Целую руки

После всех произошедших накануне событий Ибо уже не ждет какого-то чуда от первого января, но когда вечером он заходит в палату его встречает тихое: «Привет».

Ван Ибо оцепенело стоит на месте и чувствует, как его губы сами собой расползаются в широкой улыбке.

- О… Привет! – спохватывается он спустя примерно минуту, когда Сяо Чжань уже начинает с недоумением на него смотреть.

Он подходит к стулу, садится и всё никак не может стереть эту глупую улыбку со своего лица.

- А ты… Уже пробовал пастель? – выпаливает он просто, чтобы что-то спросить.
Ему очень важно знать ответит ли ему Сяо Чжань.

Сяо Чжань всё ещё немного неловко поднимает на него взгляд и легонько мотает головой.
А потом чуть слышно говорит:

- Они запакованы. Я… - и запинается.

«Я не могу открыть», - проносится у Ибо в голове и тот сразу же подрывается, коря себя всевозможными словами за свою глупость.

«Как же я не подумал, что он не сможет снять упаковку!»

Хватает с тумбочки пакет и высыпает Сяо Чжаню на кровать:

- Я сейчас, дай мне буквально пять минут, - клятвенно заверяет он и… тут же роняет упаковку пастели, когда его забинтованные пальцы скользят по глянцевой поверхности.

- Вот черт… - вслух ругается Ибо, когда понимает, что бинты на руках ничуть не облегчают задачу.

- Попытка номер два! – упорно не сдаётся он и продолжает терзать скользкую упаковку в попытке подцепить неуловимый язычок оберточной линии.
В конце концов, ему это надоедает и он вцепляется в упаковку зубами.
Должна же она как-нибудь открыться!

Он ожесточенно вгрызается в глянцевый пластик, срывает его зубами и тут же начинает плеваться, когда раскрошенные частички пастели попадают ему в рот.

Ван Ибо уже открывает рот, чтобы громко обматерить производителя этого товара, как его внезапно останавливает прилетевший откуда-то сбоку едва слышный смешок.

Ибо так и замирает с открытым ртом.

А Сяо Чжань смотрит на него и его губы едва заметно дрожат.
Может быть, он бы и рассмеялся, но шрамы всё ещё до конца не зажили.
Поэтому он старательно сдерживает смех и смотрит на оглушённого Ибо с зелёными губами.

- Давай… потом? – предлагает он, кивая на пакет.

- Давай потом, - как сомнамбула повторяет Ибо и не двигается с места.

И только когда Сяо Чжань начинает сам шуршать пакетом, он весь встряхивается и кидается помогать ему.

Сгребает все мелочи обратно внутрь, садится на стул, берёт книгу в руки и просто тупо пялится на обложку, не веря во всё происходящее.

«ОН РАЗГОВАРИВАЕТ СО МНОЙ!!!»

- Переверни, - осторожно советует Сяо Чжань и Ибо замечает, что держит её вверх ногами. Он неловко вертит её, распахивает на первой попавшейся странице и снова тупо пялится на иллюстрации внутри, не видя их.
- Десятая глава, - подсказывает ему Сяо Чжань, и Ибо снова выныривает в реальность, начиная суматошно листать страницы.
- Четвертой части, - на всякий случай уточняет Сяо Чжань, и Ибо почему-то кажется, что он над ним смеётся.
Точнее даже не смеется, а… А… А чёрт его знает!

«ОН СЛУШАЕТ, ЧТО Я ЕМУ ЧИТАЮ!!!»

Его руки немного подрагивают, когда он, наконец, открывает книгу на нужной странице.
Ибо украдкой переводит взгляд с иероглифов на Сяо Чжаня и видит, что тот снова не смотрит на него. Его взгляд направлен на руки.

Но в отличие от всех тех раз, когда Сяо Чжань просто тускло смотрел на свои забинтованные руки и сидел как изваяние, сейчас он осторожно сгибает и разгибает свои пальцы, пытается сжать их в кулак и, когда ему это почти удаётся, он едва заметно улыбается.

Сердце Ибо пропускает удар.

Он снова видит это солнце.

«ОН УЛЫБАЕТСЯ!!!»

Ван Ибо безбожно залипает на эту картину.
Он так давно не видел этой улыбки.

И приходит в себя только, когда слышит неуверенное:

- Начинаешь?..

- Ох, да! Да, да, да, да… – Ибо опять подскакивает на стуле и утыкается обратно в книгу, чувствуя, как начинают гореть его щеки. - Домашнее хозяйство автора и его счастливая жизнь среди гуигнгнмов…

Ибо запинается на сложных незнакомых словах, про себя материт фантазию Джонатана Свифта и… И не может прогнать эту дурацкую улыбку со своего лица.
Да и не хочет.

Его распирает изнутри это чувство эйфории, и Ибо кажется, что его даже потряхивает от такого количества эндорфинов в крови.

Он прекрасно слышит, как дрожит его голос, но Сяо Чжань не делает ему никаких замечаний, и Ибо продолжает читать.
А Сяо Чжань его слушает.

И Ибо кажется, что всё наконец-то начинает налаживаться.

~*~*~*~*~

Домой Ван Ибо летит, как на крыльях.

Он толком даже не помнит, как добирался и ехал на метро, но его взгляд вдруг резво проясняется, когда он заходит домой и видит чужие мужские ботинки в коридоре.

- Ибо, ты как раз вовремя, - улыбающаяся Ван Сюли показывается из кухни и зовёт его к столу.

За столом куча праздничных блюд, бутылка шампанского и… Ван Шаофэн.

Не то чтобы Ибо был так уж и удивлён (это же было очевидно после жонкилий!), но он думал, что официально представлять их друг другу Ван Сюли будет ещё не скоро.

Мужчины пожимают друг другу руки и садятся на стулья,  а Ван Сюли нервно комкает в руках салфетку и немного дёргано говорит:

- Это Ван Ибо, мой сын, но ты это и так знаешь, а это Ван Шаофэн, он… Он… Мы…

- Я понял, мама, - ободряюще улыбается Ибо, избавляя Сюли от неловких фраз, и подхватывает палочки. – Я голоден, как волк! Какой шикарный стол у нас сегодня, что мы празднуем? Новый год или вашу помолвку?

- Ибо! – мгновенно вспыхивает Ван Сюли и начинает стремительно краснеть.

Шаофэн позволяет себе легкую улыбку и серьёзно отвечает:

- Новый год, - смотрит на Сюли и уточняет. - Пока что.

- Фэн… – ещё больше краснеет женщина.

- Замечательно, - кивает Ван Ибо, цепляет палочками гёдза, переводит на Шаофэна серьёзный взгляд и в лоб спрашивает. – Значит, серьёзно рассматриваете вопрос женитьбы на моей матери?

- Ибо!! – растерянно повышает голос Ван Сюли.

- Рассматриваю, - твёрдо кивает Шаофэн и тоже накладывает гёдза себе в тарелку.

- Не женаты? Дети есть? Вредные привычки? – выстреливает вопросами Ибо, продолжая накладывать себе еды в тарелку.

- Ибо!!! – снова охает Сюли, смотря на пикировку мужчин со стороны.

- Вдовец. Детей нет. Не курю. Не пью, - по порядку отвечает Шаофэн, а заметив укоризненный взгляд Ибо, направленный в сторону бутылки на столе, сразу же уточняет. – Это детское шампанское, оно без алкоголя.

- Хорошо! – кивает вполне удовлетворённый ответами Ибо. – И последний вопрос: Вы сможете содержать мою мать, когда вы поженитесь?

- ВАН ИБО!!! – уже просто на грани паники выдавливает его мама и Ибо поражается со скольким количеством интонаций она произнесла его имя только за последние пять минут.

- Смогу, - уверенно отвечает Шаофэн и протягивает руку к бутылке. – Поднимем бокалы за то, что мы пришли к соглашению?

- Давайте! – в тон ему кивает Ибо и со стуком ставит бокал перед мужчиной. – И самое последнее: если Вы хоть раз поднимете руку на мою маму, я Вас лично убью.

Пробка шампанского с громким хлопком вылетает из горлышка бутылки, врезается в потолок, отскакивает от него и в полной тишине приземляется в праздничный салат.

Сюли сидит с открытым ртом и даже забывает выпалить гневное: «ВАН ИБО!».

А Шаофэн спокойно наполняет бокал, протягивает его обратно Ибо и открыто смотрит ему прямо в глаза:

- Ни за что. 

Второй бокал он протягивает замершей Сюли и улыбается:

- У тебя замечательный сын, - и в голосе ни капли издевки, только улыбка. – Я уверен, что мы с ним подружимся.

Та молча принимает бокал и переводит на Ибо убийственный взгляд.
А Ибо уверен, что после окончания праздничного вечера его ждет дли-и-и-инная лекция о его воспитании.

Но сейчас ему просто хочется улыбаться, глядя на пару перед собой.

И пусть глаза Ван Сюли метают молнии, зато глаза Ван Шаофэна направлены только на неё.
И Ибо отчетливо видит, как его светло-карие глаза блестят от этого вида. Плавятся от её улыбки, превращаясь в маленькие яркие кусочки янтаря. Как солнце, блестящее на драгоценных капельках смолы.
Солнце.

Не так уж много ещё осталось людей, в которых есть солнце.

«Кажется, это наш человек», - заключает Ибо и первым поднимает бокал с газировкой над столом:

-  Давайте выпьем?..

И улыбается.

~*~*~*~*~

Спустя неделю Ван Ибо перестает впадать в ступор каждый раз, когда Сяо Чжань заговаривает с ним.
И пусть Сяо Чжань говорит пока очень мало короткими, ломаными предложениями, и, в основном, только кивает головой, но это уже такой прогресс, что о большем Ибо и мечтать пока не может.

Теперь их общение в палате хотя бы отдалённо начинает походить на дружеское и каждую встречу Ибо ждёт с нетерпением.
Он старается больше времени проводить с Сяо Чжанем, притаскивает ему ещё больше развивающих игрушек и материалов, помогает ему со сборкой конструкторов и с разукрашиванием картинок, и каждый раз возмущается, когда добродушный охранник в девять вечера чуть ли не за ручку выпроваживает его домой.

Возмущается он, конечно, больше наигранно, потому что знает, что персонал больницы относится к нему хорошо. Уже одно то, что ему позволяют остаться в палате после завершения времени посещений, говорит о многом.
За два с половиной месяца Ван Ибо успевает познакомиться со всеми врачами, работающими с Сяо Чжанем, и со всеми медсестрами, и медбратьями.
От них Ибо узнаёт всю необходимую информацию по здоровью Сяо Чжаня и получает справочную литературу по интересующим его темам.
Он залпом глотает медицинские термины, изучает интересные случаи в хирургической практике и с интересом прислушивается к беседам врачей.

И как никогда хорошо теперь понимает, что человеческий разум вещь куда более хрупкая, чем тело. И если переломы могут зажить спустя пару месяцев, то душевную травму лечить приходится годами.

Поэтому он начинает ещё осторожнее общаться с Сяо Чжанем, чтобы не дай Бог не спровоцировать у него ещё один приступ, когда он только пошел на поправку.

Но, конечно, это случается.

В этот день Сяо Чжаню окончательно снимают все бинты и пластыри с лица и рук.

Перед посещением Сяо Чжаня его успевает поймать мадам Фэй и от неё Ибо узнает эту новость, а также то, что после снятия бинтов с ним опять случилась истерика.
И теперь он от всех прячется и отказывается с кем-либо разговаривать.

Когда Ван Ибо заходит в палату, он сначала пугается, увидев пустую кровать. Но приглядевшись, понимает, что Сяо Чжань просто лежит, укрывшись одеялом с головой.
Он не издает ни звука, не отвечает на приветствие Ибо, и совсем не двигается.

Но когда Ибо, уже сам слегка паникуя, тянет на себя покрывало, из-под него вдруг высовывается рука и тащит его обратно.

Красные, ломаные шрамы на тонких, бледных пальцах поразительно контрастно смотрятся на белой больничной ткани.

Ван Ибо впервые видит его пальцы без бинтов.

Он знает, что руки Сяо Чжаня уже не будут выглядеть так красиво, как раньше, но увиденное всё равно заставляет его застыть.

- Сяо Чжань?.. – очень тихо и осторожно спрашивает он. – Что-то случилось?

Тот молчит и только сильнее закутывается в одеяло.

- Если тебе нехорошо, я могу позвать мадам Фэй или кого-то еще, - предлагает Ибо и начинает подниматься со стула, как его останавливает приглушенный голос:

- Не надо.
Ван Ибо садится обратно и снова пытается вытащить Сяо Чжаня из его кокона, но добивается только того, что тот заворачивается в него ещё больше.

- Я не собираюсь отбирать у тебя одеяло, - примиряюще говорит Ибо и поднимает обе руки вверх. – Просто скажи, почему ты прячешься?

- Я не хочу… - едва слышно говорит Сяо Чжань, и теперь Ибо явно слышит в голосе слёзы и все признаки нарастающей истерики, – …чтобы на меня кто-то смотрел.

«Значит это из-за шрамов…» - понимает Ибо. Он знал, что рано или поздно этот вопрос всплывет на поверхность. И психотерапевт Сяо Чжаня много раз его об этом предупреждал.
Самое главное, что запомнил Ибо из его советов, так это то, что никоим образом не стоит показывать пациенту, что его внешность тебя ужасает.

- Эй, - осторожно зовет он, - ты можешь показаться мне. Я ведь уже видел тебя.

Тишина.

- И я тебя не боюсь, - добавляет он спустя пару секунд, ожидая хоть какой-то ответной реакции. – Я не думаю, что ты страшный.

- Я урод… - сдавленно доносится из-под одеяла и теперь Ибо отчетливо слышит тихий всхлип.

- Ну, какой ты урод… - фыркает Ибо. – У тебя же самые красивые глаза на свете!

И резко замолкает, когда понимает, что он только что ляпнул.
Раньше он это вслух никогда не говорил.
Только самому себе. И только в мыслях.

А всхлипы под одеялом вдруг прекращаются и Сяо Чжань замирает.

«Прислушивается», - понимает Ибо и решает дальше ковать железо, пока горячо.

- Я… Я и вправду так думаю, - тихо говорит он и наблюдает как из-под одеяла показывается макушка и кусочек уха Сяо Чжаня.

- Я думаю, что… Я примерно знаю о чём ты сейчас думаешь, - неловко продолжает Ибо. – Я как-то читал большой справочник по психологии, там описывалось много разных и интересных синдромов, комплексов и патологий… И там было описание комплекса Квазимодо, это немного походит на нашу с тобой ситуацию, но не суть... Я просто хочу сказать, что я знаю, что ты очень переживаешь из-за шрамов, но их ведь можно свести в будущем. С любого места. Тем более, они не всегда будут такими яркими. На прошлой неделе я брал у мадам Лю энциклопедию по дерматологии и читал про образование рубцов и шрамов на коже. В общем, ты знал, что они имеют несколько стадий?

Сяо Чжань стягивает одеяло ещё ниже и смотрит на Ибо.
Тот тактично не замечает покрасневших глаз и слёз в их уголках.

- Если вкратце, то на каждой такой стадии внутри твоей кожи происходит куча процессов, и постепенно шрамы под их влиянием становятся всё бледнее и бледнее. Конечно, они не исчезнут совсем, но они уже не будут выделяться на коже. Кстати, я говорил тебе, что нашел хорошую клинику пластической хирургии? Мы сможем сделать там тебе операцию, и ты будешь выглядеть ещё лучше, чем был.

Сяо Чжань, кажется, совсем в это не верит, но всё равно обречённо кивает.
И Ибо думает, что после всех сказанных сегодня слов, после этого обещания, он просто обязан найти деньги на эту операцию.
Он обязан.

~*~*~*~*~

Через пару дней Ибо находит вторую подработку.
Работа не самая лучшая – мыть посуду в ресторане ночного клуба, и, конечно, совсем не легальная, но больше выбора нет. Ему и так чудом досталась хоть эта возможность.
Ван Сюли он наплетает что-то про охрану пустых складов и полную безопасность и торопливо скрывается из дома, пока мать не засыпала его вопросами.

Теперь его день расписан буквально по часам. С восьми утра до пяти вечера он работает в кафе официантом, потом бежит в больницу к Сяо Чжаню и сидит с ним до восьми. Потом, если успевает, забегает к себе домой и оттуда уже бежит на вторую работу в клуб, где лихорадочно моет тарелки, бокалы и прочее, а иногда даже и здесь разносит еду (потому что некоторые подвыпившие посетители дают за это чаевые). В пять утра клуб закрывается, Ибо приползает домой, спит час-полтора и встает в семь часов, чтобы к восьми успеть на свою смену в кафе.

Иногда он успевает вздремнуть в кафе, когда там нет посетителей.
Иногда он умудряется часок поспать на стуле на кухне клуба, где за стеной одуряюще ревёт музыка.
Но он никогда не пропускает часы посещений в больнице.

Они с Сяо Чжанем больше не поднимают тему внешности, но спустя две недели подобного марафона Ибо начинает подозревать, что он и сам выглядит не самым лучшим образом.
Тёмные круги и мешки под глазами становятся неотъемлемой частью его лица, как и кофе в руке. И кажется, он даже сбрасывает пару килограммов, потому что просто забывает есть, бегая туда-сюда с заказами по кафе или по клубу.
А сумма в тайнике растет катастрофически медленно.

В этом бесконечном водовороте дел незаметно пролетает неделя и в один из дней, когда держаться на ногах помогают только кофе и сила воли, Ван Ибо вдруг видит знакомое лицо среди посетителей кафе.

Это тот самый парень, за которого когда-то заступился Сяо Чжань за мусорками в школьном дворе.

Сегодня он в компании одноклассников, они шумят и улыбаются, но стоит Ибо подойти к ним с меню, как за столом наступает тишина.

Ребята сначала испуганно переглядываются между собой, но, заметив на Ибо униформу официанта и меню в его руках, вдруг преисполняются самоуверенностью:

- Смотри-ка, это же Ван Ибо, - тянет самый смелый из них и смотрит на Ибо в упор. – Так после того, как тебя выперли из школы, ты теперь здесь работаешь служанкой?

Ибо только крепче стискивает зубы, не позволяя гневу взять над собой вверх.

«Нет. Соберись, Ибо! Мне нельзя устраивать конфликты на рабочем месте. Мне нужна эта работа».

Поэтому он просто кладет меню на стол перед гостями, заучено произносит приветствие и пытается сбежать, как можно скорее, но его тут же останавливают:

- Эй, ты! Мы тебя не отпускали! К ноге! Мы хотим сделать заказ.

Это чертово «К ноге!» неприятно режет по ушам и сильно бьёт по самолюбию.
Но Ибо лишь сдержанно выдыхает и возвращается назад.

Он знает, что сейчас над ним будут издеваться, вымещать всю злость и обиду, что накопилась за то время, пока сам Ибо издевался над ними.
Но еще Ибо знает, что сможет это всё стерпеть.
Потому что он не может потерять эту работу.

Так и случается.
Ибо выслушивает тонну шпилек в свой адрес, его гоняют как сидорову козу по любой мелочи, просят заменить каждый напиток и каждое блюдо, но апофеоз наступает тогда, когда Ибо приносит уже в третий раз переделанный из-за недовольства гостя чай и его просто демонстративно выливают Ибо на ноги.

- Черт! И на меня тоже попало! – возмущается вдруг один из парней, сидящий с края. Он хватает салфетки, но не торопится сам вытирать мокрый кроссовок. Вместо этого он бросает салфетки на пол, рядом со своей ногой и подталкивает их к Ибо:

- Давай, вытирай! Ты же сегодня нас обслуживаешь? Ну? Вставай на колени и вытирай!

И ухмыляется так, что Ибо с трудом удерживает себя от удара по этой челюсти.
Поднос в его руках трясётся.

- Хватит! – вдруг слышит он и справа поднимается тот самый восьмиклассник.

- Ну, Чжан Лей, не порти веселье! – тут же поднимается гомон за столом.

- Довольно! Мы уходим отсюда! – ещё громче повторяет он и обводит ребят за столом пристальным взглядом. Видимо, он имеет какой-то вес в этой компании, потому что спустя минут десять недовольных бурчаний стол пустеет.
На месте остаются только Ван Ибо и этот парень.

Признаться, Ибо ошарашен таким поворотом событий, и думает, что сейчас ему придётся выслушать порцию оскорблений и от оставшегося паренька, но тот снова поражает.

Он встаёт напротив Ван Ибо и вдруг произносит:

- Я извиняюсь за поведение своих друзей, - и склоняется в лёгком поклоне.

«Совсем как Сяо Чжань…» - проносится у Ибо в мыслях, когда он вспоминает начало учебного года.
Его мысли снова путаются, когда на них наслаивается другая картинка, где Сяо Чжань просит ударить его вместо другого.
И Ибо вдруг простреливает новая, совершенно невероятная мысль:

«Может потому Сяо Чжань тогда и заступился за него, чтобы он сейчас заступился за меня?..»

- Я оплачу счет, - продолжает парень, не замечая застывшего Ибо.

Но его руку, потянувшуюся за телефоном, внезапно останавливает чужая.

Парень удивлённо вскидывается и Ибо стремительно отступает на шаг, разворачивается к столу, пытаясь скрыть выражение своего лица:

- Не стоит. Я оплачу ваш обед, - бросает он через плечо, усердно начиная вытирать мокрую скатерть.

- О… Спасибо… - неловко благодарит парень.

- Это за то, что вмешался, - поясняет Ибо. Он проводит по столу тряпкой в последний  раз, выпрямляется и так же неловко говорит:

- И… спасибо за это.

Паренек смотрит на него круглыми глазами и в ступоре кивает.
А потом просто замирает как истукан, когда слышит продолжение:

- Извини за то, что я так обращался с тобой в школе.

И Ибо впервые в своей жизни склоняется в поклоне.

Чжан Лей, кажется, цепенеет от этого вида.
Он долго молчит, потом кивает, пару секунд еще изумлённо топчется на месте, а потом идет к выходу.
У порога он всё же разворачивается, видит Ибо, неуклюже улыбается и вскидывает руку в прощании.

Ибо едва заметно усмехается и вскидывает руку в ответ.

Звякает колокольчик на двери.

Ибо долго смотрит вслед и почему-то чувствует, что на душе стало гораздо легче после этого спонтанного и неловкого разговора.

«Оказывается, быть хорошим не так уж и плохо…» - ухмыляется он и возвращается к работе.