближе. В результате она прижимает мою утреннюю эрекцию, прикрытую только боксерами, к верхушке своих бедер, напоминая мне, что она абсолютно голая, если не считать моей футболки.

У меня вырывается глубокий гортанный стон, я снова прижимаюсь бедрами к ее бедрам.

Если бы у меня было время и презерватив, мы бы продолжили.

– Когда ты позволишь мне ответить взаимностью? – шепчет она мне на ухо, что только еще больше заводит меня.

В отчаянии я поднимаю голову, переключая внимание на часы на прикроватной тумбочке, моля Бога, чтобы оказалось, что я проснулся достаточно рано и у меня есть возможность снова увидеть, как рот Инди скользит по моему члену. Она делала это прошлой ночью, но после того, как она заставила меня кончить дважды, я захотел, чтобы остаток вечера был посвящен ей.

Однако при свете утра я чувствую себя немного более эгоистичным, особенно зная, что после игры я прыгну в самолет и отправлюсь в очередное путешествие.

Увидев, сколько времени, я издаю отчаянный стон, роняя голову ей на грудь.

– Когда мне не нужно будет ехать на пресс-конференцию меньше чем через двадцать минут.

Она вздыхает подо мной:

– Кто из нас готовит завтрак?

С открытым ноутбуком я слежу за приготовлением яиц на плите.

– Привет, Инд. Не подойдешь сюда на секунду?

Я слышу, как она проходит по кухне в одной моей футболке, обхватывает рукой мою обнаженную талию и прижимается щекой к моему плечу, давая мне знать, что она здесь.

– Что ты думаешь об этих туфлях? – спрашиваю я, кивая в сторону компьютера, где на экране появляется дизайн будущих кроссовок этого года.

– Мне… мне нравится.

– Лгунья из тебя никакая.

– Извини, но я несколько месяцев кряду успешно лгала твоему боссу.

– И сколько из этого было ложью?

– Заткнись, – она игриво шлепает меня по пятой точке.

Я снова киваю в сторону экрана компьютера.

– Они немного скучноваты, – честно признается она. – Я думаю, им не помешал бы какой-нибудь цвет.

Я не могу не улыбнуться ее словам. Я знал, что черно-белые кроссовки моей яркой девочке не понравятся.

– Конечно. О каком цвете ты думаешь?

Она задумчиво вытягивает шею.

– Может быть, красный, как цвет твоей команды.

– Или синий?[25]

– Почему синий? Красный более выразителен, чем синий.

Поворачивая голову, я касаюсь губами ее макушки.

– Потому что синий быстро становится моим любимым.

– Можно взять любой цвет. – Она пожимает плечами, явно не улавливая смысла. – Что бы ты ни решил, это будет выглядеть красиво.

Она наклоняется, оставляя на моем плече единственный поцелуй, прежде чем я вернусь к плите.

Я останавливаю ее, крепко обхватив за талию, снова привлекая к себе. Наши взгляды встречаются, потому что, хотя мы завтракали на этой кухне бесчисленное количество раз, сегодня все по-другому, и мы оба это знаем.

Желая убедиться, что то, что произошло прошлой ночью, продолжается и за пределами спальни, я запускаю пальцы в ее золотистые волосы, дергая, чтобы запрокинуть ее голову назад.

– Доброе утро, – хриплю я, прижимаясь губами к ее губам, ощущая вкус зубной пасты на ее языке.

Она прижимается ко мне, опьяневшая от эмоций и такая расслабленная.

– Ты понятия не имеешь, сколько раз я хотела, чтобы ты поцеловал меня за завтраком.

Поэтому я делаю это снова и снова, пока овощные омлеты, которые я приготовил, не будут готовы.

Она достает свой кофе из холодильника, добавляя в него ужасно сладкие сливки.

– Эта услуга. Она может быть твоим языком любви. Каждое утро ты следишь за тем, чтобы у меня был холодный кофе, чтобы мне не приходилось разбавлять его, добавляя лед. Я всегда это замечала. – Она смотрит на меня, склонив голову набок, и тихонько произносит: – Спасибо.

Возможно, она права. Может быть, это мой язык любви, потому что, хотя я легко могу купить холодный кофе, мне нравится улыбка, которую я вижу, когда она достает свою чашку и понимает, что я приготовил ее для нее.

Когда-нибудь мне, вероятно, следует сказать ей, что мой язык любви – тот, каким она хочет его видеть, чтобы она перестала гадать. Я позабочусь о том, чтобы эта девушка чувствовала себя любимой, в чем бы она ни нуждалась.

Усаживаясь рядом со мной, Инди кладет рядом с моей тарелкой папку.

– Что это?

Ее щеки заливает румянец.

– Не обращай внимания, если я перегибаю палку, но с того дня, когда мы отправились в поход, когда ты сказал мне, что хочешь основать свой собственный фонд, я не могла выбросить это из головы. Ты сказал, что это было бы потрясающе, поэтому я подумала, что, возможно, смогу помочь тебе и направить в нужном направлении.

Открыв папку, я обнаруживаю бесконечные документы, в которых подробно описаны все тонкости создания новой некоммерческой организации. Затраты на запуск, прогнозы по сбору средств, описание и подробный маркетинговый план. Каждая деталь тщательно продумана и организована, требуется только название, чтобы завершить всеобъемлющий бизнес-проект.
От осознания того, что это такое, у меня перехватывает горло, я лишаюсь дара речи.

Инди продолжает за меня:

– Начнем с малого. Многим из этих детей летом, в отличие от учебного года, некуда пойти. У них также нет школьного питания, и я бы предположила, что из-за этого, возможно, некоторые дети не могут нормально питаться в эти дни. Итак, что, если мы организуем летний лагерь, что-то, что позволит им жить по расписанию? Мы предоставим питание и безопасное место для игр. – Она листает страницы, но я не читаю ни слова. Я смотрю на нее. – Приведем в порядок несколько открытых площадок в окрестностях Чикаго. Твой контракт с обувным предприятием включает пожертвования кроссовок. Детям будет что надеть. По мере того, как мы будем расти, мы перейдем к учебному году, создавая внеклассные программы. Вот мой прогноз, – она указывает на диаграмму. – Вот скольким детям мы сможем помочь через пять лет, если будем расти такими темпами.

Я молчу, загипнотизированный каждым словом, которое слетает с ее губ.

Нервозность и укоренившаяся неуверенность берут верх. Она складывает руки на коленях, оставляя папку на кухонном столе.

– Я хочу сказать, только если ты этого захочешь. И это всего лишь черновой вариант…

Я прерываю ее обжигающим поцелуем, и ее привычная потребность сдерживать себя испаряется. Ее нервозность тает, она растворяется во мне.

– Ты невероятна, – шепчу я ей в губы.

– Это такая мелочь.

– Это не мелочь.

– Тебе нравится?

Нравится ли мне этот план? Он прекрасен. Мне особенно понравилось, как часто она использовала слово «мы», излагая его.

– Нравится – недостаточно сильное слово, Блу. Он действительно значит для меня все. Спасибо тебе.

Мне так нравится гордая улыбка, которая скользит по ее губам, когда ее хвалят за блестящий ум, а не советуют сдерживаться. Мне хочется проводить каждый день до конца моей жизни, напоминая ей, какая она невероятно яркая, пока я не увижу, как эта неуверенность исчезнет.

Детали и забота, которые она вложила в каждую страницу, проступают в словах, когда я перелистываю план.

– Это то, ради чего ты училась?

– Да. Моя степень в области бизнеса со специализацией в области финансов и администрирования. Я собиралась работать в этой сфере после окончания университета.

– Почему ты этого не сделала?

– Потому что я быстро поняла, что бо́льшую часть времени буду работать с богатыми людьми, чтобы сделать их еще богаче, и цифры мне быстро наскучили.

Инди откусывает кусочек от своего завтрака, и я не могу не смотреть на нее. Она умнее, чем позволяет видеть большинству людей. У нее замечательно получается надевать беззаботную маску и делать так, чтобы все вокруг чувствовали себя хорошо. Могу представить, как это утомительно – тешить самолюбие и карманы толстосумов.

Она, как всегда, представляет собой интересную смесь идеализма и логики с уклоном в романтическую сторону. Мягкую сторону. Любящую сторону, где она позволяет себе чувствовать все и заботиться обо всех. Я уверен, что за цифрами ей было трудно найти так уж много чувств.

Но когда речь заходит о поиске способа помочь детям, становится видна страсть, которую она вложила в этот бизнес-план.

– И вместо этого ты стала стюардессой?

– Угу, – с довольным хмыканьем подтверждает она. – Я люблю свою работу. Я весь день с людьми, и у меня есть возможность путешествовать по миру. Я хотела посмотреть как можно больше, прежде чем однажды обзавестись семьей. – Взглянув на меня, она быстро меняет тему, прочищая горло. – Ты идешь сегодня на игру?

Это первый матч после моей травмы, и, хотя мне разрешили его пропустить, я пообещал Леону, что буду там, чтобы помочь ему. Я хочу ему помочь. Хочу, чтобы мы победили, несмотря на то, что на этот раз не мне набирать очки.

– Да. А ты?

– Ты хочешь, чтобы я была там?

– Хочу.

Я хочу, чтобы ты была везде.

– Тогда я там буду.

Сегодняшняя утренняя пресс-конференция стала первой после моей травмы и, без сомнения, самой продолжительной в моей карьере. Бесконечные вопросы, на которые я, как всегда, отвечал максимально дипломатично.

Когда я вернусь? Надеюсь, через три-четыре недели.

Как я себя чувствую? Отлично. За несколько коротких дней с тех пор, как это произошло, я добился неплохого прогресса.

Как я считаю, команда сможет продержаться без меня месяц? Я верю в своих ребят.

Если бы я мог быть честным, я бы сказал правду – что я чувствую себя так, как будто подвел целую команду, целый город. Но я должен быть всегда безупречен, включая интервью для СМИ. Я не могу позволить им увидеть свое волнение.

Я очень благодарен судьбе за то, что стою не на костылях. Пристальных взглядов и домыслов и без того хватает. Я почти чувствую, как ко мне приближаются камеры, репортеры говорят обо мне в своих передачах.

Ненавижу это.

– Все хорошо, чувак? – хлопает меня по плечу Итан.

– Насколько возможно.

– Здорово, что ты здесь. Это время, когда ты узнаешь цену тому, какой ты лидер. Ты не притворяешься ради Рона, ты пришел ради них, – указывает он в сторону команды.

Последние несколько месяцев я потратил на то, чтобы контролировать свою жизнь, чтобы убедить своего босса в том, что я хороший лидер. Но сегодня, когда принимал решение прийти, я о нем не думал, и впервые за долгое время я начинаю чувствовать себя таким, каким был в колледже. Тем, кто привел свою команду к победе в двух национальных чемпионатах. Парнем, который доверял людям, не задумываясь об их мотивах.

Я скучаю по себе прежнему, но я полон надежды на то, что я на пути к своему возвращению.

Мое кресло – первое на скамейке запасных после тренерского штаба, и мои ноги подпрыгивали от энергии всю первую четверть, когда я пытался удержаться на месте.

Леон начал, но у него были проблемы. Особенно в защите. Он отличный разыгрывающий и может создать игру, особенно с другими талантами, которыми обладает на площадке, но ему противостоит один из лучших разыгрывающих в лиге, стартер[26] «Торонто».

Ему гораздо труднее видеть площадку так, как ее вижу я, но это то, что дает многолетний опыт. На данный момент я могу быть его глазами.

Леона снимают в конце первой четверти, чтобы он смог отдохнуть. На площадку выходит парень, сидевший на стуле справа от меня, и Леон садится на освободившееся место.

Он наклоняется ближе, пытаясь расслышать меня сквозь шум переполненной арены.

– У тебя все хорошо получается, – заверяю я.

Он тяжело выдыхает:

– Он на шаг впереди меня каждый раз, когда выбегает на штрафную линию.

– Это потому, что ты ожидаешь, что он пойдет вправо, но он идет влево. Каждый раз. И да, он быстрее тебя. Это просто факт, так что рискни и попробуй его обмануть. В лучшем случае не дашь ему выбежать на штрафную. В худшем – он забьет, а в следующий раз научишься. Кроме того, у него есть одна привычка. Каким бы способом он ни пытался вести мяч, он слегка переносит вес на одну ногу. На полсекунды. Едва заметно. Попробуй поймать этот момент. – Я похлопываю его по спине. – У тебя получится.

В следующий раз, когда Леон возвращается на площадку, он отбивает удар слева и выводит разыгрывающего «Торонто» из равновесия достаточно надолго, чтобы отобрать мяч. В следующий раз он внимательно следит за ногами своего соперника, и в тот момент, когда он переносит свой вес, Леон ухитряется подрезать его и сделать небрежный пас, позволяющий «Дьяволам» сравнять счет.

Может, меня там и нет, но, черт возьми, это чувство почти такое же эйфорическое, как если бы я играл сам.

После следующего забитого мяча Леон выглядит как взволнованный маленький ребенок, который только что сделал свой первый бросок. Это очаровательно и мило, и я чертовски горжусь им.

Мой тренер проходит мимо и похлопывает меня по плечу.

– Отличная работа, Мурмаер.

Заканчиваются послематчевые интервью и поздравления в раздевалке, и я выхожу со своим чемоданом на колесиках, полный решимости найти Инди, прежде чем сесть в автобус команды и отправиться в аэропорт. Я хочу ее видеть. Она так хорошо выглядит рядом со мной.

Она везде хорошо выглядит.

И когда я выхожу из раздевалки и заворачиваю за угол, я приятно удивлен, обнаружив Инди возле семейной комнаты ожидания.

Стиви и мои родители были здесь бесчисленное количество раз, но я никогда не думал, что меня будет ждать кто-то еще. И меньше всего я думал, что меня будет ждать Инди – лучшая подруга моей сестры. Сногсшибательная красотка в моей футболке.
– Я не знала, куда мне идти. Энни посоветовала спуститься с ней, но она и дети уже ушли домой, и теперь я чувствую себя не на месте, – быстро объясняет Инди, пока я двигаюсь ей навстречу.

– Ты точно в нужном месте.

Оставив свой чемодан, я обнимаю ее за плечи, а она проводит ладонями по моему позвоночнику.

– Хорошая игра.

– Спасибо. – Я едва не напоминаю ей, что я не играл, но она и так в курсе, и я просто принимаю комплимент.

Отстранившись, я убираю волосы с ее лица и прижимаюсь губами к ее губам. Она улыбается мне, мгновенно убеждаясь в том, как сильно я хочу, чтобы она была здесь.

Я слегка отклоняюсь назад, чтобы еще раз посмотреть на ее.

– Блу, а тебе идет моя фамилия.

Вспыхивая сияющей улыбкой, Инди притягивает меня к себе и углубляет наш поцелуй. Она ударяется спиной о стену, и я не могу быть более благодарен, что дети Итана уже ушли, потому что им пора спать.

В этом моменте нет ничего особенного, но мне все равно. Рядом нет никого, кто мог бы это увидеть, и я должен сесть в самолет и оставить ее на неделю.

– Мурмаер, – слышу я с другого конца зала.

Отстранясь от Инди, я оглядываюсь через плечо и вижу Рона Моргана. Прочищая горло и вытирая губы, я выпрямляюсь.

– Сэр.

– Отличная работа сегодня вечером. Карсон благодаря тебе хорошо постарался. Именно такого лидера я искал. – Он кивает в сторону моей девушки. – Рад тебя видеть, Инди.

Она съеживается, пытаясь скрыть покрасневшие щеки, – мой босс застал ее за поцелуем.

– Взаимно, мистер Морган.

– Оставлю вас вдвоем, – он отмахивается от нас, поворачивается спиной и направляется по коридору. – И не вздумай отвертеться. Инди, я надеюсь увидеть тебя в Финиксе!

Мы смеемся, она утыкается лбом мне в грудь. По иронии судьбы мы впервые не планировали, чтобы Рон нас увидел.

Это было только для нас двоих.

Она издает тихий счастливый вздох, обвивая меня руками за шею.

– А что будет в Финиксе?

– Ты. Я. Наши поездки туда пересекаются на день. Они с Каролиной надеялись встретиться, если это соответствует твоему расписанию.

– Ты этого хочешь?

Если бы она спросила меня об этом пару месяцев назад, я бы сразу сказал «да». Я хотел произвести впечатление на своего босса, показать ему, что я не такой уж одиночка, каким он меня считает. Сейчас я тоже хочу сказать «да», но только потому, что это означает больше времени, проведенного с ней.

– Я хочу, только если ты к этому готова. Я знаю, ты будешь работать, но если ты свободна, тогда да, я был бы рад тебя видеть.

– И Морганы.

Я закатываю глаза:

– И Морганы.

Посмотрев вниз, я замечаю, что Инди сегодня обута в свои вышитые конверсы. Мне нравится, когда она на каблуках и в платье, но в равной степени я люблю, когда она одета скромно.

Просовывая свою ногу между ее, я раздвигаю ее ступни и нахожу на ее обуви новое дополнение. На внутренней стороне левой лодыжки красуется баскетбольный мяч с моим номером и сердечком, вышитым в центре.

– Когда это появилось? – спрашиваю я, восхищаясь тем, как мои имя и номер выглядят на ней.

– Сегодня днем. Я подумала, что самое время.

Я отрываю взгляд от ее ног и вижу, что она гордо улыбается, демонстрируя свою любимую эмоцию – радость.

– Чертовски самое время.

Наклонясь, я снова завладеваю ее ртом. Я не думаю, что когда-нибудь привыкну к привилегии целовать эту девушку. Я так давно не целовал женщину, что быть тронутым ею, желанным ею – это почти чересчур. Что, черт возьми, я сделал, чтобы заслужить ее желание?

– Проводишь меня до командного автобуса? – Я подхватываю свой чемодан и беру ее за руку.

Мы едва выходим из заднего выхода арены, и я слышу его задолго до того, как вижу. Он дергает Инди за руку, прежде чем я успеваю осознать, что происходит.

– Инди.

При звуке ее имени Инди стискивает мою руку.

– Алекс, – выдыхает она. – Что ты здесь делаешь?

Он все еще нежно держит ее за локоть. С тоской.

Я убираю его руку, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и ровно.

– Черт возьми, не прикасайся к ней.

Я инстинктивно сдвигаюсь, оказываясь между ними.

Метафорически и физически я хочу быть между ними. Чтобы добраться до нее, ему придется пройти через меня, а этого, черт возьми, никогда не случится.

– Хорошо. – Он поднимает руки в знак капитуляции и переключает свое внимание на белокурую красавицу позади меня. – Инди, нам нужно поговорить.

– Нет, ей это не нужно, – говорю я за нее, как ненормальный пещерный человек. Она может сама говорить за себя, но когда дело касается его, ей этого делать не следует. Им не о чем говорить.

– Пэйтон, все в порядке, – успокаивает она, поглаживая меня по боку. – Алекс, я не думаю, что нам нужно разговаривать. Ни сейчас, ни когда-либо.

– Мы никогда не говорили о той ночи. Я хочу объяснить.

Она смеется, но я слышу, как ей больно, что это вышло наружу.

– Что объяснить? Почему ты переспал с другой?

Алекс смотрит в землю, засунув руки в карманы.

– Ну да, именно так. Но я бы хотел поговорить с тобой наедине.

– Нет, этого не будет, – вмешиваюсь я.

– Инди. Ты обязана выслушать меня ради себя самой.

Манипулирующий кусок дерьма, использующий прошлое как шахматную фигуру с самой преданной женщиной, которую я знаю.

Инди делает глубокий вдох, и я знаю, что она у него в руках. Ненавижу это.

– Ладно. Пять минут.

– Блу, – протестующе бросаю я через плечо.

– Все в порядке, Пэйтон. – Ее внимание снова сосредоточено на Алексе. – Ничего страшного.

Я отказываюсь двигаться, чтобы между ними было хоть какое-то свободное пространство, но это не имеет значения, потому что Инди обходит меня, поворачиваясь ко мне лицом.

– Все в порядке. Я позвоню тебе, когда смогу. Счастливого полета.

Кинжалы, вылетающие из моих глаз, падают на мудака за ее спиной. Только прикоснись к ней, и я убью тебя. Скажи что-нибудь, что ее расстроит, и я разрушу твою жизнь. Посмотри на нее неподобающим образом, и я вытрясу из тебя твою мелкую душонку.

Я не знаю, смог ли он понять все это по моему взгляду, но надеюсь, что он понял.

Обхватив лицо Инди, я молча умоляю ее просто пойти домой, но она стоит на своем, полная решимости продолжить этот разговор.

Нельзя отрицать, что когда речь идет о ней, я становлюсь собственником, но хотя я контролирую свою собственную жизнь, я бы никогда не стал контролировать ее или ее решения.

Смирившись, я прижимаюсь губами к ее виску и задерживаюсь так долго, как могу.

– Пэйтон! – кричит Итан из командного автобуса позади меня. – Нам пора ехать!

Я так много хочу сейчас ей сказать, но больше всего я хочу знать, достаточно ли того, что она чувствует ко мне, чтобы я не волновался. Я также хочу знать, действительно ли она согласна на этот разговор. Еще совсем недавно она плакала в нашей гостиной, прежде чем швырнуть туфлю в мою дверь после того, как из-за него осталась без жилья.

Но у меня нет времени задать хоть один вопрос, потому что меня ждет автобус, а самолет стоит на взлетной полосе, готовый к нашему путешествию.

– Позвонишь мне, когда сможешь? – спрашиваю я, пятясь к автобусу.

Она кивает, и я не спускаю с нее глаз, пока мне не приходится подниматься по ступенькам автобуса, где я практически бегом добегаю до своего места и выглядываю в окно, видя, как они вдвоем садятся на бордюр возле арены.

Почему они сели? Им не нужно столько времени. На самом деле им вообще не нужно время.

Ни одна часть меня не может похвастаться спокойствием, хладнокровностью или собранностью. Я полностью утратил контроль. В некотором смысле я потерял контроль с тех пор, как эта девушка поселилась в моей квартире, но на этот раз отсутствие контроля не ощущается освобождением. Когда мы уезжаем, я буквально закручиваюсь в узел.

Что бы ни происходило между нами, это ново. У нас не было возможности полностью это обсудить, и в то время казалось странным вешать на нас какой-то ярлык.

Но теперь я жалею, что у нас его нет. Чтобы она могла сказать о наших отношениях ему, но, что гораздо более важно, – могла бы сказать мне, где мы находимся.

Неуверенность переполняет мое тело, затмевая все оставшиеся разумные чувства.

Достаточно ли много я значу для нее?

Вернется ли она к нему?

Хотела ли она вернуться к нему все это время?

Хочет ли она меня вообще?
Эти четыре вопроса поглощают меня, ослепляют, повторяясь снова и снова, пока я наблюдаю, как девушка, в которую я по уши влюблен, общается с другим мужчиной. И я должен сесть в самолет, покинуть Чикаго и молиться, чтобы я был ей нужен.

До аэропорта двадцать минут езды, и я едва их выдерживаю, прежде чем позвонить.

– Привет, – говорит она, сглатывая.

И я знаю ее достаточно хорошо, чтобы понять, что она пытается скрыть эмоции.

– Ты в порядке?

Выйдя из автобуса, я задерживаюсь на летном поле, пока остальные ребята садятся в самолет.

Из ее груди вырывается рыдание.

– Да.

– Инди. – Я со вздохом закрываю глаза. – Черт.

Ненавижу слышать, как она расстраивается, но вдобавок меня еще заживо съедает незнание точной причины.

Проводя рукой по голове, я быстро расхаживаю по расчищенному асфальту и прислушиваюсь к ее прерывистому дыханию и шмыганью носом.

Наконец она говорит:

– Пэйтон, я в порядке.

Слова звучат резко, и я не понимаю, хочет ли она, чтобы я оставил ее в покое, или просто пытается казаться невозмутимой.

На линии повисает напряжение.

– Он хочет, чтобы ты вернулась?

Она не отвечает, и мое сердце замирает от ее оглушительного молчания.

– Что именно он сказал?

– Это не имеет значения.

– Инд, как ты могла сказать, что это не имеет значения? Это явно важно для тебя. Ты расстроена.

– Я переживу. Столько лет… с этим нужно попрощаться.

Черт. Все это не то, что я хотел услышать, но я сам не знаю, чего ожидал. Я действительно думал, что она ответит на звонок и скажет мне, что послала его на хрен или что ей вообще на него наплевать?

Инди чувствительна. Поначалу это меня отталкивало, но в конечном итоге именно ее открытость чувствам заставила меня так сильно в нее влюбиться. Конечно, этот разговор на нее повлиял. Она не была бы собой, если бы это было не так.

Но мне нужно, чтобы она сказала мне, что между нами ничего не меняется, и, очевидно, она не может этого сказать.

– Мурмаер, поехали! – кричит один из сотрудников команды с верхней площадки самолетного трапа.

– Блу… – начинаю я, но, кажется, не могу подобрать слов.

Мне нужно сказать ей, как сильно она мне нужна. Нужно сказать ей, что я могу дать ей жизнь, о которой она всегда мечтала, если она мне это позволит. Сказать ей что-нибудь, что заставит ее забыть об этом гребаном разговоре с парнем, который ничего не сделал, но заставил ее почувствовать, что ее недостаточно и в то же время слишком много.

– Ты должен идти, Пэйтон.

– Мурмаер! – снова слышу я.

– Черт возьми. – Я делаю глубокий вдох, начиная подниматься по трапу в самолет. – Инди, у тебя столько времени, сколько тебе нужно. Я пойму или, по крайней мере, попытаюсь понять. Счастливого завтрашнего полета.

Я отключаюсь, потому что она мне дорога́, и я в состоянии понять, что этот момент касается не меня. Да, отсутствие контроля и неизвестность могут меня просто убить, но насколько гребаным эгоистом я окажусь, если не дам ей время все обдумать?

Но даже несмотря на то, что я пытаюсь быть хорошим парнем, когда я сажусь в кресло для взлета, меня гложет ошеломляющее осознание того, что я, возможно, как влюбленный дурак, все неправильно понял, точно так же как неправильно все понял раньше, с другой женщиной.

4142.