part 8
Звук удара разнёсся по ночному воздуху, а потом наступила пугающая тишина.
Пау резко затормозил, его сердце бешено колотилось. Две искорёженные машины. В свете фар он увидел, как пар из радиаторов медленно поднимался в воздух.
— Нет... нет, нет, нет!
Он выскочил из машины и побежал к Этери.
⸻
Голова раскалывалась. В глазах плыло.
Этери медленно моргнула, пытаясь сосредоточиться, но перед глазами всё плыло. Чувствовала ли она своё тело? Пальцы дрожали, дыхание сбивалось.
Она попыталась пошевелиться, но тут же вскрикнула от боли.
Ремень безопасности.
Он удержал её, но грудная клетка болела, словно её ударили огромной волной.
И тут раздался голос.
— Этери!
Она знала этот голос.
Пау.
Он был здесь.
Она хотела сказать что-то, но вместо этого только выдохнула.
Пау подбежал к её машине, дёрнул за ручку — закрыто.
— Чёрт!
Он ударил по стеклу.
— Этери, ты меня слышишь?!
Она медленно повернула голову.
— Пау...
В этот момент что-то зашевелилось в другой машине.
Матео.
Пау быстро повернулся, его челюсти сжались, когда он увидел, как тот медленно поднимается, весь в крови.
Глаза Пау вспыхнули злостью.
Но сначала Этери.
— Чёрт, Этти, держись, ладно? Я вытащу тебя!
Он посмотрел на стекло и не думая ударил по нему локтем со всей силы. Стекло треснуло, но не разбилось.
— Гребаная машина!
Он увидел, что ремень безопасности застрял, и в панике оглянулся в поисках чего-то, чем можно было бы его разрезать.
В этот момент Матео пошатнулся и вышел из машины.
Пау медленно повернул голову.
И его ярость вспыхнула, как огонь.
Пау буквально чувствовал, как его сердце бешено колотится. Злость. Гнев. Страх за Этери.
Матео шатался, держась за голову. Кровь стекала по его лицу, но это не останавливало его. Он поднял взгляд на Пау, и в его глазах было что-то угрожающее.
— Отойди от неё, Кубарси, — прохрипел он.
Пау сжал кулаки, его мышцы напряглись.
— Ты вообще понимаешь, что ты сделал?! — рявкнул он, делая шаг вперёд. — Ты мог убить её!
Матео усмехнулся, вытирая кровь с губы.
— Она принадлежит мне.
Эти слова стали последней каплей.
Пау больше не мог сдерживаться.
Он со всей силы ударил его в челюсть, и Матео отлетел назад, упав на землю.
— Ты с ума сошёл?! — прорычал Пау, нависая над ним. — Ты думаешь, что можешь вот так просто преследовать её, пугать, ставить её жизнь под угрозу?!
Матео закашлялся, его дыхание сбилось, но он всё ещё улыбался.
— Ты её не знаешь так, как знаю я...
Но Пау даже не дал ему договорить — ещё один удар.
— Заткнись.
Пау задышал глубже, пытаясь взять себя в руки.
Но потом он услышал стон из машины.
Этери.
Чёрт.
Он развернулся и снова бросился к ней.
— Держись, милая, я тебя вытащу...
Он пытался открыть дверь машины, он бил по кузову, яростно колотил по стеклу, костяшки уже были в крови. Наконец, с хриплым рывком дверь поддалась. Он тут же наклонился внутрь, подхватил Этери и поднёс руку к её лицу, осторожно коснулся пальцами её щеки.
— Этери... слышишь меня? Держись, родная, — его голос дрожал, — всё будет хорошо, ты справишься... скорая уже едет. Я здесь, я с тобой... не уходи...
Её глаза были едва приоткрыты, дыхание — слабым, но он не переставал говорить, словно силой слов мог удержать её в этом мире.
Он откинул с её лба прядь волос, вглядываясь в её бледное лицо.
— Только не закрывай глаза, слышишь? Смотри на меня... вспомни, как мы мечтали уехать к морю... ты же обещала, что покажешь мне тот маяк, помнишь? Мы ещё всё успеем. Просто держись...
Её глаза были едва приоткрыты, дыхание — слабым, но он не переставал говорить, словно силой слов мог удержать её в этом мире.
И тут послышался вой сирен. Полиция. Скорая.
Подмога наконец-то приехала.
Фары полицейских машин и «скорой» осветили место аварии. Пау отступил назад, позволяя медикам добраться до Этери.
— Пульс есть! Она без сознания, но дышит! — прокричал один из врачей.
Пау провёл рукой по лицу, пытаясь хоть немного успокоиться, но внутри него всё бушевало.
Чёртов Матео.
Полицейские уже скрутили его, прижимая к капоту машины, а он, несмотря на своё разбитое лицо, только ухмылялся.
— Ты за это заплатишь, ублюдок, — процедил Пау, глядя на него с чистой ненавистью.
Матео хотел что-то сказать, но один из офицеров грубо затащил его в полицейскую машину.
А Пау снова повернулся к машине «скорой».
Он запрыгнул внутрь, не спрашивая разрешения.
— Вы с ней кем приходитесь? — спросил врач.
— Я её парень, и я никуда не уйду.
Медик коротко кивнул и занялся осмотром Этери.
Пау сжал её руку, надеясь, что она откроет глаза.
— Этери, прошу тебя...
Но она не двигалась.
Пау почувствовал, как к горлу подступает ком.
И впервые за долгое время он почувствовал страх.
Настоящий, чистый страх.
Потерять её.
Всё, что окружало Этери, погрузилось в густую, тёмную пустоту. Она не чувствовала боли, не слышала звуков — будто оказалась в каком-то другом мире, лишённом времени.
Но вдруг...
Тёплый свет окутал её, и перед глазами начали всплывать обрывки воспоминаний.
Она видела Париж. Эйфелеву башню, мерцающую в ночи. Себя, стоящую рядом с Пау. Его взгляд, полный любви. Их первый поцелуй.
Потом Барселону. Как она смеялась с ним в его квартире, как он обнимал её после долгого дня. Как говорил ей, что любит её.
Она тянулась к этим моментам, но они исчезали, рассыпаясь в воздухе, словно песок сквозь пальцы.
— Этери!
Голос Пау прорезал темноту. Она услышала его так ясно, словно он был рядом.
— Ты слышишь меня? Пожалуйста, оставайся со мной... Ты не можешь уйти!
Где-то далеко, в реальном мире, он сжимал её руку, слёзы текли по его лицу.
— Я люблю тебя! Не оставляй меня, умоляю!
Этери сделала шаг вперёд, но под ногами вдруг исчезла почва.
Она начала падать.
Бесконечно, безвозвратно, в пустоту, которая казалась такой холодной, такой далёкой от всего, что она знала.
А потом — резкий крик.
— Этери, очнись!
Она почувствовала, как чьи-то руки тянутся к ней сквозь темноту.
— Ты нужна мне... Ты моя жизнь! Вернись!
Пау...
Она хотела ответить. Хотела сказать, что слышит его, что тоже его любит...
Но пустота затягивала её глубже.
Но прежде чем пустота полностью поглотила её, новые образы вспыхнули перед глазами.
Тёплое лето в Барселоне. Пау держит её за руку, ведёт по пляжу, смеётся, когда она брызгает на него водой. Они лежат на песке, смотрят в звёздное небо, и он шепчет:
— Я хочу, чтобы так было всегда.
Затем Париж. Она в его объятиях на мосту Александра III, ветер треплет её волосы. Он целует её в висок и говорит:
— Ты самая красивая девушка в мире.
Первая ночь, когда она осталась у него. Они сидят на полу его квартиры, пьют горячий шоколад, он рассказывает о своих мечтах, а потом тянется к её руке.
— Я никогда никого так не любил, Этери...
Следующий момент — их первый танец. Медленная музыка, его руки на её талии, её пальцы сплетаются у него на шее. Он смотрит ей в глаза с таким обожанием, что у неё перехватывает дыхание.
— Ты знаешь, что ты мой мир, да?
Воспоминания ускользают, но она тянется к ним. Она хочет остаться в них, в их любви, в их счастье.
Но голос Пау снова зовёт её:
— Ты нужна мне! Не уходи!
Пустота борется за неё, но тепло его рук становится сильнее.
Она видит их поездку в маленький приморский городок. Как они сбежали от суеты Барселоны, сняли уютный домик у самого берега. Как утром Пау будил её поцелуями, смеясь, когда она недовольно укрывалась одеялом с головой.
— Ну же, птичка, не проспи рассвет, — шептал он, целуя её щёку.
Она вспоминает, как они катались ночью на мотоцикле. Ветер в лицо, его уверенные руки на руле, её пальцы, сжимающие его талию. Он кричал от счастья, а она смеялась, уткнувшись в его плечо.
— Обещай, что всегда будешь со мной, — сказал он тогда, заглушая мотор и снимая шлем.
— Обещаю, — ответила она, а потом он поцеловал её так, будто в мире не существовало ничего важнее.
А потом — дождь. Неожиданный, тёплый, летний. Они бегут по улицам, промокшие до нитки, но такие счастливые. Он кружит её на месте, смеясь, и она чувствует, что могла бы провести в его руках вечность.
— Давай никогда не перестанем быть такими? — спросила она, прижимаясь к нему.
— Давай, — улыбнулся он, прежде чем снова поцеловать её.
Воспоминания окутывают её, наполняют её сердце светом.
И тут голос Пау снова разрывает темноту:
— Этери! Пожалуйста!
Она чувствует его тепло. Чувствует, как его пальцы сжимают её руку.
И в этот момент она почувствовала что-то тёплое. Свет, пробивающийся сквозь мрак.
И в нём — его глаза.
Глаза, полные любви, боли, страха.
Она потянулась к нему...
И мир резко окрасился в белый свет.
Резкий вдох.
Воздух с болью наполнил её лёгкие, словно её вытащили из глубины тёмного океана.
Звуки стали возвращаться — гул сирен, громкие голоса, а потом... Пау.
— Этери!
Он был рядом, держал её лицо в своих ладонях, его пальцы дрожали. Глаза покраснели, на щеках были слёзы, но он не отводил от неё взгляда.
— Боже... Ты очнулась...
Она хотела сказать что-то, но не смогла — слишком тяжело было говорить, будто каждое движение требовало невероятных усилий.
— Всё хорошо, не говори... — он склонился ближе, его лоб почти коснулся её. — Ты в безопасности. Скоро мы приедем в больницу. Я здесь, слышишь? Я никуда не уйду.
Этери моргнула. Всё было расплывчатым, но она понимала — она жива.
Она выжила.
И Пау был рядом.
Но тут раздался новый шум — двери скорой открылись, её начали везти на койке в больницу, кто-то выкрикивал команды. Всё было сумбурным, но одно она знала точно: пока он держал её руку, страх отступал.
Больница.
Тусклый свет ламп. Равномерный писк мониторов. Запах медикаментов.
Этери лежала на больничной койке, её дыхание было слабым, но стабильным. К лицу был подключён кислородный аппарат, тонкие провода уходили в датчики, следящие за её состоянием.
Рядом стоял Пау.
Он не мог отвести от неё взгляд. Его пальцы сжимали её руку, как будто, если он отпустит, она снова исчезнет. В голове шумело, тело ломило от напряжения. Он даже не помнил, когда в последний раз моргал.
В палату зашёл врач.
— Её состояние остаётся критическим. — Голос был ровным, но серьёзным. — Первые сутки после аварии — самые важные. Мы будем наблюдать за ней круглосуточно.
Пау кивнул, даже не осознавая этого.
— Что с ней?
Врач тяжело вздохнул:
— Сотрясение мозга средней степени, сломано два ребра, сильные ушибы, многочисленные порезы. Но больше всего нас беспокоит кровоизлияние — оно небольшое, но может вызвать осложнения.
Пау сжал кулаки.
— Но она поправится?
— Мы делаем всё возможное.
Врач посмотрел на Пау с сочувствием, но затем вышел, оставляя его наедине с Этери.
Парень провёл рукой по лицу, убирая слёзы, которых не мог сдержать.
Он должен был защитить её.
Но не смог.
Больница. Поздний вечер.
Коридор был наполнен тяжёлым молчанием, нарушаемым лишь приглушёнными шагами врачей. Свет ламп казался слишком ярким, воздух — слишком холодным.
Флик и Камилла зашли в палату. Отец Этери выглядел так, будто постарел на несколько лет за эти часы, а мать сжимала пальцы так, что костяшки побелели.
За ними следом пришли Берта, Фермин, Эктор и Ламин.
Врач вышел навстречу.
— Она пока не в сознании, но её состояние стабильно. Вы можете зайти, но по очереди, не больше двух человек за раз.
Все переглянулись. Флик и Камилла кивнули и первыми прошли в палату.
Пау, стоявший рядом, не отрывал взгляда от пола.
— Это моя вина.
Голос был хриплым, почти шёпотом.
Берта посмотрела на него и тут же покачала головой:
— Нет, Пау, нет. Не смей так думать.
— Я должен был быть рядом. Я знал, что ей страшно, знал, что этот ублюдок снова может объявится. Я должен был защитить её.
Эктор сжал его плечо:
— Ты не мог предугадать, что случится. Никто не мог.
Фермин тяжело вздохнул, стараясь сдержать злость:
— Виноват не ты. Виноват тот псих, который не мог оставить её в покое.
Ламин молчал, но по его глазам было видно, что он тоже разрывается от переживаний.
Берта стиснула зубы, и в её глазах блеснули слёзы.
— Я так боюсь за неё...
Она прикрыла рот рукой, но всё равно не смогла сдержаться — слёзы потекли по щекам.
Пау сжал кулаки, чувствуя, как внутри всё горит от бессилия.
Он снова посмотрел в сторону палаты, за стеклом которой лежала Этери.
Его сердце сжималось от боли.
Палата. Ночь.
Тусклый свет лампы освещал белые стены, создавая тени, которые двигались от каждого вздоха. Аппараты ровно отсчитывали удары сердца Этери.
Флик и Камилла сидели рядом. Камилла нежно держала руку дочери, поглаживая её пальцы, а Флик, наклонившись вперёд, смотрел на её лицо, словно надеясь, что в любой момент она откроет глаза.
Пау стоял у двери, не решаясь войти.
Флик поднял на него взгляд:
— Иди к ней. Она бы хотела, чтобы ты был рядом.
Камилла тоже посмотрела на него, её глаза были полны боли, но она кивнула.
Пау медленно подошёл к кровати. Его сердце сжималось от вида Этери — слишком бледной, слишком неподвижной. Он опустился на стул рядом, аккуратно взял её ладонь и прижал к губам.
— Прости меня... — голос сорвался, но он продолжил. — Я не должен был тебя оставлять. Я должен был защитить тебя...
Этери не двигалась, но он продолжал говорить, словно надеясь, что она слышит.
— Ты сильная. Ты справишься, слышишь? Я рядом. Мы все здесь. Только не оставляй меня...
Флик сжал плечо Камиллы, а та, наконец, позволила себе расплакаться.
За дверью Берта стояла, прислонившись к стене, а Фермин держал её за руку, время от времени вытирая слёзы с её щёк.
Эктор смотрел в окно, сжимая кулаки, а Ламин угрюмо молчал.
Ночь тянулась мучительно долго.
А Этери всё ещё не открывала глаза.
Прошли сутки.
Время в больнице будто застыло. Палата оставалась всё такой же тихой, наполненной только мерным звуком аппаратов.
Пау не отходил от Этери ни на минуту. Он держал её за руку, разговаривал с ней, надеясь, что она слышит. Камилла и Флик по очереди сидели рядом, но даже они не могли убедить его уйти хотя бы на час.
Берта приходила несколько раз, но каждый раз выходила в слезах.
Врачи говорили, что эти сутки — самые важные. Если Этери придёт в себя, значит, её организм борется.
И вот теперь, когда часы уже давно перевалили за полночь, Пау, измотанный, но не отходящий от неё, почувствовал едва заметное движение её пальцев.
Он резко поднял голову.
— Этери?
Она слегка шевельнула пальцами в его ладони.
— Этери, ты слышишь меня?
Веки дрогнули.
— Давай, милая... Пожалуйста...
Она сделала слабый вдох, а затем медленно, с трудом, открыла глаза.
Свет показался ей слишком ярким, а перед глазами всё плыло, но первое, что она увидела — это Пау.
— Пау... — её голос был хриплым, едва слышным.
Но для него это было самым важным звуком на свете.
— Боже... — он провёл рукой по её волосам, сдерживая слёзы. — Ты очнулась...
Этери попыталась улыбнуться, но сил не хватило.
— Я здесь... — он склонился ближе. — Я никуда не уйду.
Она закрыла глаза, снова проваливаясь в сон, но теперь это был не тот пугающий мрак, а спокойный, восстанавливающий сон.
А Пау, впервые за эти мучительные сутки, выдохнул.
Утро в больничной палате встретило их мягким светом, пробивающимся сквозь плотные шторы. Аппараты всё так же издавали мерные звуки, а воздух был наполнен лёгким запахом антисептика.
Пау не спал. Он боялся отпустить её руку, боялся даже моргнуть, чтобы не упустить ни секунды её пробуждения.
Этери медленно открыла глаза. Она почувствовала усталость во всём теле, но больше всего ощущала прикосновение его тёплой руки.
— Доброе утро, — его голос был мягким, осторожным.
Она повернула голову, встретилась с его взглядом.
— Доброе... — её голос был слабым, но звучал увереннее, чем ночью.
Пау тут же помог ей сесть, приподняв подушки, и налил воды.
— Выпей.
Она сделала пару маленьких глотков, чувствуя, как холодная жидкость смягчает горло.
— Спасибо.
Он лишь кивнул, не отпуская её руку.
Несколько минут они молчали. Пау смотрел на неё, будто боялся, что она снова исчезнет, а Этери ощущала эту тревогу.
— Как ты себя чувствуешь?
— Устала... — честно призналась она.
— Это нормально, — он улыбнулся, хотя в глазах всё ещё читалось беспокойство. — Врачи сказали, что тебе нужно много отдыха.
Этери кивнула, но затем на её лице промелькнула тень. Она отвела взгляд, медленно убрала свою руку из его ладони.
Пау напрягся.
— Этери?
Она всё ещё не смотрела на него, взгляд был прикован к её коленям, словно она подбирала слова.
— Нам нужно поговорить, — наконец произнесла она, тихо, но твёрдо.
В груди Пау сжалось, но он кивнул.
— После больницы, — добавила она, переводя взгляд на его лицо.
Пау сжал губы, его пальцы непроизвольно сжались в кулак.
— Хорошо.
И снова тишина.
Этери не хотела отдаляться от него, но что-то внутри неё требовало ясности, требовало ответа. Она чувствовала, что этот разговор будет важным.
А Пау просто смотрел на неё и молча обещал, что останется рядом, несмотря ни на что.
⸻
Пау был рядом с Этери каждую минуту. Он помогал ей во всём: поправлял подушки, следил, чтобы она пила воду, звал врачей, если ей становилось хуже. Иногда он просто сидел рядом, поглаживая её руку, рассказывая о том, что происходит за пределами больницы, чтобы отвлечь её от тяжёлых мыслей.
Этери это ценила, но что-то внутри неё оставалось холодным, отстранённым.
Навещали её часто. Родители приходили каждый день, отец был сдержан, но по его глазам было видно, как он переживает. Камилла же не могла сдержать эмоций, она держала дочь за руку, гладила её волосы, повторяла, что всё будет хорошо.
Эктор зашёл однажды вечером. Он долго стоял у двери, словно не решаясь подойти, но в итоге сел на край кровати и тихо сказал:
— Ты нас напугала, Флик.
Она слабо улыбнулась.
— Прости...
Он покачал головой.
— Просто выздоравливай.
А потом добавил, чтобы она звала его в любое время, если что-то понадобится.
Берта и Фермин принесли ей любимые сладости и плюшевого медведя, хотя врачи были против сладкого. Ламин появился с широкой улыбкой и большой коробкой с её любимым фастфудом.
— Ты выглядишь ужасно, но я рад, что ты жива, — сказал он с фирменной прямотой, а потом добавил: — Это комплимент, если что.
Они смеялись, шутили, пытались создать ощущение нормальности.
Но даже в этом шуме Этери оставалась немного отстранённой. Это было едва заметно, но Пау чувствовал это каждой клеткой.
Берта тоже заметила.
— Этери, можно тебя на минуту? — вдруг сказала она, встав со своего места.
Этери кивнула, и они вышли в коридор.
Берта сложила руки на груди и внимательно посмотрела на подругу.
— Что происходит?
— О чём ты?
— О тебе и Пау. Ты не такая, как раньше. Ты держишь дистанцию.
Этери опустила глаза, не зная, как объяснить то, что творилось у неё в душе.
Берта продолжала:
— Он ночует здесь, следит за тобой, беспокоится каждую секунду, пропускает тренировки и матчи. А ты... Я знаю тебя. Ты не была бы такой без причины.
Этери глубоко вздохнула.
— После больницы мы поговорим.
— Ты боишься этого разговора?
Этери не ответила.
Берта посмотрела на неё с пониманием, но больше не давила. Она лишь сжала её руку и тихо сказала:
— Что бы ты ни решила, я с тобой.
Этери кивнула, впервые за долгое время почувствовав себя хоть немного спокойнее.
— И ещё, Берта.. ты можешь рассказать прессе, что я попала в аварию, интернет разрывается, всплывают фото с разбитой машиной. Просто чтобы люди знали,что я жива – с дрожащим голосом сказала девушка.
— Без проблем — улыбнулась подруга ей — я лишнего не буду говорить, как будешь готова – сама расскажешь.
— Спасибо тебе.
Берта лишь снова улыбнулась ей и погладила по плечу.
Прошло ещё несколько дней, и Этери постепенно шла на поправку. Она уже могла дольше сидеть без усталости, начала есть нормально, а главное — чуть больше открывалась Пау.
Он всё так же был рядом, заботился о ней, терпеливо ждал, когда она сама сделает шаг к нему. И в какой-то момент этот шаг всё-таки случился.
— Пау, можешь просто... полежать рядом? — неожиданно попросила она однажды вечером, когда они сидели вдвоём.
Он удивлённо посмотрел на неё, но сразу же кивнул и осторожно сел на край кровати, затем лёг, стараясь не задеть проводов и капельницы.
— Так лучше?
Этери кивнула, расслабившись, когда почувствовала его тепло рядом. Это было так знакомо, так правильно.
Пау провёл пальцами по её руке, и Этери впервые за долгое время не отстранилась. Она смотрела на него, на его глаза хамелеоны, в которых отражалась целая вселенная чувств.
— Я рад, что ты здесь, — тихо сказал он, не отводя взгляда.
— Я тоже, — прошептала она.
И вдруг его телефон завибрировал.
Обычный звонок, ничего особенного.
Но когда Пау, не глядя, поднял трубку и небрежно сказал «Алло», его лицо в мгновение изменилось.
Он застыл.
Этери увидела, как его пальцы сжались сильнее, как напряглись плечи.
А затем она услышала голос на том конце линии — женский, тёплый, чуть игривый.
— Пау? Привет...
Молчание.
А потом девушка добавила имя, имя, которое, казалось, заморозило Пау прямо на месте:
— Это София.
Этери почувствовала, как что-то неприятное сжало грудь.
А Пау, не сказав ни слова, просто скинул звонок.
Несколько секунд они сидели в напряжённой тишине.
— Всё хорошо? — тихо спросила Этери, глядя на него с тревогой.
Пау медленно поднял глаза, но не сразу ответил.
— Да. Это... Неважно.
Этери заметила, как он убрал телефон подальше, будто хотел избавиться от него.
Но буквально через минуту экран снова загорелся.
София: «Ты сбросил? Мы должны поговорить.»
Пау быстро выключил звук, но Этери уже всё видела.
И вдруг она поняла, что этот разговор — только начало чего-то большего.
После этого случая что-то снова сломалось между ними.
Этери не говорила ничего прямо, но Пау чувствовал это каждой клеткой. Она снова стала отстранённой, как в первые дни в больнице. Отводила взгляд, когда он пытался поймать её глаза, не держала его за руку, когда он пытался осторожно прикоснуться.
А он ненавидел это.
Ненавидел, потому что знал, что это из-за Софии.
Он несколько раз хотел объясниться, сказать, что этот звонок ничего не значит, но чувствовал, что если заговорит об этом первым, то только сделает хуже.
— Тебе что-нибудь принести? — спросил он однажды утром, когда она молча листала телефон, даже не глядя на него.
— Нет, спасибо.
Голос её был ровным, вежливым, но холодным.
— Может, выйдем в сад? Врачи говорили, что свежий воздух пойдёт тебе на пользу.
— Не хочется.
— Этери...
Она подняла на него глаза, но в них было что-то чужое.
— Пау, не нужно.
— Что — не нужно?
— Вот это. — Она кивнула на него, а потом на себя. — Притворяться, что всё хорошо.
— Но всё и правда хорошо, — он нахмурился. — Или нет?
Она сжала губы, не отвечая.
И тогда Пау не выдержал.
— Это из-за неё, да? Из-за Софии?
Этери напряглась, но не ответила.
— Чёрт... — он нервно провёл рукой по лицу. — Этери, мне нечего скрывать.
Она посмотрела на него долгим взглядом.
— Тогда почему ты застыл, когда услышал её голос? Почему просто сбросил звонок и ничего не объяснил?
Пау открыл было рот, но замолчал.
Потому что у него действительно не было объяснения, которое могло бы её устроить.
Этери покачала головой.
— Вот и я о том же.
И с этим она отвернулась к окну, давая понять, что разговор окончен.
А Пау впервые за долгое время почувствовал, как её медленно, но неотвратимо теряет.
День выписки
Этери сидела на краю больничной кровати, рассеянно глядя в окно. За окном Барселона жила своей жизнью, но её мысли были далеко.
Пау собрал её вещи, аккуратно сложил в сумку. Он всё делал молча, понимая, что Этери снова ушла в себя.
Она не давала ему даже прикоснуться к ней. Если раньше она хотя бы позволяла держать её за руку, то теперь между ними будто выросла невидимая стена.
— Готова? — наконец спросил он.
Этери кивнула, но не посмотрела на него.
Пау сжал зубы, чувствуя, как внутри закипает тревога. Он не мог понять, что происходит в её голове. Но знал, что это чувство — потерять её — с каждым днём становилось всё реальнее.
— Пошли.
Они вышли из больницы. На улице было тепло, но Этери зябко поёжилась, и Пау рефлекторно хотел накинуть на неё свою куртку, но вовремя остановился.
Она этого не хотела.
Поездка до её квартиры прошла в гробовой тишине.
Пау несколько раз хотел заговорить, но каждый раз передумывал, потому что видел её отстранённый взгляд, опущенные руки.
Когда они добрались до квартиры, он помог занести вещи, поставил их у двери.
Этери молча сняла куртку, села на диван, но даже не предложила ему присесть рядом.
Он вздохнул.
— Мы должны поговорить.
Она закрыла глаза, будто собираясь с силами, а затем кивнула.
— Да, должны.
Пау сел напротив неё, сцепив пальцы в замок.
— Что с тобой происходит? — спросил он прямо. — Я вижу, что ты отдаляешься. Это из-за Софии?
Этери сжала губы.
— Не только.
— Тогда объясни мне.
Она подняла на него глаза.
— Пау, ты даже не объяснил, кто она.
Он провёл рукой по лицу.
— Потому что я не знал, что сказать.
— Тогда скажи сейчас.
Пау замолчал на секунду, потом вздохнул.
— София — это... из прошлого.
— Из прошлого, которое, кажется, не совсем закончилось?
— Этери... — он сжал кулаки. — Она не имеет значения.
— Но ты замер, когда услышал её голос.
— Потому что я не ожидал!
— И всё же ты скинул звонок.
— Потому что не хотел, чтобы это стало проблемой между нами.
Она усмехнулась, но без радости.
— Но оно уже стало.
Пау тяжело выдохнул.
— Я не хочу терять тебя.
Этери посмотрела на него, и в её глазах мелькнуло что-то похожее на боль.
— Я тоже не хочу... но я не знаю, что чувствую.
Эти слова ударили по нему сильнее, чем что-либо.
Она опустила голову.
— Дай мне время, Пау.
Он сжал губы, пытаясь скрыть эмоции.
— Сколько?
Этери покачала головой.
— Я не знаю.
Пау встал.
— Хорошо.
Она подняла на него глаза, ожидая, что он скажет что-то ещё.
Но он не стал.
Он просто развернулся и ушёл.
Прошли недели...
После того как Пау ушёл, Этери сидела на диване в своей квартире, глядя в одну точку. Сердце было тяжёлым, как никогда. Время тянулось медленно, и каждую минуту она ощущала боль от того, что не могла его отпустить, но и не могла приблизиться. Слезы текли по её щекам, но она не пыталась их остановить. Пау ушёл, и это было самым тяжёлым моментом в её жизни.
Через несколько дней Пау продолжал пытаться выйти с ней на связь. Он звонил, отправлял сообщения, но Этери оставалась холодной, почти не отвечая.
Иногда он приезжал к её двери, стучал, но она не открывала. В такие моменты он не уходил сразу, а ждал, надеясь, что она выйдет. Если она не открывала долго, он если была возможность, заходил в её квартиру. Но её не было.
Он возвращался разочарованный, но снова и снова пытался. Он не сдавался, даже если она не отвечала. В его глазах всегда горел огонь надежды, несмотря на её молчание.
С каждой новой попыткой он чувствовал, как она всё дальше уходит от него. Он знал, что если продолжит бороться, это только усугубит ситуацию, но сердце не позволяло ему остановиться.
Этери же... Этери видела, как он пытается, и это ещё больше мучило её. Она пыталась не думать о нём, не смотреть в его сторону, когда она была на тренировке с отцом. Но каждый раз, когда её взгляд случайно останавливался на нём, сердце начинало биться быстрее. Она знала, что всё равно любит его, но не могла признаться себе в этом. Её душа разрывалась от боли.
Он теперь можно сказать незнакомец, о котором она знает все.
Однажды, после очередного дня на тренировке, когда Пау сидел на скамейке и разговаривал с кем-то из игроков, Этери заметила, как его глаза искали её. Но она поспешила отвернуться, будто пытаясь вырваться из этого плена.
Пау молчал, смотрел на неё, но не пытался подойти. В тот момент Этери почувствовала, как её сердце болит, как оно стремится к нему, но она сама была не готова к этому.
***
— Поехали сходим, просто развеяться, — уговаривала Берта, сидя на диване напротив Этери. — Воздухом подышим, ребят поддержим. Это же просто матч. Не больше.
— Берт... — Этери устало провела рукой по лицу. — Я не уверена, что это хорошая идея.
— Ты и не уверена, и не отказываешься. А значит, уже наполовину согласна, — хитро усмехнулась подруга. — Давай, соберись. Мы просто сходим. Я буду рядом. Никто не заставляет тебя говорить с Пау.
Спустя двадцать минут они уже ехали в машине. Этери смотрела в окно, стараясь не думать. О нём. О взглядах. О том, что увидит его вновь.
Стадион был наполнен шумом, но он не раздражал — он был живым, родным. За кулисами царила обычная предматчевая суета: разминка, разговоры, смех.
— Привет! — первой подбежала Ламин, обнимая Этери. — Как же я рад тебя видеть.
— Я тоже, — тепло ответила она, стараясь улыбнуться искренне.
Фермин хлопнул её по плечу.
— Ты как, держишься?
— Держусь, — коротко кивнула она.
Появился и Эктор, сдержанно кивнув, а Берта уже что-то весело обсуждала с ним и Фермином.
— Этери, — послышался голос отца. — Можешь на пять минут заменить меня? Мне нужно отойти, а ребят надо чуть-чуть привести в чувство. Ты справишься?
Она на секунду замерла, потом кивнула.
— Конечно, пап.
Когда она вышла на поле и встала перед командой, её взгляд ни разу не пересёкся с глазами Пау. Хотя он, напротив, не отводил от неё взгляда.
Она вдохнула и посмотрела на всех:
— Ладно, слушайте сюда. Я не буду долго грузить. Просто... это ваша игра. Ваша энергия, ваша страсть. Вы знаете друг друга, вы чувствуете поле. Играйте так, как будто это последний матч в вашей жизни.
Она обвела их взглядом, чуть улыбнулась.
— Но главное — не забывайте, зачем вы здесь. Вы любите эту игру. И именно это должно быть на поле. Не страх, не сомнения, а только любовь к футболу. Удачи, ребята. Сделайте красиво.
Игроки переглянулись, кто-то кивнул, кто-то хлопнул ладонями. Внутри снова вспыхнула искра — её слова, как раньше, зажгли.
И вот, прозвучал свисток.
Первый тайм начался.
Темп был высокий с первых минут. Мяч летал по полю, как будто у каждого из игроков было по два сердца. Пау играл как на автомате, чётко, уверенно, но каждый раз, когда мяч попадал к нему, он будто искал в толпе её глаза.
А Этери сидела рядом с Бертой, не сводя взгляда с игры... и только изредка позволяла себе посмотреть на него.
Перерыв. Первый тайм завершился с хорошим счётом в пользу «Барсы», и настроение в команде было воодушевлённое. Игроки направлялись к скамейке, и Этери, вдохновлённая их игрой, наконец-то поднялась со своего места.
— Я сейчас, — сказала она Бертe и с лёгкой улыбкой пошла в сторону ребят, чтобы поздравить их, сказать, как гордится ими.
Она уже почти дошла до кромки поля, когда взгляд выхватил знакомую фигуру. Высокая, в облегающем платье, с идеально уложенными волосами — София.
Этери невольно замедлила шаг.
София направлялась прямо к Пау. Он стоял спиной, перекидываясь парой слов с Ламином. Этери не видела его лица, только напряжённую линию плеч.
София, сияя, что-то сказала, и даже без звука Этери показалось, что это был флирт — слишком вкрадчивый взгляд, слишком лёгкий наклон головы. Потом она улыбнулась и положила ладонь ему на плечо.
В Этери словно что-то сжалось внутри.
Пау не сразу отреагировал. Он продолжал стоять так, будто обдумывал, что делать. А потом — резко обернулся, взял Софию за запястье и повёл её в сторону от игроков, не отпуская.
Он не грубил, не рвал, но в его движении была решимость. Этери стояла, как вкопанная. Она смотрела, как он уводит Софию, и в памяти мгновенно всплыли их моменты — как он брал её за запястье, водил пальцами по коже, прикасался осторожно, будто боялся сломать.
В горле запершило. Она почувствовала, как внутри поднимается волна боли.
— Этери! — Ламин подошёл первым. — Ты видела, как я закатил?
— А я? — подключился Фермин. — Чистая магия, согласись?
Этери моргнула, заставляя себя вернуться к реальности.
— Молодцы... Вы... большие молодцы, — выдавила она с хрипотцой.
— Всё хорошо? — с прищуром спросил Эктор.
— Да... Да. Я... отойду на пару минут, — сказала она, уже разворачиваясь. — Мне нужно... воздухом подышать.
И, не дожидаясь ответа, пошла прочь, не оборачиваясь.
Она шла быстрым шагом, почти не глядя по сторонам, будто стадион внезапно стал слишком тесным, слишком душным, слишком громким. Шум трибун, голоса, вспышки камер — всё сливалось в глухой, давящий гул.
Навстречу ей как раз шёл Пау, возвращаясь обратно после того, как увёл Софию куда-то за пределы поля. Он шёл быстро, взгляд упрямо устремлён вперёд, но в тот момент, когда они почти поравнялись, Этери даже не заметила его. Ни взгляда, ни жеста. Просто прошла мимо.
Пау остановился на долю секунды, словно хотел что-то сказать... но не пошёл за ней.
Этери всё ускоряла шаг. Сердце билось в груди, как бешеное, будто что-то внутри не выдерживало.
Её выдох стал резким. Потом ещё один.
Воздуха стало не хватать.
Грудная клетка будто сжалась, словно чьи-то руки сдавили её изнутри. Она опёрлась рукой о стену в коридоре, ведущем к выходу со стадиона, и замерла, закрыв глаза.
Он держал её за запястье.
Не её. Софию.
А ведь когда-то касался так только её. Только её...
Дыхание сбилось окончательно. Она почувствовала, как начинает дрожать, как подкашиваются колени, и лишь прислонившись плечом к стене, смогла хоть как-то удержаться на ногах.
— Всё хорошо, — шептала она сама себе, — всё хорошо, дыши... просто дыши...
Но боль внутри не утихала. Она разрывала.
Словно весь прогресс, все шаги, которые она делала вперёд, растворились в этом одном единственном мгновении.
Она простояла так несколько минут — прислонившись к стене, сжимая в кулак дрожащие пальцы, заставляя себя вдохнуть, выдохнуть, просто... выжить в этой тишине, которая вдруг стала оглушающей.
За дверью слышались приглушённые крики болельщиков — начался второй тайм. Но Этери было всё равно. Она чувствовала себя чужой, выброшенной за борт.
Слёзы подступили сами собой. Не такие, как раньше — не яростные, не истеричные. Нет. Эти были тихими, солью по ране, медленно катились по щекам, не оставляя даже надежды на сопротивление.
Она вытерла их тыльной стороной ладони, как будто могла стереть вместе с ними и эту пустоту внутри. Но пустота оставалась.
Она вгляделась в отражение в стеклянной двери.
— Вот она ты... — прошептала себе. — Вот так, да? Сломалась?
Но даже в этом было слишком много боли, чтобы злиться.
Этери знала, что Пау любит её. Знала, что всё то, что было между ними — это нечто большее, чем просто история. Это — связь, которую не перерезать одним касанием другой руки. Но...
Почему тогда всё так больно?
Почему всё, что она увидела — это было именно то, что смогло выбить из неё дыхание? Почему именно сейчас, когда она только начала отпускать страх и впускать его снова в своё сердце?
— Дура, — тихо пробормотала она.
И отвернулась от двери.
Она не собиралась возвращаться на трибуны. Не собиралась делать вид, что всё хорошо. Сейчас ей нужно было только уйти, спрятаться подальше от всех взглядов, особенно — его.
Пусть матч идёт. Пусть играют. Пусть София улыбается и говорит всё, что угодно.
Она просто не выдержит быть рядом. Не сегодня.
Второй тайм начался с уверенной игры "Барселоны". Мяч легко переходил от одного к другому, атаки шли волна за волной, но для Пау матч давно уже перестал быть просто игрой.
Он бегал по полю, как всегда сосредоточенный, отрабатывая каждое движение, но его взгляд снова и снова срывался к трибуне, где недавно стояла она. Этери.
Но её больше там не было.
На мгновение, воспользовавшись паузой, когда мяч был у их команды, он склонился ближе к Ламину, пробегая рядом с ним.
— Ты не видел Этери?
Ламин бросил на него короткий, чуть обеспокоенный взгляд:
— Она была здесь. Но как будто... не с нами. Не сказала толком ни слова. Мы с Фермином пытались заговорить, но она только сказала, что отойдёт на пару минут. С тех пор — тишина.
Пау сжал челюсть. Всё внутри него подсказывало, что что-то не так. Она ушла. Просто ушла, и даже не посмотрела в его сторону.
— Она... даже не посмотрела на меня, — пробормотал он, скорее самому себе, чем кому-то ещё.
Фермин, бегущий рядом, услышал и быстро добавил:
— Бро, она была не в себе. Ясно же, что что-то случилось.
Но не успел Пау задать ещё хоть один вопрос, как раздался крик:
— Пау! Мяч!
Фермин закричал изо всех сил, указывая на прорывающегося нападающего соперников.
Пау резко выдохнул, откинул всё прочее на задний план и рванул вперёд, вклиниваясь между игроками, будто от этого единственного перехвата зависело всё — матч, команда, его внутренний баланс.
Но внутри него продолжало свербеть:
Где Этери? Почему она ушла? И... что она чувствовала, когда смотрела на него и Софию?
После финального свистка Пау даже не заметил, как команда собралась в круг, как тренер похлопал его по плечу, что-то сказал, а потом разошёлся с остальными. Всё словно в тумане. Он тут же подошёл к Берте, поймав её в проходе у раздевалок.
— Берта. Где она? Где Этери? — его голос был хриплым, взгляд метался по сторонам, будто он надеялся, что она вот-вот появится из-за угла.
Берта пожала плечами, выглядела обеспокоенной:
— Я не знаю, Пау. Она ушла в середине второго тайма. Я пыталась ей позвонить, но она не берёт трубку.
Пау коротко кивнул. Слов благодарности не было — только тяжелый выдох, и он быстро направился к машине.
⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻⸻
[Тгк: alicelqs 🎀] узнавай первым о выходе глав, задавай вопросы и делись впечатлениями о главе 💗
Не забывайте про звездочки! И я всех вас жду в своем телеграмм канале 🫂🤍