признание
Когда я взялась рассказать эту историю, я всеми силами не хотела затрагивать тему смерти.
Но именно её шрамы на запястьях манили меня почти так же, как и её веснушки. Почему вообще это всё имеет право быть здесь? Во-первых, всё честно и если уж рассказывать, то обо всём. Во-вторых, я всё-таки хочу напомнить, что смерть случается не только с тем, кто умер. Оксюморон, но всё же, она случается со всеми, кто любил и знал того, кто ушёл. Она оставляет за собой пустоту и боль даже у тех, кто не испытывал к ушедшему тёплых чувств. Каждый раз, когда у неё случались плохие дни и на лице была наигранная улыбка я боялась, что завтра она не сядет рядом со мной за парту, боялась, что на её руках появятся новые отметины, боялась потерять. В моём мире не было «Алисы», в моём мире была «Анька», которая плачет под тексты «Домино», невыносимо любит «Ярмака» и режет свои руки. Единственный способ поддержки, который был в моей голове – порезать себя. Я не держалась за мысль о том, что хочу умереть, но в моей голове плотно засела идея уберечь её именно таким способом. На моей руке есть один небольшой шрамик, служащий напоминанием о той глупости и неправильности моих действий. А на её руках по сей день множество грубых шрамов от множества попыток уйти от реальности.
- Что бы умереть, нужно резать вдоль, а не поперёк.
Жутко сейчас такое слышать, но тогда это было нормой. Где-то на просторах социальных сетей, где-то в диалогах с ней до сих пор хранится фотография Ани в ванной, где по её запястьям стекает алой струйкой кровь, смешивается с водой и всё такое бледно-розовое. А она такая уставшая, измученная очередной «любовью до гроба», точнее, расставанием с этой самой любовью или даже просто ссорой. И причинить себе боль будто единственный выход, единственная истина в последней инстанции.
А если вдруг рядом никого не будет, куда это желание боли может привести её?
Так я думала. И совершенно точно не желала оставлять её.
А потом мы просто много пили, много курили и по сути, занимались тем же селфхармом, но уже как будто нежнее. Как будто травка или порошок не убивают. Мы считали, что это прикольно. Типа, романтизировали очередной плохой поступок к самим себе. Как же она ненавидела себя тогда. Наверное, так же сильно, как я романтизировала её ненависть к себе и надевала розовые очки, такие же розовое, как та вода в ванной.
Считала её почти «зависимость» интересной. С любопытством слушала о том, как она попробовала «марки», как в очередных отношениях кто-то сделал ей больно. Вспоминая это, я вспомнила ситуацию, за которую мне до сих пор стыдно. На той же квартире, где её кровь раскрасила воду, она показала мне сообщение вк, которое было набрано, но не отправлено. Сообщение парню, кажется, тому самому, которому посвящён один из её неброских и выцветших портаков между большим и указательным пальцем: «Крош».
Я нажала отправить. И тогда, клянусь, я увидела в её глазах слёзы и страх. Хотела сделать, как лучше, а вышло… как вышло. Просто для меня всегда было важно говорить. Говорить о чувствах, о проблемах, о волнующих душу вещах. И уж точно стоит жалеть о том, что ты сказал, чем об упущенной возможности произнести то, что хранится в твоих черновиках или голове. Она оказалась не такой.
Конечно, никаких обид не было, всё осталось между нами как прежде, но я поняла тогда, что я не самый лучший друг. Что лезу не в своё дело и делаю только хуже. Попыталась отдалиться от неё, но это было слишком сложно сделать. Мы не говорили об этой ситуации никогда. А позже, в нашей жизни появилось ещё множество ситуаций, о которых мы не говорим. И вряд-ли вообще когда-нибудь заговорим о них.
Наверное, молчание тоже часть дружбы, не знаю, но и здесь я больше не подниму ни одну из этих тем, на которые мы не разговариваем.