Глава 14: Я не сильная
Поздний вечер укутал тренировочную базу «Барселоны» мягкой дымкой. Над полем висел ровный свет прожекторов. Тренировка закончилась, но несколько игроков остались — кто-то бил по воротам, кто-то разговаривал, кто-то просто лежал на газоне.
София стояла в стороне — в чёрной куртке с логотипом клуба, с планшетом в руках. Её лицо было напряжённым, взгляд — сосредоточенным, но где-то в глубине глаз читалась тревога. Она не смотрела на игроков, только на экран. Вся — отрешённость.
Гави подошёл к ней с мячом в руках.
— Ты ведь играла раньше, — сказал он, слегка улыбаясь. — Сборная U-19. Все говорили, ты была крутой.
София не подняла взгляда.
— Ты тоже можешь загуглить.
— Не хочу читать, — спокойно ответил он. — Хочу увидеть. Один на один?
София вскинула на него глаза. Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд, и, наконец, она с тяжёлым выдохом сняла куртку, бросила её на скамейку и вышла на поле.
Гави передал ей мяч. Она поймала его без усилий — движения были отточенными, как будто никогда и не прекращала играть. Он отступил, и она начала. Касание. Второе. Быстрый поворот корпуса. Финт. Обводка. Движения уверенные, быстрые, но... настороженные, как будто она всё ещё прислушивалась к своему телу. Остальные молча смотрели.
И вот — она вырывается вперёд, пролетает мимо Гави, несётся к воротам. До удара остаются два шага.
И тут — всё обрывается.
София резко останавливается.
Мяч откатывается вперёд, но она не двигается. Её лицо замирает. Взгляд становится стеклянным. Колени дрожат. Она дышит прерывисто, будто только что пробежала марафон.
---
Дождь. Грязь. Тот самый подкат. Крик. Удар в колено. Вспышка. Холод. Паника. Она пытается подняться, но тело не слушается. Судья свистит. Её отец кричит с бровки, но звуки — будто через воду. Кто-то говорит: «Конец. Всё». Кто-то держит её голову. Она не чувствует ноги.
---
Настоящее. Поле. Мяч лежит у линии ворот.
София не двигается.
И тут — **раздаётся шаг за её спиной**.
Тихий. Уверенный. Она не поворачивается — уже знает, кто это. Голос звучит мягко, совсем не таким, каким она привыкла его слышать:
— Ты хотела доказать что-то себе... или кому-то из нас?
Она не отвечает.
Педри подходит ближе. Теперь он рядом, почти вплотную, но не касается.
— Я думал, ты просто надменная. — Он вздохнул. — Что ты здесь из-за отца. Из-за имени. А ты стоишь на поле, дрожишь — и всё равно вышла. Ты одна из нас. Даже если больше не играешь.
София медленно повернулась. В её глазах — слёзы, которые она не позволяла себе пролить раньше.
— Я не такая сильная, как вы думаете.
— Это ложь, — сказал он просто. — Слабый бы не вышел. А ты стоишь. Даже сейчас.
Они смотрят друг на друга в тишине. Где-то на другом конце поля кто-то смеётся, кто-то зовёт Гави, но этот кусок поля — только их.
Он поднимает мяч, протягивает ей. Она не сразу берёт его, потом — всё-таки делает шаг вперёд, принимает.
— В следующий раз бей, — говорит Педри, слегка улыбаясь. — Или не бей. Просто не убегай.
---
После его слов София ещё минуту стояла у ворот, вцепившись пальцами в мяч. Сердце всё ещё билось слишком быстро. Тело вспоминало то, что она заставляла его забыть.
Когда она наконец сдвинулась с места, мяч остался лежать на линии. Она прошла мимо скамейки, на ходу схватила куртку, накинула капюшон и направилась к выходу с поля, по узкой дорожке к стоянке.
Она не ожидала, что «услышит позади шаги».
Повернулась — «Педри». Он шёл молча, немного поодаль, не торопясь, но и не давая ей уйти одной.
— Я в порядке, — бросила она через плечо. — Мне не нужно сочувствие.
— Я не для этого, — спокойно ответил он.
Они вышли за ворота базы. Было прохладно, асфальт ещё хранил тепло дня. Машины стояли в ряд, где-то шумел город. Но здесь было почти тихо. Влажный воздух, редкие капли — похоже, собирался дождь.
София остановилась у ограды, положила руки на металлическую трубу. Педри остановился рядом, на шаг сзади.
— Все знают, что ты получила травму, — сказал он. — Но никто не знает, что ты действительно пережила.
Она долго молчала. Потом сказала, не глядя на него:
— Я тогда не просто порвала кресты. Я... потеряла себя. Я не могла спать. Колено ныло даже ночью. Врачи говорили: год — и вернёшься. А через год сказали: "Прости, не выйдет. Даже если ты вернёшься, ты уже не будешь прежней".
Пауза.
— Мой отец тогда молчал. Он просто... исчез. Закрылся в себе. Не знал, что сказать. А я пыталась улыбаться. Делать вид, что всё нормально. — Она слабо усмехнулась. — Я ведь должна быть сильной, да? Дочка тренера. Маленькая чемпионка.
Педри молча слушал. Его лицо было спокойно, но в глазах не было ни капли иронии — только внимание. Серьёзность.
— Я даже не смотрела футбол полтора года, — продолжила она. — Мне было противно. Не от игры. От себя. Я завидовала тем, кто всё ещё бегает. Кто не просыпается по ночам от фантомной боли.
Педри чуть приблизился. Теперь они стояли почти рядом.
— Ты живая. — Его голос был тихим. — И ты всё ещё в футболе. Знаешь, сколько людей сдаются после травмы? А ты — здесь.
София кивнула, не поднимая головы.
— Иногда я не понимаю, зачем. Я не играю. Я просто... смотрю на цифры. На чужие голы. На чужой футбол.
— Но он всё ещё твой, — сказал Педри. — Мы не выбираем, за что нас ломает. Но мы выбираем — возвращаться или нет.
Она посмотрела на него. Долго. В её глазах были слёзы, но они не текли. Просто блестели. Настоящие.
— Ты странный, — тихо сказала она. — Я думала, ты будешь первым, кто посмеётся.
— Я тоже, — честно признался он.
Они оба чуть улыбнулись. Почти одновременно.
Мимо прошёл охранник базы, бросив на них быстрый взгляд. София сделала шаг назад от ограды, выпрямилась.
— Пойдём, — сказала она. — Тут холодно.
— Куда? — спросил он, словно не знал, но уже шёл рядом.
— Неважно. Главное — не назад.
И они пошли вместе по тёмной аллее вдоль тренировочной базы. Тишина между ними была больше не пустотой, а пространством, в котором что-то начинало расти.