_ГЛАВА 1_
Глеб:
Я вышел из комнаты, чувствуя, как кровь медленно стекает с носа. Вошёл в ванную и холодной водой обдал лицо, смывая следы этой дурацкой "перепалки".
Взгляд зацепился за своё отражение в зеркале — на губах играла странная, жёсткая улыбка.
Эта девчонка — дикая, безумная, с огнём в глазах показалась мне не просто забавной, а настоящей угрозой.
Я провёл рукой по лицу, чувствуя пульсирующую боль, и думал: кто она такая, что за дикарка?
Что она здесь вообще забыла? Но одно знал точно, она не просто случайный раздражитель, а катастрофа, которая может перевернуть всё с ног на голову...
Не теряя ни секунды, вышел из ванной и направился к Саше — хозяину дома.
Мне нужно было выжать из него всю правду: кто эта сука, откуда взялась и что ей здесь надо.
Я подошёл к Саше в коридоре и не предупреждая схватил его за шкирку. Его глаза расширились от неожиданности, а вокруг нас сразу же собрались удивлённые взгляды.
Я потащил его в комнату, не давая ни слова вставить, удерживая крепко за воротник.
Когда мы вошли, я резко отпустил его, заставив чуть покачнуться и холодно, без малейшей тени сомнения сказал:
— Садись.
В комнате повисла напряжённая тишина.
Саша, всё ещё ошарашенный, медленно опустился в кресло, а я занял позицию напротив.
— Ну и кто блядь эта ебанутая девка, что только что отпиздила другую прямо у тебя в доме? — выдохнул я, не скрывая ни сарказма, ни злости.
Саша усмехнулся, развалился в кресле, словно вся эта ситуация пустая забава для него.
Его взгляд был холодным и насмешливым, будто он уже давно привык к таким историям и не собирался напрягаться.
— Соня., — сказал он с явным пренебрежением., — Горячая штучка, которая никого к себе не подпускает. Отпиздит любого, кто посмеет сунуться не в своё дело, не советую тебе с ней связываться.
Я нахмурился, сжал кулаки, голос стал жёстким:
— Это я уже понял. Кто она блять!?
— Слушай, а хули ты от меня хочешь?, — бросил он., — Я сам о ней толком ничего не знаю. Родители у неё давно погибли, живёт с опекуном. Просто приходит сюда побухать, иногда устраивает вот такие вот "шоу".
Я тихо, почти шёпотом, произнёс её имя, словно пробуя на вкус — Соня.
Потом поднял взгляд на Сашу, прищурился и спросил с жёсткой настойчивостью:
— А фамилию её помнишь?
Он задумался.
— Волконская., — произнёс он, глядя на меня.
Я усмехнулся, поднявшись с кресла. Саша остался сидеть, будто ждал что я сейчас брошу ему что-то ещё, но мне было плевать — разговор окончен.
— Спасибо., — бросил я через плечо.
Дверь хлопнула за мной. Теперь у меня было то, что нужно, Соня Волконская. Этого достаточно, чтобы начать...охоту.
Я едва успел сделать шаг, как ко мне бросилась Полина. Её глаза горели привычной навязчивой игрой, руки уже тянулись ко мне, чтобы снова повиснуть на шее, словно я её игрушка.
Я грубо оттолкнул её в сторону, словно отбрасывая назойливую тень. Она пошатнулась, глаза расширились от неожиданности. В голове крутилась только одна мысль — эта сумасшедшая девчонка.
Дверь хлопнула за мной с грохотом и я выдохнул ночной воздух полной грудью, будто пытаясь заглушить этот внутренний пиздец.
София:
Я вошла в дом чувствуя, как тяжёлая дверь за мной с грохотом захлопнулась. В прихожей меня сразу встретил Юрий — мой опекун.
Он стоял, скрестив руки на груди, его взгляд был холодным и резким, в принципе как и всегда.
— Где была?, — спросил он, голос звучал грубо, будто я должна была отчитываться за каждый свой шаг.
Я не стала врать или оправдываться. Скинула куртку и бросила её на вешалку, не отводя взгляда.
— Гуляла, или мне уже это нельзя?, — спросила я, с лёгкой насмешкой.
Юрий молча смотрел на меня, будто пытался пробить меня взглядом, но я уже проходила мимо, не собираясь вступать в очередной бессмысленный спор. Его контроль только подогревали во мне эту злость.
***
Сон не приходил, внутри всё горело, мысли резали мозг, как осколки стекла. Я резко встала, сбросила с себя остатки усталости и почти беззвучно спустилась вниз, в тренировочную.
Я включила свет и жёсткие тени легли по углам. Без лишних разогревов подошла к мешку и врезала так, что суставы хрустнули.
Каждый удар был злым, резким, будто я вымещала на этом мешке всю грязь и боль, что копилась внутри. Кулаки сжимались до белых костяшек, дыхание сбивалось, но я только ускорилась, снова и снова, пока не заболели плечи, пока не онемели пальцы.
Я била всё сильнее, пока не почувствовала вкус крови на губах от прикушенной злости.
Только когда мышцы начали дрожать, а сердце бешено колотилось в груди, я позволила себе остановиться. Пот стекал по лицу, руки дрожали, но внутри стало чуть тише.
Из темноты тренажёрки донёсся резкий голос:
— Опять тренируешься? Похвально.
Я резко обернулась. В дверях стоял Юрий, он вошёл в комнату, бросил мне перчатки прямо перед лицом, сам уже надел свои и медленно шагнул вперёд, приближаясь ко мне как охотник.
Его взгляд прожигал меня насквозь, будто проверяя, насколько далеко я готова зайти.
В его присутствии не было ни капли тепла, только контроль.
Юрий с хищной усмешкой бросил:
— Ну что, покажи, на что способна. Нападай.
Без лишних раздумий я рванулась вперёд, словно дикий зверь.
Первый удар был резким и точным, кулак врезался в его плечо, заставляя его слегка отшатнуться. Но он не отступил, наоборот, встретил меня встречным ударом, быстрым и жёстким, целясь в ребра.
Юрий не давал ни секунды расслабиться. Каждый мой промах он тут же жёстко пресекал — хватал за плечо, резко разворачивал:
— Не так! Руки выше, дура!, — рявкнул он и тут же его ладонь больно шлёпнула меня по затылку, выбивая остатки жалости к себе.
Я едва успевала реагировать. Стоило мне замешкаться, как он резко бил по корпусу, не щадя — не до синяков, но так, чтобы я почувствовала каждую ошибку. Его голос резал воздух:
— Ты что, спишь? Соберись!
Я бросалась на него снова, злилась, сжимала зубы, пропуская его короткие, злые удары в плечо или бок. Он не сдерживался, если видел, что я теряю концентрацию, мог резко толкнуть, сбить с ног, а потом поднять за шкирку:
— Вставай! Ты же хотела драться, так дерись!
Я чувствовала, как внутри всё кипит: от боли, унижения, злости. Но это только подстёгивало меня, я била сильнее, быстрее, не давая себе ни малейшей передышки. Каждый его крик, каждый жёсткий толчок и удар превращались для меня в топливо.
После очередной изматывающей серии Юрий остановился, тяжело дыша, но в его голосе не было ни капли удовлетворения:
— Всё очень плохо., — холодно бросил он, даже не глядя мне в глаза., — Тебе нужно тренироваться в два раза больше.
Я сжала зубы, чувствуя, как внутри всё сжимается от злости и усталости. Сняла перчатки, с силой бросила их на пол, глухой звук эхом разнёсся по тренировочной. Не сказав ни слова, развернулась и вышла, хлопнув дверью.
***
Горячая вода лупила по коже, но я почти не чувствовала, только тупая боль в мышцах и бешеный гул в голове.
Я стояла, стиснув зубы, вцепившись пальцами в кафель так, что побелели костяшки. Закрыла глаза, тьма внутри стала ещё плотнее, тяжелее, чем ночь за окном.
Слёзы прорвались внезапно, как рвущийся изнутри крик.
Я не просто плакала, меня трясло, выламывало изнутри. Хотелось разбить всё вокруг, разорвать себя на части, чтобы хоть как-то заглушить этот вой прошлого.
Перед глазами вспыхивали кровавые картинки: мать, кричащая, захлёбывающаяся в собственной крови и отец зверь, с перекошенным лицом, с ножом в руке.
Я снова слышала этот хруст, этот мерзкий, липкий звук, когда он вонзал лезвие ей в грудь.
Я помню, как схватила нож, как вонзила его в отца, снова и снова, пока он не затих, не стал просто куском мяса на кровати. Я убила его, потому что иначе бы он убил меня...
Слёзы текли по лицу, смешиваясь с водой, но я уже не могла остановиться. Я билась лбом о плитку, шептала проклятья, ненавидела себя, его, весь этот мир.
Я хотела исчезнуть, раствориться, чтобы не чувствовать больше ничего.
Но даже это мне не было дано. Я осталась с этой болью, с этим безумием, с этим прошлым, которое не отпускает, а только рвёт сильнее с каждым днём.
Я вспомнила ту ночь — ночь, когда всё кончилось и началось заново.
Я тогда была маленькой, вся в крови, с дрожащими руками и пустым взглядом.
Я бежала по тёмным улицам, босая, как зверёныш, не понимая, куда идти. Мир вокруг был чужим, страшным, и казалось, что за мной тянется шлейф крови, который никогда не смоется.
Я наткнулась на Юрия. Он стоял в тени, высокий, чужой, но в тот момент стал единственным, кто заметил меня.
Он не испугался, не стал задавать вопросов. Просто посмотрел на меня, на мои окровавленные руки и лицо, на одежду и молча кивнул, будто всё понял без слов.
Юрий помог мне. Помог закопать тело отца в сырой земле за городом, помог стереть следы, убрать кровь, сжечь одежду.
Он стал моим опекуном, когда все остальные отвернулись. Я была ему благодарна за это — за то, что не сдал меня ментам, не бросил, не испугался моей тьмы.
Но с годами благодарность превратилась в злость.
Я ненавидела его за холод, за то, что он всегда держал дистанцию, будто я для него не человек, а робот.
За то, что требовал от меня невозможного, гнал на тренировки, ломал меня, как будто я не девушка, а пацан, солдат, инструмент.
Никогда не позволял быть слабой, никогда не говорил, что всё хорошо. Только жёсткость, только требования, только вечная борьба.
Я была ему обязана, но с каждым днём всё сильнее хотела вырваться из-под его власти...
Я вернулась в свою комнату, тело ломило от усталости, мысли ещё бурлили, но сил сопротивляться уже не было. Сбросила одежду на стул и рухнула на кровать. Закрыв глаза, я сразу же погрузилась в сон, словно проваливаясь в бездонную тьму, где можно было хоть на время забыть обо всём.
Глеб:
Я сидел за компьютером в полумраке, глаза жгло от усталости, но я не мог остановиться.
Каждый клик, каждая новая страница, попытка найти хоть что-то о нём, об этом ублюдке, который разрушил мою жизнь.
Я ненавидел его всем сердцем. Из-за него умерла мама из-за его жестокости, его бездушия, его предательства.
С каждым безрезультатным поиском злость внутри меня только росла.
Я бил кулаком по столу, проклинал его имя, ненавидел за то, что он исчез, оставив после себя только пустоту и боль.
Где он? Я должен был найти его первым, заставить ответить за всё. Пока я не найду его, покоя не будет.
***
Я помню тот день, будто он выжжен в памяти.
Вернулся со школы — обычный, серый вечер, ничего не предвещало беды.
Скинул рюкзак, крикнул:
— Мам!, — но в ответ только глухая тишина.
Я зашёл и увидел её, мама висела в петле, голова безжизненно склонилась на плечо, волосы закрывали лицо. Всё внутри оборвалось.
Я бросился к ней, пытался дотянуться, снять, но руки дрожали, ноги подкашивались. Я плакал, захлёбывался рыданиями, звал её, умолял проснуться, но она уже была далеко и смысла не было — я понимал это даже тогда.
Я стоял под ней, цеплялся за её ноги, пытался поднять, сдёрнуть с этой чёртовой верёвки, но ничего не выходило.
В какой-то момент я просто сел на пол, прижавшись к стене и плакал, пока не осталась пустота.
С тех пор я ненавижу отца, из-за которого она ушла.
И себя — за то, что не смог спасти.
Я рос, будто на обломках собственной жизни.
Сначала всё было банально: плохая компания, дешёвые сигареты за гаражами, первый горький алкоголь, который жёг горло, но помогал забыться хоть на пару часов.
Мы смеялись, плевали на всё, делали вид, что нам ничего не страшно.
Потом начались драки.
Сначала детские — за двор, за уважение, просто чтобы доказать, что ты не тряпка.
Но с каждым годом становилось только хуже. Кулаки летели всё чаще, кровь на губах уже не удивляла, а синяки были чем-то вроде трофеев.
Я втягивался глубже и страх уходил, оставалась только злость и пустота.
Скоро драки перестали быть игрой. В ход шли не только кулаки, но и бутылки, цепи, ножи. Я видел, как ломаются кости, как люди валяются на асфальте, захлёбываясь собственной кровью. Иногда мне казалось, что я сам становлюсь кем-то чужим — тем, кого когда-то так ненавидел. Всё вокруг становилось всё страшнее, до жути.
Но остановиться я уже не мог.
Продолжение следует...
Жду вас в этом тгк, меня там много💚
https://t.me/tridnyafanfa13