Начало страшной бури
— Ой, мам, не начинай, — закатил глаза старший, показательно помогая парню слезть с комода.
— Арсений! Я дала тебе всё! Обеспечила твоё будущее! Поддержала идею с бизнесом, а ты так подставляешь меня! — гневно кричал женщина.
— Мам, ты же помнишь, что я не просил тебя обо всём этом? Я не понимаю, в чём проблема просто принять меня таким, какой я есть?
— Арс, просто скажи, что весь этот цирк – протест, чтобы не жениться на Елизавете, — младшего даже передёрнуло об упоминании этого имени. Даже если эта не та девушка, о которой он думает, в мыслях была только она и при представлении Лизы в роли жены Арсения, было до ужаса смешно, но в тоже время Попова было жалко. Как-бы Антон его ненавидел, такой участи для него не желал.
— Я не женюсь на ней, потому что люблю своего парня, зачем мне жена, к которой я ничего не буду чувствовать? — слова Попова, невольно заставили Антона скривиться. Он терпеть не мог, когда Арсений говорил о любви и их отношениях. Ему с полна хватало Ирины со своими признаниями в любви, чуть ли не каждый день и все эти признания лишь для того, чтобы выманить больше денег, а со стороны Арсения – ради постели. Слова о любви давно стали монетой, которой оплачивают свою прихоть. Любовь в нынешнем мире ничего не значит. Её не существует ровно также, как и дед мороза или единорога. Вечная, крепкая и верная любовь всей жизни бывает лишь в сказках для маленьких девочек.
— Арсений, это не любовь, а болезнь! Тебе нужно вылечиться и тогда ты забудешь об этом дурном мальчишке, который тебя и заразил!
— Мам! Не неси чепуху! Это вовсе не болезнь, этим нельзя заразиться! Если ты не можешь этого принять, то не нужно! Но даже не думай, что ради тебя я женюсь на этой стерве! — Арсений смотрел на мать горящими глазами, в которых пылала настоящая ненависть к словам матери.
— Я уверена, что это просто представление для меня, мой единственный сын не может быть испорченным, — женщина подошла ближе и перевела озлобленный взгляд на Антона. — Сколько?
— О чём Вы? — задал вопрос Шаст, хотя сам прекрасно понимал к чему она клонит.
— Сколько тебе нужно, чтобы ты оставил моего сына в покое? Назови любую сумму, и я дам её тебе, только исчезни из жизни Арсения
— Мам! —возмущённо воскликнул Попов.
— Любую сумму? — спросил Антон, вызывая у старшего удивлённый взгляд.
— Да, любую, — словно, сытая кошка произнесла женщина и уже достала из кармана чековую книжку, готовясь написать сумму. Желание увидеть Арсения у алтаря с вредной Лизой было выше всего.
— Тогда оплатите себе поход к психологу, который докажет Вам, что гомосексуальность не болезнь, — невинно улыбаясь произнёс Антон, вызывая у Попова облегчённый вздох, а его мать задохнуться возмущением.
— Да как ты смеешь?! Ты хоть знаешь с кем разговариваешь, щенок!
— Извините, Татьяна, но я не продаюсь, Арсений мне важнее каких-то бездушных бумажек, которые принесут мне лишь мимолётную радость, а после задушат напоминанием о неправильном выборе
— Хорошо. Не пожалей о своём выборе. — пригрозила Татьяна и скрылась за углом следующей комнаты.
ʕ •ᴥ•ʔ
Уже лёжа в постели, Антон пытался уснуть, но чужие руки настойчиво лезли под футболку, нежно оглаживая уставшее тело. Шастун старался не реагировать на Попова, но тот был на столько настойчивым, что на долго его терпения не хватило. Парень раздражённо повернулся к своему начальнику.
— Арс, ты мне дашь поспать или нет? — шёпотом спросил Антон, отталкивая старшего.
— Ты же недавно говорил, что я для тебя +/**важнее всего, значит и сон можно отложить, ради меня, — усмехнулся он, целуя запястье парня.
— Не забывай, что я это сказал твоей матери после того, как заставил тебя повысить мне зарплату за эту помощь, — усмехнулся Антон, закатывая глаза, что в темноте комнаты невозможно было увидеть.
— Только не говори, что сам не хочешь меня, — прошептал в самые губы Арсений, нависая над парнем, тем самым полностью уложив парня на спину.
— Твоя мать за стенкой, даже не думай, что я буду кусать себя, чтобы она не услышала, — произнёс Антон, чувствуя, как от горячих губ начальника на шее в низу связывается узел.
— Не сдерживайся, пусть слышит, тогда точно поверит в нашу «любовь», — усмехнулся он, забираясь руками под собственную футболку на парне.
ʕ •ᴥ•ʔ
В соседней комнате Татьяна мучилась дикой бессонницей, а когда из соседней комнаты послышались громкие, совершенно бесстыдные стоны, сон и вовсе отпал на задний план. Женщина встала из тёплой постели, сразу влезая в уютные тапочки, и тихо вышла из своей комнаты. Подойдя к спальне сына, она прислонила голову к двери и в этот момент раздался ещё более громкий стон. Желание ворваться в комнату сына и остановить их разрывало грудь, но она лишь отпрянула от двери. Тихо открыв её, она заглянула во внутрь и увидела, как в свете луны, Арсений склоняется над ненавистным ей парнем и нежно целует пухлые губы, шепча слова любви и медленно двигая бёдрами, заставляя Антона изгибаться под ним и тяжело дышать.
Щёки женщины вспыхнули от нахлынувшей злости, и она быстро, но также тихо заперла дверь, возвращаясь в свою комнату. В её голове никак не укладывалось то, что её сын – её гордость, мог стать геем и связать свою жизнь с каким-то бедным парнем, который точно тянет из него деньги и не более. Татьяна мерила шагами комнату, думая над тем, как избавить сына от этой напасти. Стоны из комнаты сына никак не настраивал на адекватную работу мозга. Злость кипела в венах обжигающей лавой и норовила вот-вот вырваться наружу, затопив и уничтожив всё вокруг.
После последнего стона в голову женщины влетела прекрасная мысль, как отвадить от своего любимого сына эту напасть. Отправив важное сообщение своему человеку, довольная женщина легла обратно в постель, намереваясь в скором времени избавиться от возникшей проблемы и сделать всё так, как считает правильным.
ʕ •ᴥ•ʔ
— Я дома! — громко произнёс Антон, проходя в квартиру. Он совершенно не удивился, когда его никто не встретил.
Парень спокойно прошёл на кухню, чтобы чего-нибудь перекусить, так как мать Арсения вынесла им с утра весь мозг, не дав спокойно позавтракать. Они буквально сбежали от неё, чтобы не слушать новые бредни о том, что Попов болен, а Антону нужно просто принять от неё деньги и отстать от её любимого сыночки. Шаст бы принял от неё деньги и ушёл от Арсения, но лишать себя лучшего секса он не собирался. Да и деньги он ценил не так сильно, как живые эмоции. А эмоции Арсений дарил шикарные, особенно когда грубо вколачивался в парня, крепко сжав его шею, но так, чтобы поступал воздух. Это всегда сносило крышу и лишать себя крыше сносного оргазма ради пары бумажек, Антон не собирался.
— Антон, что это, мать твою, такое?! — воскликнула Ирина, как только парень зашёл на кухню.
— Ты о чём? — невозмутимо спросил Антон, проходя к холодильнику и спокойно осматривая его содержимое.
— Об этом! — девушка повернула ноутбук к парню, чтобы тот мог увидеть экран. Повернув голову к девушке, Антон подавился воздухом. Закашлявшись, он выронил из рук коробку сока, которую так и не успел открыть.