Глава 3: Стеклянные стены
София сидела в кабинете аналитиков, глубоко утонув в экран планшета. В наушниках звучала сдержанная, почти механическая музыка — ритм, под который ей легче анализировать движение. На экране — нарезка игры с предыдущей недели. Она перематывала эпизоды с участием Педри, делала заметки, сжимала губы от раздражения. Он снова рисковал в центре, снова оставлял зону открытой. Красиво? Может быть. Эффективно? Нет.
— «Звезда с раздутым эго...» — пробормотала она себе под нос.
Отец зашёл в кабинет аналитиков чуть позже. Он был спокоен, сосредоточен — совсем не таким, каким он был дома.
— «Ты правда собираешься тратить столько времени на одного игрока?» — спросил он, кивая на её планшет.
София не подняла взгляд.
— «Я просто хочу понять, почему ты позволяешь ему делать, что он хочет. Он играет, будто это его личный матч.»
— «Он чувствует игру. И в отличие от других, не боится брать ответственность.»
София фыркнула.
— «Ты называешь это ответственностью? Это эгоизм. Он играет не на команду — он играет на себя.»
Флик тяжело вздохнул и сел рядом.
— «Педри — не твой враг. Он не обязан тебе ничего доказывать.»
София резко подняла глаза, впервые за день прямо посмотрев на отца.
— «Он сам себя поставил выше остальных. Думаешь, я не вижу, как он смотрит на всех вокруг? Как будто он — центр Вселенной. Мне не нужно, чтобы он что-то доказывал. Я просто хочу, чтобы он перестал изображать идеального игрока, когда за ним — одна сплошная импровизация.»
Отец ненадолго замолчал. Потом встал.
— «Не суди о людях по их лицам, София. Особенно — о тех, кто живёт футболом больше, чем ты себе представляешь.»
София осталась одна. Раздражение кипело внутри. Она не знала, что именно бесило её больше — Педри, его поведение на поле или то, с какой лёгкостью отец его оправдывает.
София шла по коридору на автоматом , в руках всё тот же планшет, на котором, казалось, она выцарапывала свои мысли больше, чем записывала цифры. В ушах — наушники, но музыка не играла: просто включённый режим «не беспокоить», чтобы никто не отвлекал.
Она свернула к массажной зоне, где обычно восстанавливались игроки после интенсивной нагрузки. Отец просил её принести данные по минутам нагрузки за утро, и принтер находился именно за этим углом. Она уже почти вошла, как вдруг остановилась.
Голоса. Узнаваемые. Один из них — особенно.
— «...да она просто сидит там, чтобы чувствовать себя нужной,» — сказал кто-то. Судя по акценту — Ферран. Голос вальяжный, ленивый. — «Дочка тренера — это не профессия.»
София уже прищурилась, но не шевельнулась. Принтер подождёт.
Второй голос был тише. Увереннее. Он не спешил говорить — он вкладывал в слова тон, с которым режут аккуратно, но больно.
— «Красивая, но холодная. И взгляд как у судьи на VAR — вечно ищет, кого обвинить. Думает, она умнее всех, особенно — футболистов.»
Пауза. Глухой смешок.
— «Но сама ведь ни разу на поле не была. Сидит и анализирует, как будто это даст ей хоть каплю авторитета. Логика в голове, но никакой игры в крови.»
София не сразу поняла, что больше дрожит — руки или дыхание. Сердце стучало, будто кто-то бил мяч прямо ей в грудную клетку. Она стояла буквально в метре от них — за углом, за стеклянной стеной, за спиной. Незаметная, но не глухая.
Она не слышала имени, но ей не нужно было. Этот голос она бы узнала даже сквозь рев трибун. Педри.
Он говорил спокойно, без ненависти, без яда — именно это и било сильнее всего. Он не злился. Он просто не считал её важной.
*Не соперницей. Не угрозой. Даже не человеком, с которым стоит спорить. Просто — никем.*
София закрыла глаза на секунду. Не для того, чтобы сдержать слёзы. Она не плакала. Она считала.
— *Один. За высокомерие.*
— *Два. За снисходительность.*
— *Три. За то, что недооценил.*
Медленно она развернулась, не дожидаясь конца разговора. Бумаги могут подождать. Она уже знала, что скажет отцу позже — спокойным тоном, с каменным лицом.
— «Ты зря сделал ставку на него.»