Принц и Лесная фея
В подземельях замка было сыро и темно. Каменные стены пропитались криками, которых больше никто не услышит. Там, в цепях, на холодном камне, лежал Чонгук — наследный принц, свергнутый собственными братьями.
Его руки были связаны железными цепями, кожа на запястьях изрезана острыми шипами, вплетёнными в кандалы. Каждый его вдох отдавался в груди болью, каждое движение разрывалось на крики. Но он молчал.
Старший брат вошёл в камеру с факелом в руке. Его глаза горели злорадством.
— Вот так заканчивает тот, кого называли любимцем народа, — усмехнулся он. — Ты думал, отец отдаст трон тебе? Думал, мы позволим?
Второй брат бросил ему к ногам окровавленный меч — тот самый, которым Чонгук когда-то защищал их на войне.
— Народ забудет тебя. В легендах ты станешь предателем, а не героем.
Они уходили, оставляя его истекать болью, но Чонгук стиснул зубы. В его сердце не было страха. Только решимость: если судьба оставила ему хоть шанс — он вырвется.
И ночь принесла этот шанс. Один из стражников, уставший и невнимательный, задремал у решётки. Чонгук собрал все силы, в кровь изодрав ладони о шипы, и сумел высвободить руки. Боль была невыносимой, но она же и вела его вперёд.
Он ударил спящего стража, схватил ключи и, шатаясь, побрёл сквозь мрачные коридоры. Мир плыл перед глазами, кровь капала на камень, но он не остановился.
Через тайный проход он выбрался наружу. Ночь встретила его прохладным ветром. Луна смотрела с небес, как изгнанный принц, окровавленный, но живой, бежал прочь от предательства.
Шаги привели его в лес. Деревья поднимались мрачными великанами, их тени тянулись к нему. Чонгук упал в высокую траву, и на мгновение ему показалось, что лес дышит рядом с ним.
Он не знал, что в этот самый момент лесная фея уже почувствовала его боль.
---
Лес никогда не ошибался. Лалиса знала каждый его звук, каждое движение ветра. И потому, когда в сердце чащи проскользнула чуждая, резкая энергия боли и страха — она сразу остановилась.
Фея поднесла ладонь к груди, её пальцы дрогнули.
— Кто-то… умирает, — прошептала она.
Её лес жил дыханием самой природы, но эта боль была не природной. Она исходила от человека. И всё же Лалиса почувствовала: судьба велела ей вмешаться.
Она пошла туда, куда вела сила. Тонкие светящиеся бабочки вылетели из её волос и осветили путь. Ветки склонялись, травы тихо колыхались, будто провожая хранительницу.
На поляне, под холодным светом луны, лежал он. Юноша в разорванной и залитой кровью одежде, с окованными шипами руками, которые оставили глубокие раны. Его дыхание было прерывистым, а губы побелели от усталости.
Лалиса замерла. Она никогда не видела людей так близко. Только издалека, когда они приходили на границу её леса. Но этот… был другим. Даже измученный, он излучал силу и гордость.
Она опустилась рядом, осторожно коснувшись его лица. Его кожа была горячей, лоб в холодном поту.
— Что за жестокость?.. — прошептала фея, и в её глазах вспыхнуло негодование.
Словно услышав её голос, Чонгук с усилием приоткрыл глаза. Его взгляд был мутным, но в нём сверкнула искра.
— Кто… ты?..
— Хранительница этого леса, — мягко ответила Лалиса. — А ты… кто ты, чужеземец, что пришёл сюда с такой болью?
Его губы дрогнули. Голос был хриплым, едва слышным:
— Я… принц… которого предали. Братья… заковали… и пытали…
Лалиса нахмурилась, её пальцы мягко коснулись его израненных запястий. Кровь пропитала траву, и лес вздрогнул от этой боли.
— Ты не умрёшь здесь, — твёрдо сказала она, и в её голосе впервые прозвучал приказ.
Она подняла руки, и лес откликнулся. Корни мягко обвились вокруг его тела, не причиняя боли, а поднимая и поддерживая, словно в колыбели. Листья опустились на раны, сияя зелёным светом.
Чонгук хотел что-то сказать, но веки налились тяжестью. Последнее, что он увидел — лицо феи. Глаза цвета утреннего неба, в которых не было ни страха, ни презрения. Только странная решимость.
— Спи, — шепнула Лалиса. — Здесь ты в безопасности.
И он провалился в темноту.
---
Фея несла его глубже в свой лес. Она знала: теперь этот человек связан с её судьбой. И знала также, что с того момента, как она коснулась его крови, пути назад для них обоих уже нет.
---
Свет утреннего солнца пробивался сквозь листву и мягко ложился на лицо Чонгука. Он медленно открыл глаза и несколько секунд не мог понять, где находится. Над ним нависал потолок, сплетённый из ветвей и цветов, а рядом тихо журчал ручей, текущий прямо сквозь жилище.
Он попытался пошевелиться — и тут же поморщился от боли. Запястья всё ещё горели, но вместо кандалов на них лежали повязки из светящихся листьев.
— Не дёргайся, — раздался рядом спокойный голос.
Чонгук резко повернул голову. В углу сидела девушка. Её длинные волосы блестели в лучах света, глаза были внимательными, но спокойными. В руках она держала миску с какой-то целебной смесью.
— Кто ты? — хрипло спросил он.
— Лалиса, — просто ответила она. — Хозяйка этого леса.
— Хозяйка?.. — он усмехнулся, но скорее от усталости, чем от насмешки. — А я что, пленник новой темницы?
— Если бы я хотела держать тебя в плену, ты бы уже никуда не ушёл, — спокойно парировала она. — Лес не отпускает тех, кого я выбираю.
Он нахмурился.
— Значит, ты спасла меня. Зачем? Ты же даже не знаешь, кто я.
Лалиса медленно поставила миску на стол из камня и подошла ближе.
— Я видела твою кровь. Слышала твой крик в тишине леса. Не нужно быть прорицательницей, чтобы понять — тебя предали.
Он отвернулся. В горле застрял ком.
— Предали? Нет… это слишком мягкое слово. Моих братьев я знал всю жизнь. Я доверял им… А они бросили меня в цепях и смеялись, пока сдирали кожу с моих рук.
Лалиса села рядом, и её голос прозвучал тише:
— Я не знаю боли от братьев. Но я знаю, что значит остаться одной против всего мира.
Чонгук взглянул на неё внимательнее. Её глаза не были жалостливыми — в них было понимание. Словно она и правда знала, каково это — когда собственный мир рушится.
Он вздохнул и, неожиданно для себя, тихо спросил:
— И что теперь? Я всего лишь беглый принц, без армии, без королевства. Думаешь, у меня есть шанс выжить?
Лалиса улыбнулась краешком губ.
— Ты жив. Уже этого достаточно, чтобы шанс был. Лес примет тебя. А дальше… зависит только от тебя.
Несколько секунд они молчали, глядя друг другу в глаза. И впервые за долгое время Чонгук почувствовал: рядом с этой странной девушкой он не обязан прятать свои раны.
— Спасибо, — произнёс он почти шёпотом.
Лалиса лишь кивнула и протянула ему чашу с водой.
— Пей. Потом расскажешь мне всё.
Он взял её руки, и в груди впервые за много дней стало чуть легче.
---
Чонгук пил воду медленно, но жадно. Горло обожгло, и он откашлялся, с трудом отставив чашу.
— Осторожнее, — тихо сказала Лалиса. — Ты потерял слишком много крови.
— Я это и без тебя чувствую, — он попытался усмехнуться, но получилось скорее криво. — Сколько я здесь?
— Всю ночь, — ответила она. — Я нашла тебя на поляне. Ты был в отключке.
Он потер виски, снова оглядел жилище, будто проверяя, не снится ли ему всё это.
— Никогда не видел такого места. Это твой… дом?
— Да. Я живу в лесу. Он — часть меня. — Лалиса пожала плечами. — Но можешь считать это домом.
— А ты кто вообще? — Чонгук нахмурился. — Я не верю, что просто так кто-то спасает первого встречного.
Она посмотрела прямо на него.
— Я лесная фея. Звучит странно, да?
Он замолчал. Сначала хотел усмехнуться, но её серьёзный взгляд сбил весь сарказм.
— Фея… Значит, я попал в сказку?
— Или в кошмар, — отрезала она. — Всё зависит от того, что ты собираешься делать дальше.
Чонгук опустил глаза.
— Я ничего не собираюсь. У меня и так ничего не осталось. Братья убили бы меня, если бы я не сбежал.
— За что? — спросила Лалиса прямо.
Он вздохнул и уставился в пол.
— Потому что отец хотел оставить трон мне. А они решили, что им он нужнее. Вот и всё. Вроде бы просто, а всё равно не укладывается в голове.
— Своих предавать — это не «просто», — покачала головой Лалиса. — Ты живой, значит, у тебя всё ещё есть выбор.
Он посмотрел на неё устало, но внимательно.
— А зачем я тебе? Ты ведь могла оставить меня там.
Лалиса чуть усмехнулась.
— Наверное, потому что я не умею проходить мимо. Даже если речь идёт о странном принце с тяжёлым характером.
Чонгук впервые чуть улыбнулся по-настоящему.
— Тяжёлый характер? Ты меня даже не знаешь.
— Успела заметить, — парировала она спокойно. — Но это не значит, что мне будет трудно тебя терпеть.
Они оба замолчали. В комнате было тихо, только ручей журчал где-то рядом.
— Ладно, — выдохнул Чонгук. — Значит, пока я жив, буду должен тебе.
Лалиса пожала плечами.
— Я не хочу долгов. Просто поправляйся.
— Ты уверена? — он посмотрел на неё искоса. — Обычно за такие «спасения» потом просят слишком много.
Она улыбнулась, но мягко, почти устало.
— Мне достаточно того, что ты не умер в моём лесу.
---
Следующие дни для Чонгука были странными. Он привык к каменным стенам замка, к тёплой еде и мягкой постели. Здесь же всё было другое: воздух свежий и пахнущий травами, вода прямо из ручья, постель из мха и ветвей.
— Ты серьёзно считаешь это «кроватью»? — недовольно пробормотал он утром, пытаясь сесть.
— А что не так? — Лалиса обернулась от котелка, где кипятила травяной отвар. — Мягко, тепло, не жалуйся.
— В замке у меня были шёлковые простыни.
— А теперь у тебя листья. Привыкай. — Она усмехнулась, подмешивая мёд в кружку.
Чонгук вздохнул и покачал головой.
— Ты явно получаешь удовольствие, наблюдая за моими мучениями.
— Немного, — призналась она, протягивая ему кружку. — Но только потому, что ты ведёшь себя как избалованный ребёнок.
Он взял кружку, понюхал отвар и подозрительно прищурился.
— Это что ещё?
— Лекарство.
— Выглядит так, будто ты решила меня отравить.
— Если бы я хотела тебя отравить, ты бы уже точно не сидел и не спорил со мной. — Лалиса закатила глаза. — Пей.
Он медленно сделал глоток и нахмурился.
— Горько.
— Лекарства и должны быть горькими. — Она села напротив, наблюдая за ним. — Тебе нужно восстановить силы.
Несколько секунд они молчали. Чонгук задумчиво вертел кружку в руках.
— Странно. Я ведь не знаю тебя вообще. Но почему-то чувствую, что могу доверять.
Лалиса чуть улыбнулась.
— Это лес. Он не подпустил бы меня к тебе, если бы я была опасна.
— Лес… — он хмыкнул. — Ты правда веришь, что деревья могут выбирать?
— Конечно, — ответила она спокойно. — Они живые. Просто ты никогда этого не замечал.
Чонгук усмехнулся и покачал головой.
— Может быть, ты и правда фея. Или я слишком долго был без сна и начинаю сходить с ума.
— Возможно, и то и другое, — отозвалась она с лёгкой улыбкой.
Он впервые за последние недели рассмеялся — тихо, но искренне. И вдруг понял: ему не так уж плохо в этом странном месте.
---
На третий день Чонгук не выдержал.
— Сколько можно валяться? Я не калека. — Он попытался подняться, но ноги предательски дрожали.
— Потому что ты ещё слаб, — спокойно сказала Лалиса, сидя у входа и перебирая травы.
— Да я на войне неделями не спал и держался на ногах, — буркнул он, отталкиваясь от стены. — Я не могу всё время сидеть здесь, как пленник.
— Ты не пленник. Но если выйдешь один — лес не примет тебя.
Он скривился.
— Опять твои загадки? Лес, деревья, духи… Серьёзно?
— Проверить хочешь? — подняла бровь Лалиса.
Чонгук упрямо выпрямился, стиснув зубы, и вышел наружу. Воздух сразу ударил в грудь — свежий, но странно плотный. Деревья стояли как часовые, их ветви чуть колыхались, будто следили за каждым шагом.
Принц сделал два шага вперёд и вдруг ощутил, как земля под ногами чуть дрогнула. Трава зашуршала, ветви сомкнулись над головой, перекрывая свет.
— Что за… — он резко остановился и оглянулся.
Лалиса стояла в проёме, скрестив руки на груди.
— Я предупреждала. Лес не любит чужаков.
— Это угроза? — нахмурился он, стараясь скрыть, что внутри стало не по себе.
— Это факт, — спокойно ответила она и подошла ближе. — Если хочешь, чтобы он тебя принял — держись рядом со мной.
Чонгук сжал кулаки. Ему не нравилось чувствовать себя беспомощным, но то, как тени сгущались вокруг, заставило его сделать шаг назад — ближе к ней.
И почти сразу ветви разошлись, свет снова пробился сквозь листву, воздух стал легче.
— Вот видишь, — Лалиса едва заметно улыбнулась. — Всё просто.
Он нахмурился, но внутри что-то дрогнуло.
— Значит, если я хочу здесь жить, мне придётся доверять тебе?
— Именно. — Она наклонила голову, глядя прямо ему в глаза. — Думаешь, справишься?
Чонгук усмехнулся, хотя голос звучал хрипло:
— Не привык полагаться на чужую милость. Но, похоже, у меня нет выбора.
— У тебя всегда есть выбор, — мягко ответила Лалиса. — Просто иногда он не такой, как мы хотим.
Они замолчали. Лес снова был тихим, словно ничего и не произошло. Но Чонгук понял: теперь его судьба действительно связана с этой девушкой и её миром.
---
Ночь опустилась на лес мягко, словно тёплое покрывало. Луна пробивалась сквозь кроны, и рядом с домом Лалисы горел небольшой костёр. Чонгук сидел, завернувшись в плащ, который она ему дала, и молча смотрел в огонь.
Лалиса добавила в костёр сухих веток. Пламя взметнулось выше, и тени побежали по её лицу.
— Ты всегда так молчишь? — первой заговорила она.
— Обычно нет, — Чонгук чуть улыбнулся. — Просто… когда слишком много думаешь, слова лишние.
— О чём думаешь?
Он пожал плечами.
— О том, как легко всё потерять. Вчера у тебя есть семья, королевство, уважение. А сегодня — ты никому не нужен. Даже живой.
— Но ты живой, — тихо сказала Лалиса, подбрасывая в огонь травы. В воздухе разлился пряный аромат. — А это значит, что всё можно изменить.
Чонгук хмыкнул.
— Ты говоришь так, будто всё просто.
— Нет. — Она покачала головой. — Просто это всё, что у тебя осталось. Либо идти дальше, либо сдаться.
Они замолчали на минуту. Только костёр потрескивал.
— А ты? — вдруг спросил он. — Ты ведь живёшь здесь одна?
— Да. — Лалиса обняла колени. — Я родилась в этом лесу и никогда его не покидала.
— И не тянет?
Она усмехнулась.
— Куда? В деревни, где люди боятся всего, что не похоже на них? В города, где правят жадность и зависть? Нет уж. Лес мне ближе.
— Но всё равно… ты ведь человек.
Лалиса посмотрела на него внимательно.
— Может быть. А может, и нет.
Чонгук нахмурился, но не стал спорить. Вместо этого он спросил:
— Ты правда веришь, что лес меня примет?
— Он уже принял, — ответила она спокойно. — Иначе ты бы умер там, на поляне.
Чонгук провёл рукой по волосам и впервые за день позволил себе чуть расслабиться.
— Спасибо.
Она улыбнулась, но не стала отвечать. Вместо этого просто протянула ему деревянную миску с ягодами.
— Ешь. Лес делится с теми, кого принимает.
Чонгук взял горсть ягод и, жуя, вдруг рассмеялся.
— Знаешь, впервые за долгое время я чувствую себя… не один.
Лалиса опустила взгляд в огонь.
— И я тоже.
Они сидели рядом, не касаясь друг друга, но тишина между ними уже не была неловкой. Впервые за долгое время каждому из них стало чуть легче дышать.
---
Утро выдалось прохладным. Чонгук проснулся оттого, что в домик пробился запах дыма и хлеба. Он поднялся и увидел Лализу у очага — она пекла лепёшки прямо на горячем камне.
— Ты что, ещё и готовишь? — сонно протёр глаза он.
— А ты думал, я питаюсь росой и пыльцой? — усмехнулась Лалиса.
— Ну… да, если честно. Ты же “фея”.
— Значит, ты меня всерьёз так называешь? — приподняла бровь она.
— А как мне тебя называть?
— Просто Лалиса, — спокойно ответила она, переворачивая лепёшку.
Он сел рядом, скрестив ноги.
— Хорошо, Лалиса. Но если честно… я всё ещё не понимаю, зачем тебе я.
— Мне никто не нужен “зачем-то”, — отозвалась она. — Просто ты оказался здесь. Я помогла. Разве для этого обязательно нужна причина?
— В моём мире — да, — буркнул Чонгук. — Там никто ничего не делает без выгоды.
Она посмотрела на него чуть мягче.
— Может, поэтому ты и оказался здесь. Чтобы наконец понять, что бывает иначе.
Он замолчал, разглядывая её. Она выглядела просто: босиком, с заплетённой косой, с руками в муке. Но почему-то именно эта простота резала его сильнее всего. Словно она жила в мире, где всё честно.
— На, держи, — Лалиса протянула ему горячую лепёшку. — Только не жалуйся, что нет серебряных блюд.
Он взял её, осторожно попробовал и удивился.
— Это… вкусно.
— Конечно. — Она улыбнулась. — Лес кормит лучше любого дворца, если уметь слушать.
— Может быть… — пробормотал Чонгук, и вдруг впервые за долгое время почувствовал, что у него есть силы смеяться. — Но я всё равно скучаю по мясу.
Лалиса рассмеялась в ответ.
— Посмотрим, как лес отреагирует на твоё желание.
Он усмехнулся, но заметил, что ей легко смеяться рядом с ним. И в груди стало теплее, чем от любых лепёшек.
---
В мраморных залах дворца было холодно и тихо. Два брата Чонгука сидели за длинным столом, перед ними лежала карта с границами королевства.
— Ты уверен, что он мёртв? — спросил старший, Намгун. Его голос был низкий, властный, но в нём звучала тень сомнения.
Средний брат, Хёнджин, лениво крутил кубок вина.
— Конечно. Мы заперли его, заковали, шипы впились в руки… никто не выживает после такого.
— Но его тело мы так и не нашли, — холодно заметил Намгун. — Стража говорила, что он исчез, словно растворился.
— Ты слишком мнительный, брат. — Хёнджин усмехнулся. — Даже если он и жив, то где ему прятаться? В нашем королевстве нет места, куда бы не дотянулась наша рука.
Намгун посмотрел на него с раздражением.
— Не забывай: он был любимцем народа. Если узнают, что мы убрали его — начнётся бунт.
— Народ глуп и жрёт то, что ему подсовывают, — перебил Хёнджин. — Пусть думают, что он сбежал, предал корону. Тогда они возненавидят его сами.
Намгун сжал кулак. Он хотел власти, но понимал: младший брат умел манипулировать лучше него. И вместе они представляли опасный союз.
— Значит, решено, — сказал Хёнджин. — Мы объявляем его предателем. И если вдруг он жив… он сам придёт в ловушку.
— А если он вернётся? — тихо спросил Намгун.
Хёнджин улыбнулся так, что от этого стало не по себе.
— Тогда он умрёт ещё раз. На этот раз — окончательно.
---
Сумерки опускались на лес, когда Лалиса услышала знакомый посвист. Она сразу улыбнулась.
— Это Тэхён, — сказала она, поднимаясь.
Из-за деревьев вышел высокий парень с охапкой веток в руках. Он сразу широко улыбнулся:
— Лиса! Ты опять исчезла на несколько дней. Я уж думал, лес забрал тебя целиком.
Она бросилась к нему и обняла.
— Всё хорошо, Тэхён.
Чонгук поднялся на ноги, наблюдая за ними с холодной настороженностью.
— Это твой друг? — спросил он, глядя прямо на незнакомца.
— Да, — кивнула Лалиса. — Мы знаем друг друга с детства. Это Тэхён.
— А это кто у тебя? — нахмурился Тэхён, кивнув в сторону Чонгука.
Чонгук выпрямился, и голос его прозвучал твёрдо:
— Я — Чонгук, младший принц королевства.
Тэхён резко повернулся к Лалисе:
— Принц?! Ты притащила во дворец леса беглого наследника трона? Ты хоть понимаешь, кого ты защищаешь?
Лалиса спокойно посмотрела на него:
— Он был ранен и умирал. Я не могла его бросить.
— Но весь город гудит! — повысил голос Тэхён. — Его уже объявили предателем. За его голову назначена награда.
Чонгук сжал кулаки, в глазах загорелась злость:
— Ложь! Это мои братья. Они предали меня, пытали и бросили умирать. Теперь им нужно выставить меня изменником, чтобы скрыть свои грехи.
— Красивые слова, — хмуро произнёс Тэхён. — Но твоя война может стоить Лалисе слишком дорого. Если стража узнает, что ты здесь, они придут в лес.
Лалиса шагнула вперёд, встала между ними.
— Хватит. Он мой гость. Я сама решила его спасти.
— Лиса… — тихо сказал Тэхён, в его голосе звучала боль. — Ты не понимаешь, во что ввязываешься.
— Понимаю, — ответила она твёрдо. — Но я не оставлю его.
Чонгук впервые посмотрел на неё с благодарностью — искренней и глубокой. Внутри он понял: эта фея рискует всем ради него. И теперь он должен будет отплатить ей тем же.
---
Ночь опустилась на лес, но никто из троих не спешил ложиться спать. Тэхён развёл костёр и сел напротив Чонгука, глядя на него исподлобья. Лалиса пыталась сохранять спокойствие, раскладывая травы и отвары, но в воздухе уже чувствовалась напряжённость.
— Так значит, — начал Тэхён, медленно перекатывая сухую веточку в руках, — ты тот самый принц, за голову которого теперь обещают мешок золота?
— Я не скрываю этого, — холодно ответил Чонгук. — Я — Чонгук, сын короля. Но я не предатель. Предатели — мои братья.
Тэхён усмехнулся.
— В устах каждого — своя правда. А страдать потом будет она. — Он кивнул на Лису. — Ты хоть понимаешь, что, пряча тебя, она подвергает опасности весь лес?
— Я не просил её спасать меня, — резко сказал Чонгук. — Но теперь, раз она сделала этот выбор, я не позволю никому причинить ей вред.
В его голосе прозвучала такая твёрдость, что Лалиса подняла глаза.
— Довольно, — вмешалась она. — Вы оба говорите так, словно я ребёнок, за которого нужно решать. Я сама сделала выбор.
— Лиса… — начал Тэхён, но она перебила его:
— Ты мой друг, и я благодарна тебе. Но не смей указывать мне, что делать.
Тэхён замолчал, отвернувшись. Лалиса знала: он не привык, чтобы его слова оставались без внимания.
Чонгук посмотрел на неё иначе — с уважением.
— Ты смелее многих воинов, которых я встречал.
Лалиса только вздохнула и села у костра.
— Вы оба упрямые, как два волка. Надеюсь, вы научитесь хотя бы не рвать друг друга на куски.
Тэхён мрачно бросил веточку в огонь, но промолчал. Чонгук же с лёгкой усмешкой сказал:
— Волки могут сражаться друг с другом. Но иногда они объединяются, чтобы свалить куда более крупного зверя.
Эти слова повисли в воздухе, и Лалиса поняла: впереди их ждёт не только вражда, но и опасный союз.
---
Наутро лес будто замер. Птицы не пели, даже ветер стих. Лалиса насторожённо подняла голову.
— Что-то не так, — прошептала она.
Чонгук мгновенно напрягся.
— Тишина… значит, кто-то чужой рядом.
Тэхён вытащил из-за пояса нож.
— Я сегодня видел следы у ручья. Похоже, стража.
Не успели они договорить, как из тумана вышли трое вооружённых людей в тёмных доспехах. Один из них держал в руках пергамент с гербом королевства.
— По приказу наследных принцев! — громко крикнул он. — В этих лесах прячется изменник — младший принц Чонгук. Тот, кто укажет на него, получит награду!
Лалиса инстинктивно встала перед Чонгуком, закрывая его собой. Стражник усмехнулся:
— Уберись, девчонка. Нам нужен он.
В следующую секунду Тэхён шагнул вперёд.
— Вам придётся пройти через меня.
Чонгук тоже поднялся, глаза сверкнули.
— Через нас, — добавил он.
Они переглянулись. На миг исчезло всё — и ревность, и недоверие. Осталась только угроза.
— Слева твой, — коротко сказал Чонгук.
— Справа — мой, — ответил Тэхён.
И они ринулись вперёд.
Стражники не ожидали, что лес встретит их сопротивлением. Тэхён двигался быстро и бесшумно, как зверь: нож блеснул в его руках, и враг рухнул в траву. Чонгук, несмотря на раны, сражался яростно — как воин, которому нечего терять.
Третий стражник бросился на Лализу, но она подняла руки — и ветви деревьев рванулись вниз, словно ожили, оплетая его тело. Мужчина закричал, но вскоре лес поглотил его кронами.
Тишина вернулась.
Чонгук тяжело дышал, кровь стекала с его руки, но он стоял прямо. Тэхён посмотрел на него с новым уважением — и лёгкой неприязнью, что тот оказался сильнее, чем он хотел бы признавать.
— Похоже, ты не совсем бесполезен, принц, — буркнул он.
— А ты не так уж плохо дерёшься для простого лесного парня, — усмехнулся Чонгук.
Лалиса, переводя дыхание, посмотрела на них обоих.
— Если вы закончили меряться храбростью, то нам нужно решить главное: это только начало. Они будут искать дальше.
Чонгук нахмурился.
— Тогда придётся идти им навстречу.
Тэхён резко повернулся к нему:
— Ты что, собираешься сам броситься в пасть волкам?
— Я собираюсь вернуть себе трон, — твёрдо сказал Чонгук. — И за это время защитить тех, кто встал на мою сторону.
Лалиса почувствовала, что впереди ждёт совсем другая дорога. И отныне их судьбы связаны крепче, чем они сами думали.
---
Они сидели у костра, когда Чонгук поднялся, глядя в огонь. Его лицо было серьёзным и мрачным.
— Хватит прятаться, — сказал он. — Мои братья уже запустили слухи, что я предатель. Если я буду молчать, народ поверит. Единственный способ очистить своё имя — вернуть трон.
— Ты хочешь… воевать? — нахмурилась Лалиса.
— Я хочу справедливости, — жёстко ответил Чонгук. — И мести. Они забрали у меня дом, честь и свободу. Но я всё ещё жив. Значит, у них ничего не вышло.
Тэхён откинулся назад, скрестив руки.
— Против двух братьев, у которых вся армия и казна? Скажи прямо: это самоубийство.
— Один я не справлюсь, — честно сказал Чонгук. — Но я знаю, как всё изменить. Народ всегда любил меня больше, чем их. Если я покажусь живым и докажу, что невиновен, они встанут на мою сторону.
Лалиса тихо спросила:
— А если не встанут?
— Тогда я умру, сражаясь, — твёрдо произнёс он.
Повисла тишина. Ветер прошёлся по верхушкам деревьев, словно сам лес слушал их разговор.
Тэхён вздохнул и бросил в огонь ветку.
— Знаешь, принц, ты безрассуден. Но… — он усмехнулся, — мне нравится бить людей, которые думают, что им всё дозволено. Я иду с тобой.
Чонгук удивлённо посмотрел на него.
— Почему? Ты ведь ненавидишь меня.
— Ненавижу, — согласился Тэхён. — Но я доверяю Лалисе. А она решила быть рядом с тобой. Значит, и я не отойду.
Лалиса опустила глаза, но в её сердце разлилось тепло. Она поднялась и встала рядом с Чонгуком.
— Ты не один, — сказала она. — Лес пойдёт с тобой. Я — пойду с тобой.
Чонгук посмотрел на неё, и впервые за долгое время в его глазах мелькнула настоящая надежда.
— Тогда мы начнём с малого, — сказал он. — Мне нужны союзники. В городах есть люди, которые всё ещё верны моему имени. Мы соберём их.
Тэхён фыркнул.
— Значит, мы — трое против целого королевства. Звучит безумно.
— Но именно безумные поступки меняют историю, — усмехнулся Чонгук.
Они переглянулись — и впервые почувствовали, что стали одной командой. Пусть шаткой и странной, но готовой бросить вызов королевству.
---
Дорога к городу тянулась через долину, утонувшую в тумане. Лалиса шла легко, будто сама часть леса, Тэхён напряжённо держал руку на рукояти ножа, а Чонгук шагал уверенно, хотя каждая трещина в его израненных руках напоминала о пытках.
— Впервые иду в город не как изгой, а как тот, кто вернётся за своим, — тихо произнёс он.
— Ещё не вернулся, — буркнул Тэхён. — Не радуйся раньше времени.
Лалиса посмотрела на них обоих и улыбнулась:
— Сначала надо просто добраться живыми.
---
Город встретил их шумом и запахами — рынок гудел, торговцы кричали, дети носились между лавками. Но стоило им пройти чуть дальше, как Чонгук заметил странное: люди обрывали разговоры при его появлении и переглядывались.
— Они узнали тебя, — шепнул Тэхён. — Лица у них слишком тревожные.
Лалиса мягко взяла Чонгука за руку.
— Спокойно. Мы здесь, чтобы найти союзников, а не вызвать панику.
Они зашли в таверну у площади. Внутри было полутемно и накурено. За одним из столов сидели двое мужчин в плащах. Чонгук подошёл к ним.
— Вы служили моему отцу, — сказал он тихо. — Я знаю ваши лица. Я пришёл за помощью.
Один из мужчин поднял глаза — и на его губах появилась странная улыбка.
— Наконец-то. Мы ждали тебя, принц.
Чонгук почувствовал, как всё внутри напряглось. Слова звучали слишком гладко.
— Что значит “ждали”? — насторожился он.
Мужчина откинул плащ, и под ним блеснула стальная кираса с гербом его братьев.
— Значит, слухи были правдой. Ты жив. Тогда твоя голова — наша награда.
Двери таверны распахнулись, и внутрь ворвались вооружённые стражники.
— Ловушка, — процедил Тэхён, вытаскивая нож.
Лалиса схватила Чонгука за руку.
— Нужно выбираться!
Но Чонгук уже стоял, выпрямившись, и в его глазах горел огонь.
— Нет. Если они хотят моей крови — я заставлю их поверить, что принца так просто не взять.
---
Двери таверны захлопнулись с гулким стуком, и в помещении стало иначе — воздух будто сжался. Люди замерли, ножи и кружки остались в полусогнутых руках. Стражники с гербами на плащах двинулись вперёд, выстраиваясь клином.
Чонгук не отступил. Он понимал, что сейчас промедление убьёт их всех — не только его. Сердце стучало не от страха, а от уверенности: если он умрёт, то хотя бы сражаясь за тех, кого защитил лес и Лалиса.
— Стоять! — рявкнул командир. — По приказу наследников — сдайтесь добровольно и последуйте с нами.
Тэхён уже выхватил нож и попятился к двери, глаза блестели: он любил драку, но не хотел, чтобы Лалиса оказалась под мечом королевских. Лалиса, напротив, была спокойна — странный свет играл в её ладонях, будто она считала происходящее частью своей повседневности. Но в её взгляде Чонгук увидел железную твердость.
— Тысячи лет леса не признают этих гербов, — тихо сказала она так, что услышали только трое рядом. — Уходите, пока ещё можно.
Командир рассмеялся:
— Девчонка-хранительница! Сколько их ещё? Сначала феи, теперь — сам принц, прячущийся в кустах. — Он кивнул стражникам. — Возьмите их живьём.
Первый стражник шагнул вперёд. Чонгук сделал резкий выпад — не убивать, а сбить с толку. Ледяной друг ударил щитом, но принц ловко увёл удар, перехватил вес и дернул — человек полетел через стол, кружка упала, обрызгав пол.
Тэхён не медлил: он бросился в бой, резкий, как зверь. Удары были короткие, прицельные — не ради тщеславия, а чтобы пробить коридор к двери. Между ними вспыхнули клинки и хруст дерева, столы заваливались.
Но самое неожиданное случилось, когда стражник направил кинжал на Лалису. Она не ожидала нападения на себя — и в ту же долю секунды подняла руку. Из её ладони вырвался не звук, а ворох мельчайших светящихся точек — как будто ночная роса превратилась в острые клещи света. Они описали дугу, и воздух заскрипел от холода и тепла одновременно. Стражник вскрикнул и отпустил кинжал — его перчатки покрыл легкий иней, а жест оказался неспособен удержать тело. Ветви за стеной таверны рванули вверх, словно огромные пальцы, и обвили нескольких нападавших, не дав им встать.
Чонгук увидел, как лес защищает её. Сердце на миг сжалось. Под давлением ощущения, что это не только магия, а ещё и личная защита, он сделал шаг ближе. В глазах Лалисы — необычный блеск, теплый, почти уязвимый. Она ловко отразила удар ножом, и их руки на мгновение коснулись — не случайно, а как часть боя: он оттолкнул от себя стражника; она помогла снять с него снаряд.
Искра — не электрическая, а та, что зарождается между двумя людьми, когда они вместе выживают — пронзила их обоих. Чонгук почувствовал, как в груди проснулось что-то мягкое и опасное одновременно: благодарность, привязанность и щемящая потребность быть рядом. Лалиса удержала его взгляд и, едва заметно, улыбнулась. Это была не улыбка спасительницы — это была улыбка равного.
Бой продолжался быстро и жестко, но отнюдь не жестоко: никто не пытался излишне калечить. Тэхён закрывал дорогу к двери, бросаясь на тех, кто пытался прорваться; Чонгук использовал свою воинскую сноровку, чтобы выводить противников из равновесия; Лалиса же ставила барьер из света и ветвей, направляя его туда, где стражники пытались ворваться. В какой-то момент они работали как единый механизм: взгляд Чонгука — движение Тэхёна — ловкая рука Лалисы. Это новое чувство слилось с адреналином и дало преимущество.
Когда последний стражник попытался отступить, в таверну ворвался громкий голос: «Отойти! Это приказ наследников!» Но за дверью уже слышались голоса — люди общества, и они не были настроены сражаться. Командир зыбко понял, что удержать зал не получится: несколько горожан поднялись с лавов и направили палки на стражу. Накал исчез — и вместо кровавой резни началась хаотичная суматоха: стражники, не желая оставаться в окружении, бросились прочь.
Когда последние шаги затихли в переулке, Лалиса опустила руки. В таверне стояла тяжёлая, влажная тишина — та, что остаётся после бурной волны. Пара чашек была разбита, кто-то терзал на коленях плащ, пытаясь сложить образ битвы. Чонгук тяжело дышал, но в его голосе теперь была иная нота — не только раненного воина, а того, кто снова обретает цель.
Тэхён, вытирая лезвие, подошёл к ним и, не скрывая улыбки, проворчал:
— Ладно. Ты умеешь драться, принц. Но смотри, чтобы от этого твоя голова не выросла слишком далеко.
Чонгук ответил сухим кивком, но его взгляд скользнул к Лалисе. Она сидела на опрокинутой лавке, волосы липли к лбу от пота, губы чуть приподняты в улыбке. Он почувствовал, как гнев и усталость проигрывают место чему-то новому — уважению, а, может, и тревожному притяжению.
— Ты была удивительна, — тихо сказал он ей, когда публика начала расходиться и таверна оживать вновь.
— И ты не так плох, — ответила она, но в словах её звучало то же признание. Они обменялись лёгким, длинным взглядом, который сказал больше, чем тысячи слов: «Мы в этом вместе».
Тэхён, заметив момент, подмигнул Лалисе и, слегка насмешливо, добавил:
— Возьму на себя роль ревнивой тени — если ты позволишь.
Лалиса оттолкнула ладонь Тэхёна, а он фыркнул, скрыв мягкость, которая редко появлялась у него в компании друзей. Чонгук при этом ухмыльнулся — и в ухмылке этой уже было не только вызов миру, но и приглашение: «Веди дальше».
Когда они выходили на улицу, Чонгук заметил, как прохожие украдкой смотрят на него: кто-то сочувственно, кто-то с любопытством, а кто-то с богатой смесью страха и уважения. Он чувствовал, как репутация начинает меняться — не сразу, но этот бой стал началом.
На краю города трое присели, чтобы передохнуть. Ночь была тёплая, и звёзды на небе казались ближе, чем обычно. Чонгук смотрел на Лалису — на её профиль, на шрам от удара, который едва виднелся у виска.
— Ты рисковала ради меня, — сказал он медленно. — Я не просил. Но это… — он замялся, пытаясь подобрать слово. — Спасибо.
Она лишь покачала головой.
— Я не жду наград. Но знай одно: я буду стоять рядом, пока будет нужно. Только не проси меня делать то, что против леса.
Он улыбнулся в ответ, и между ними повисла та самая искра — тёплая, обещающая и опасная. Они оба знали: впереди будет кровь, предательство и политика. Но в этой минуте был огонь — человеческий, живой, и он греет сильнее любых гербов.
— Завтра мы поедем дальше, — сказал Чонгук наконец. — Нужно собрать тех, кто ещё верит.
Тэхён поднялся первым, хлопнул Чонгука по плечу с полу-дружеской жестокостью:
— Значит, спектакль только начинается. Я с тобой — но помни, если ты опять будешь выглядеть слишком героически, я тебя прикрою, и никакая лесная магия не спасёт.
Они засмеялись — непритворно, по-настоящему. И когда они направились в сторону леса, Лалиса шла чуть позади, держа руку почти на уровне его локтя — не касаясь, но готовая подставить плечо в любую минуту.
---
После стычки в таверне слухи о возвращении принца распространились быстрее, чем ветер. Люди шептались на рынках, купцы передавали вести из города в город. И чем дальше они шли, тем больше находилось тех, кто готов встать под его знамёна.
Чонгук стоял на холме, глядя вниз на собравшихся людей: простые крестьяне с вилами, бывшие солдаты в старых доспехах, юноши, жаждущие славы. Это была не самая сильная армия, но это была его армия.
Тэхён усмехнулся, глядя на толпу.
— Ну что, принц, теперь ты не просто беглец. Теперь ты вождь.
— Нет, — ответил Чонгук, сжимая кулак. — Я их король.
---
Ночь перед сражением выдалась тревожной. Лалиса нашла его в шатре — он сидел над картой замка, зачеркивая пути и расставляя знаки.
— Ты почти не спишь, — мягко сказала она.
Чонгук поднял на неё глаза. Его взгляд был усталым, но твёрдым.
— Завтра всё решится. Либо я верну то, что принадлежит мне, либо умру.
Она подошла ближе, осторожно коснулась его руки.
— Ты не умрёшь. Потому что я рядом.
Их пальцы переплелись. На мгновение всё исчезло: карты, войны, трон. Остались только он и она — огонь, который тянул их друг к другу.
— Лалиса… — прошептал он, но договорить не успел — в шатёр вошёл Тэхён.
— Романтика подождёт, — усмехнулся он. — Завтра мы будем заняты.
---
Битва была яростной. Стены замка дрожали от таранов, люди Чонгука штурмовали ворота. Братья выпустили навстречу войска, но сила отчаянных оказалась сильнее. Лалиса, стоя на холме, подняла руки, и ветер сорвался с цепей: стрелы врагов сбивало порывами, а земля словно сама открывалась под ногами предателей.
Чонгук ворвался во дворец, меч в руке. Лица его братьев побледнели, когда они увидели, что он жив — и что за ним стоит целый народ.
— Это мой трон, — произнёс он твёрдо. — И вы больше не имеете на него права.
---
Когда знамёна Чонгука развевались над замком, в городе начался праздник. Музыка, танцы, огни — люди славили возвращение истинного короля.
Чонгук сидел на троне, но его взгляд всё время искал Лалису. Она стояла чуть поодаль, наблюдая, как он принимает поздравления.
Наконец он поднялся и подошёл к ней.
— Ты спасла меня больше, чем знаешь, — сказал он, глядя прямо в её глаза. — И теперь, когда королевство снова моё, я хочу позволить себе то, о чём давно мечтал.
Лалиса удивлённо наклонила голову.
— И что же это?
Он протянул ей руку.
— Пойти с тобой на свидание. Настоящее. Без войн, без крови, только мы двое.
Лалиса рассмеялась, но её глаза засветились мягким светом.
— Думаю, я согласна, Ваше Величество.
Тэхён, стоявший неподалёку, только фыркнул:
— Вот и всё. Король вернул трон, лесная фея украла его сердце. Что дальше, свадьба?
Чонгук и Лалиса переглянулись — и впервые за долгое время просто улыбнулись друг другу.
---
Свидание было не в замке, не в пышных залах. Чонгук повёл Лалису в лес, туда, где она когда-то спасла его, когда он лежал без сил. Луна освещала поляну, воздух пах цветами, а вокруг звучал тихий шёпот ночи.
— Здесь всё началось, — сказал он, остановившись. — Здесь я впервые увидел тебя. И понял, что чудеса существуют.
Лалиса улыбнулась, глядя на него.
— А я поняла, что даже принцы бывают упрямыми и ранимыми.
Они сели рядом, и тишина оказалась уютнее любых слов. Искры, которые вспыхивали между ними раньше, теперь превратились в пламя.
Чонгук взял её ладонь в свою.
— Лалиса… я был готов умереть ради королевства. Но теперь я знаю, ради кого я хочу жить. Ради тебя.
Она прижалась к нему, её глаза сверкнули от счастья.
— А я… никогда не думала, что найду кого-то сильнее моего леса. Но ты стал им. Моей защитой. Моим домом.
Их губы встретились в поцелуе, и мир вокруг словно растворился.
---
На следующий день народ праздновал нового короля, но для Чонгука и Лалисы всё уже было решено: они нашли друг друга.
Тэхён, наблюдая со стороны, лишь усмехнулся:
— Похоже, теперь у этого королевства два хранителя — король и его фея. Ну что ж… может, и я найду себе кого-нибудь.
---
Так закончилась история принца, преданного братьями, и феи, охранявшей свой лес. Их судьбы переплелись, и вместе они написали новую главу — полную любви, верности и свободы.
И это был только их первый конец. Потому что впереди у них начиналась настоящая жизнь.
Конец.