Глава 8
Такси задерживалось.
Даша смотрела в окно на кухне. Крупные капли дождя стекали по стеклу, падали на асфальт и разбивались, как хрусталь. Ей не хотелось промокнуть, стоя около подъезда, дожидаясь автомобиля.
Город погряз в пробках. Это было понятно по шуму, что доносился с автомагистралей, по противным сигналам, что резали слух, по пешеходам, что никак не могли выбраться из лабиринта автомобилей.
Город погряз в пробках. Так сильно, что Даше было жаль всех тех, кто сейчас пытается добраться до дома, доползти до постели, после тяжелого трудового дня. Отбросить все проблемы, невзгоды, что скопились в голове, и просто заснуть.
Город погряз в пробках. И нет ему спасения. Словно двое влюбленных, что спешили на встречу друг к другу, угодили под поезд, и больше никогда не встретятся.
Даша подумала, что половину своей жизни мы проводим за рулем. Стоим в пробках, жмем на сигнал, кричим, ругается нецензурными словами, курим в открытое окно, дожидаясь, когда машины продвинуться. Мы нарушаем, едем на красный, плюем на других, за это получаем штрафы, тюремные сроки и много-много негативных воспоминаний.
Девушка помнила, как сама впервые села за руль. Это чувство нельзя было ни с чем перепутать. Оно надолго осталось в подсознании, впечаталось, закрепилось там.
Водить Даша начала с семнадцати, но выехала на серьезную трассу только после своего совершеннолетия. Девушка соблюдала все правила дорожного движения, не превышала допустимой скорости, не ругалась на дорогах. Была образцовым водителям. Фу!
Даше и самой иногда было противно от себя. Она ненавидела свои манеры, через чур аккуратное и бережное отношение к окружающим. Иногда хотелось подойти к зеркалу, посмотреть в отражение и плюнуть в него. Плюнуть в себя.
«Ты заботишься о других, не жалея себя, а что получаешь в ответ? Сломанные ногти, синяки на руках, кровоподтёки на бедрах, обидные слова и огромную дыру где-то в сердце».
Таисия Петровна молча наблюдала за внучкой, сидя за столом, помешивая сахар в стакане. Ее маленькая девочка выросла, стала большой, невольно покалеченной, но все равно осталась с добрым и нежным сердцем.
Вибрация от сообщения нарушила тишину, что как туман, окутала кухню. Такси прибыло. Дожидалось около подъезда. Водитель, скорее всего, нервно курил в приоткрытое окно, ожидая нерасторопного пассажира. Наверное, сильно матерился, ругался на жизнь.
Даша принялась застегивать кожанку на груди. Типичная студентка. Аккуратно собранные волосы, черные джинсы, белый свитер, кроссовки. Ничего особенного. Ведь главное, что внутри!
– Ты бы хоть губы помадой подвела, – Таисия Петровна стояла в дверях, наблюдала за Дашей и покачивала головой.
– Зачем бабуля? – Даша искренни этого не понимала. Она и так прекрасно выглядела. Все было в меру, никакой пошлости и намеков на нее.
– Вот ты дурында! – не выдержала женщина. – Тебя все-таки мальчик пригласил в кино. Надо произвести впечатление, чтобы он не мог оторвать глаз. А ты что? Нарядилась, как будто в магазин за хлебом идешь.
Даша засмеялась.
– Бабушка, у нас не свидание, – продолжая улыбаться, Даша зашнуровала кроссовки. – Мы идем в кино, как друзья. Владу нужен отдых после выставки, мне нужно выдохнуть. Тем более он довольно милый, веселый, с ним интересно. Его компания мне приятна. Почему бы не сходить в кино.
Теперь пришла очередь смеяться Таисии Петровне. Женщина подошла к внучке, положила руку ей не плечо.
– И ты хочешь сказать, что он пригласил тебя в кино просто так? Именно тебя! Не лучшего друга, подругу, сестру, родителей. А тебя? – Женщина говорила тихо, но слова попадали Даше прямо в цель. В ее мозгу что-то зашевелилось. – Я думаю все не просто так. Ну, а там, сама увидишь. А он тебе нравится?
Даша поймала себя на мысли, что не знает ответа на этот вопрос. Она никогда не задавала его себе, не уходила так глубоко в размышления.
Она хотела ответить бабушке, что та слишком много читает любовных романов, где мужчина и женщина обязательно должны любить друг друга, если тот приглашает ее в кино, провожает до дома. Значит, быть свадьбе, пышному торжеству, потом пойдут дети, семейные отпуска и все закончится смертью. Как в сказках: «И жили они долго и счастливо. И умерли в один день». Но так не бывает. Всегда есть какое-нибудь НО!
Телефон снова завибрировал. Водитель такси изрядно психовал. Наверное, волосы на голове рвал, бил от злости по сидению и кричал, так громко, что его слышал весь район.
– Пока, бабуль! – девушка поцеловала на прощание женщину в щечку, а та коварно улыбнулась, мол, мои слова тебя задели.
Лифт не работал. Даша знала это точно. Даже проверять не стала. Наверное, его починят не раньше, чем она вновь вернется в Англию.
Сырость ударила в нос. Пришлось перепрыгивать через лужи, бежать под дождем, в надежде не промокнуть до нитки. Не лучшее время для похода в кинотеатр, но другого случая, может и не быть.
В салоне играла тихая музыка. Водитель, молодой мужчина со щетиной, встретил Дашу милой улыбкой и добрым взглядом.
– Вы уж меня простите, что заставила вас так долго ждать, – голос Даши был наполнен нежностью и сожалением. – Никак не могла найти телефон.
Мужчина обернулся назад. Он был слишком молодым. Не больше двадцати пяти. Потухший взгляд, светлые волосы и какой-то милый оскал.
– Это вы меня простите, что так долго до вас добирался. Пробки!
И такси тронулось с места. Выехало на оживленную трассу и встало. Перед ним возникла преграда в виде скопившихся автомобилей, которые пыхтели, жужжали и разрывались от злости.
Кожаная обивка сидения нежно ласкала кожу, согревала, усыпляла. Монотонное завывание из динамиков действовало, как самое сильное снотворное.
В голове у девушки метались слова, что произнесла ее бабуля. А нравится ли ей Влад? Ходят ли в кино просто так, парень и девушка?
Даша не могла дать ответы на эти вопросы. Слишком мало она знала про этого парня. Да, он был милым, умным, начитанным, талантливым. Да, он симпатичный, остроумный. Да, немного противный, но это даже хорошо. Люди без изъянов, не люди, а какие-то машины.
«Любая эмоция, пускай даже самая отрицательная – признак жизни. Ты не пластмассовая игрушка, а человек», – вспомнились слова Мурашова, что он обронил вчера, сидя в кафе.
Даша запуталась, загнала сама себя в угол, вцепилась за прошлое и никак не могла его отпустить. Так бывает, когда слишком сильно прикипаешь к чему-то. Наверное, это проходит с годами. А может быть, и не проходит. Никто точно не знает.
Стрелки на часах показывали, что до начала сеанса осталось всего полчаса. А такси двигалось со скоростью черепахи. Медленно, что приводило в бешенство. Хотелось выйти, растолкать всех в стороны, самой сесть за руль и гнать на полной скорости.
Даша хотела позвонить Владу, сказать что опаздывает. Но его номер телефона она не знала.
«Как можно идти в кино с тем, кого знаешь меньше месяца?». Эта мысль буравила Дашу изнутри оставшуюся часть дороги.
Пробка, наконец-то, увидела просвет. Как в туннеле.
Город был прекрасен. Много огней, цветных вывесок, которые манили внутрь, зазывали странников на огонек. Люди сидели на лавочках, обнимались, смеялись, кто-то играл на гитаре, собрав около себя толпу.
Город кипел, бурлил. Даша невольно поймала себя на мысли, что давно не гуляла просто так, не обременяя себя какими-то принципами, моралями, важными делами. Она не видела этот город, знала дорогу от дома до института и ближайших магазинов.
А ведь вокруг все так красиво, живописно. Ей захотелось распахнуть дверь автомобиля и выйти наружу. Идти вперед и просто ни о чем не думать, насладиться мгновениями. Но такси катило дальше, пробираясь через лабиринты пробок, лавируя между такими же одинокими такси.
***
Знаете, говорят, что легко написать роман, когда знаешь каждую трещину в сюжете. Тебе нужно просто запастись бумагой и ручками и писать, писать, писать. Шагать с героями по тропинкам, которые давно уже протоптаны в голове, удивляться сюжетным поворотам, которые ты же придумал сам, рыдать в конце от финала и говорить о том, как было сложно. Да, знаете, легко написать историю, когда все у тебя перед глазами.
Но Влад был из тех людей, которых пугал даже продуманный до мелочей сценарий. Он был точно уверен, что все пойдет никак запланировано. Ведь это жизнь, а она штука непредсказуемая. Может и молотком ударить, а может и цветы преподнести.
Парень прятался под колпаком кинотеатра, кутался в пальто. Холод сковал тело, руки замерзли. Даша все не было. Девушка опаздывала. Он хотел позвонить ей, узнать, все ли хорошо, но не знал номер ее телефона.
«Как можно приглашать в кино девушку, не зная, ее мобильный телефон». Влад мысленно ругал себя, материл, но другого выхода из ситуации, как-то только продолжать ждать, не видел.
Город был так красив в ночное время суток. Не было этих лишних движений, перегруженных автомагистралей, беспокойных людей, что неслись, сломя головы, среди, таких как они сами. Хотелось просто дышать, медленно втягивать воздух в себя, не думаю ни о чем.
Кинотеатр горел красочными, неоновыми вывесками. Около входа толпились люди. Мужчины и женщины. Они были вместе, всегда вместе. В этом мире нельзя быть одному, нужно быть кому-то нужным, важным. Просто для того, чтобы набрать номер, когда хреново, услышать родной, близкий голос и просто молчать в трубку. Ведь любимые понимают друг друга без слов. Они им ни к чему. Да, в этом мире у каждого обязательно должен быть свой герой, своя половинка, своя отдушина. Называйте, как хотите. Но без любви не прожить, не спастись, не просуществовать.
Такси остановилось практически около ног Влада. Парень докуривал, когда Даша вышла из автомобиля и предстала перед ним. Свитер, черные джинсы и кроссовки. Ему стало неловко. Она не рассматривала их поход в кино, как нечто большее, чем просто встреча. А он дурак верил, надеялся. Наряжался. Подбирал рубашку. А она вот – джинсы и кеды.
От этого стало невыносимо больно. Тоскливо. Хотя Мурашов и сам не понимал, почему так происходит, не мог объяснить, но в глубине души у него все полыхало. Надежда рассыпалась на мелкие крошки. Сам все себе придумал, сам все и ломай!
– Хорошо выглядишь, – улыбнулся Влад. Не мог же он ей сказать, что ожидал другого. Платья, туфель, или хотя бы макияжа.
– Спасибо, – на лице Даше озарилась смесь удивление и недопонимания. Она была уверенна, что Мурашов расстроен. Это было понятно по нижней губе, которая слегка подрагивала, по мрачным глазам, которые не смотрели на Дашу. Это было предельно ясно.
Даша тяжело вздохнула. Вечно она все портит. Надо было слушать бабушку.
В просторном холле кинотеатра пахло попкорном. Даша любила этот запах. Нежный, ароматный, слегка сладкий, он буквально сводил ее с ума. В той прошлой жизни она часто ходила с подружками в кино, устраивала показы прямо у себя дома. Попкорн был еще одним неприятным воспоминанием, от которого хотелось убежать. Но нельзя скрываться от всего вечно, рано или поздно придется делать шаг навстречу.
Влад все время молчал. Не мог подобрать слов, высказаться. Ему было неловко, глупо и как-то неуютно. Он настроил себе иллюзий, а теперь придется рушить их. Глупец!
– Ну и какой фильм выберем? – спросила Даша, разглядывая яркие вывески на стене.
– На твой вкус, – лишенный всякого энтузиазма, ответил Мурашов.
Он аккуратно дотронулся до девушки. Та незаметно напряглась. Ее сердце стучало в груди тупыми ударами.
– Наверное, нужно сделать выбор вместе. Так будет честно,– Даша повернулась лицом к Владу. Он смотрел на нее нежно, как на цветок, что может погибнуть от холодного ветра. Даша стало не по себе. Бабушка была права во всем. Никто никого не приглашает в кино просто так. Но теперь вопрос о том, а нравится ей Мурашов, стал биться в голове еще сильнее прежнего. Он чертовски надоедал. – Да так точно будет справедливо.
Мурашов улыбнулся. Даша сразу поняла, что сейчас он вступит в спор, начнет парировать аргументами, которые отбить будет просто невозможно.
– Я поняла, я сама выберу.
Влад засмеялся.
Внутри зала было ужасно душно. Свитер колол тело, а джинсы липли к ногам. Мурашов сидел рядом, копался в своем телефоне. Он молчал, чем еще больше напрягал Дашу. Она все понимала.
Попкорн, своим ароматом манил к себе, зазывал, просил, кричал обратить на него внимание.
Влад спрятал телефон, когда выключили свет. На экране начались титры, реклама. Даше было страшно. Она выбрала добротный ужастик и сама не могла осознать, оправдать, объяснить свой поступок. Это было так глупо.
Она с детства боялась их. Не переносила кровавые сцены, кричала и плакала от смерти на экране. Ее поступок был глуп и нелогичен.
Мурашов наблюдал за происходящим на экране с интересом. Его не страшили ни зомби, ни мертвецы, ни капли крови на поребрике ванны. Даша жалась в кресло, закрывала глаза, надеясь, спастись от жутких сцен.
Она схватила Мурашова за руку, крепко сжала его ладонь, когда на экране начались очередные кошмары. Он этого прикосновение Влад вздрогнул. Посмотрел на девушку, а та на него.
Простое прикосновение. Пять пальцев обнимают клетки эпидермиса. Кажется, ничего такого. Но для них это значило многое.
Влад где-то прочитал, что любить – это хотеть касаться друг друга. Обнимать, прижимать к себе, заключать в объятия и молчать. Смотреть на дорогого тебе человека, чувствовать тепло его тела, ритм дыхание и слышать удары сердца. Да, любить – это хотеть касаться.
Фильм закончился. Люди встали и пошли к выходу. Молча. Словно посмотрели смертную казнь, и сейчас каждый думает о своем, о личном.
Даша молчала. Продолжала держать Влада за руку. Ему тоже нравилось сидеть вот так, не думая ни о чем, просто быть здесь и сейчас.
– Наверное, нам тоже нужно идти, – голос немного хрипел. Даша сама испугалась себя. – А то контролеры не будут в восторге от наших посиделок.
Влад понимающе кивнул. Но так не хотелось отпускать ее руку, терять эту тоненькую ниточку.
Холодный ветер больно обжигал щеки. Даша покрутилась на месте, словно пыталась принять важное решение. Влад курил в стороне.
– Ты постоянно дымишь, – возмутилась Даша, подойдя ближе к Мурашову.
Парень слегка нахмурился, свел брови вместе, а затем искренни улыбнулся.
– А тебе завидно? – он усмехнулся, перевел все в шутку. Всегда так делал, когда боялся, не знал, что ответить.
– Нет, но ведь ты губишь свое здоровье, – попыталась вразумить его девушка.
Она стояла так рядом, что Влада влекло к ней с бешеной силой. Ему хотелось дотронуться до ее волос, обнять, прижать к себе. Но между ними была грань, едва заметная, но довольно плотная.
– Я понимаю, – сигарета догорела, – но не могу ничего с собой поделать. Бросить курить – это подвиг, на который я никогда не решусь. Слишком тяжело.
Даша понимающе кивнула. Застегнула куртку на груди.
– Ты просто не знаешь, как по-другому можно спастись или, даже лучше сказать, сбежать от проблемы. Да, никотин снимает стресс, но он не убивает корень трагедии. Сигареты – это временная терапия, но не лекарство.
Она говорила это с болью в голосе. Словно сама все пережила, прочувствовала. Владу даже показалось, что в ее глазах застыли слезы, такие прозрачные, горькие, такие ненужные в этом мире.
И он поборол себя. Переступил через грань, отодвинул барьер, попросту сломал его руками. Прижал ее к себе и просто молчал.
А девушка плакала. Мурашов не понимал почему, но был уверен, время еще не пришло. Когда-нибудь она сама все ему расскажет. А он будет нежно обнимать ее, шептать, что рядом и никогда ее не покинет.
Любовь нахлынула так внезапно, что Мурашов и не понял, как попал в это болото. Раз, и он погряз в трясине чувств. Два, и вот он уже ушел туда по пояс, попытался схватиться за ветку, но та сломалась. Три, и прощай черствый Влад. Пришла пора влюбляться!
–Может, прогуляемся, а потом я вызову тебе такси? – прошептал Мурашов.
– Такси... – Даша эхом ответила Владу.
– Да такси, такое желтое, маленькое, как карета. Оно будет в полосочку, а за рулем - хороший и добрый водитель, который домчит тебя в целости и сохранности до дома.
Даша подняла глаза. Она все-таки плакала. Мурашов мысленно проклинал себя, сигареты, табачный дым и весь этот жестокий мир.
– Я согласна, – она улыбнулась. – И ты прости меня, – добавила Даша.
Мурашов удивился. Просить прощение в данной ситуации должен был он.
– За что? Ты же ни в чем не виновата.
Девушка смеется. Так громко, что Мурашову кажется, что стены здания сейчас сложатся в одну огромную кучку.
– Ты посмотри на себя: рубашка, брюки, ты готовился, старался. А я? Кеды и капюшон! Это провал! Но он такой красивый и желанный, что мне ни капельки не стыдно, за свои глупые поступки.
Влад почувствовал, как его щеки сделались красными от стыда. Она поняла, догадалась, прочувствовала. Как же стыдно!
– Ну, мы идем гулять, или ты передумал? – Даша снова улыбалась, словно не было этих трех минут боли, слез и тишины. Влада всегда поражали такие люди, что могли порыдать от боли, а через минуту – снова идти в бой. У таких нужно учиться. – Ты уснул что ли?
–Идем, конечно!
Ночной город был чудесен. Одинокие фонари лили свет на аллеи, где гуляли влюбленные парочки. Автомагистрали отдыхали от пробок, они готовились к новому дню, к новой боли, перегруженным головам, ссорам, крикам, дракам. Город спокойно вдыхал ночь. Наслаждался ее, как наслаждался и Влад.
Даша шла по поребрику, как акробат по канату в цирке. Мурашов поддерживал ее за руку.
– Я так давно не гуляла вот так просто, без каких-либо целей, нужд. Просто не наслаждалась жизнью. Наверное, я разучилась жить. Иногда мне кажется, что мегаполисы сломали в нас, в людях, ту важную функцию – видеть вокруг что-то большее, чем способ выживать. Мне не хватает простого, человеческого тепла. Когда ты идешь по улице, а прохожие тебе улыбаются. Я давно не встречала что-то подобное. В этом городе все или смотрят себе под ноги, громко слушая музыку, или болтают по сотовому. Мы разучились радоваться мелочам.
Мурашов слушал внимательно. Он был согласен с каждым словом, что произнесла девушка.
– Ты не подумай, я не говорю о своей исключительности. Я сама так поступаю. Мало общаюсь с бабушкой, зависаю в социальных сетях, бегу по переходам под ритмы в наушниках. Но иногда я все-таки поднимаю голову и вижу, что рядом со мной бредут сотни, тысячи клонов. Просто серая масса с новомодными гаджетами в руках. Согласись, мало кто сейчас вот так бредет по ночному городу и размышляет о важном? Ты видишь кого-нибудь вокруг?
Влад отрицательно машет головой. Он заворожен ее голосом, пленен ее речью.
– И я тоже, – девушка спрыгивает на асфальт. – А все потому что, зачем гулять, дышать, когда можно зайти в интернет и виртуально пройтись по скверам, набережным и другим частям города. Зачем тратить время, силы, когда можно нажать на «пуск» и запустить видеопроигрыватель. Этот мир стал похож на одну большую конвейерную ленты, где людей штампуют по принципу – « мир не достоин, чтобы ты тратил на него свое время». И это крайне печально.
Даша замолчала. Она нащупала руку Влада и крепко сжала ее.
У Мурашова в голове крутиться один вопрос, как юла. Он бьет по вискам, барабанит. Просит, жаждет, чтобы его задали. И Влад решается.
– Что для тебя значит влюбиться по–настоящему? – Влад спрашивает шепотом, ему неловко.
Она смеется. Уголки ее губ забавно приподнимаются, а в глазах пляшут озорные огоньки.
– Это как напиться до чертиков, сесть за руль и гнать в полную силу. И столкнуться лоб в лоб с таким же водителем, как ты сам. Влюбиться для меня – это как попасть в слепую аварию.
– Почему в слепую? – Мурашов заинтригован.
– Потому что когда сильно любишь человека, то не замечаешь, какое он дерьмо на самом деле.
Сильные слова. Бьют на отмах. Бывает!
Мурашов долго смотрит на нее, изучает. Ему хочется узнать, запомнить, оставить в своей памяти эти глаза – умные, светлые и какие-то печальные. Такие бывают у людей, что много теряли в своей жизни, отпускали, бросали, оставляли.
– Знаешь, влюбиться по-настоящему – очень сложно. Я бы сказал, невозможно даже, – Влад подлил масла в огонь.
– Согласна. Но с каждым в жизни такое хоть раз, но случалось. А тут главное, понять это и остаться с этим человеком навечно. Приклеить его к себе на скотч и держать до тех пор, пока женщина в черном плаще с капюшоном и косой в руках не придет за тобой. А если она явится, то молить ее, чтобы она забрала вас вместе. Но обычно смерть непоколебима, непреклонна.
Снова этот взгляд. Потухший, мертвый, болезненный.
– А я любил, как мне казалось, по-настоящему. Но раз я тут, значит, все было обманом. Я много раз отпускал, терял, что привык к этому. И теперь больше не дорожу ничем, – Мурашов сам не понимал, зачем говорит это, но ему хотелось это сделать.
– Знаешь, это так легко, что-то или кого-то отпускать снова и снова. Раз за разом. Поначалу трудно, больно, невыносимо, а потом ты втягиваешься, и тебе это кажется нормой, обыденным делом. Но это, черт подери, ненормально. Хотя, когда ты почувствуешь, что этот человек твой, то ты ни за что на свете не сможешь отпустить его куда-то от себя.
Внутри у Мурашова все сжалось. Он забыл, как дышать, говорить. Ему казалось, что он встретил того человека, которого будет невозможно отпустить.
Даша, тем временем, нашла в темноте качели и присела на них.
– Будь добр, покатай меня, я забыла каково это – летать.
Железо было холодным. Качели старыми. Они противно скрипели, когда Влад толкал их ввысь. Он боялся, что они могут оторваться, слететь с петель, и тогда Даша пострадает.
«Вот ты уже думаешь о ее здоровье, о ее безопасности. Парень, ты точно влюбился», – внутренний голос противно жужжал Владу на ухо.
– Никогда не думала, что качели приносят такое удовольствие. Я забыла, какого это вот так просто качаться, не думая о мнение окружающих, – кричала Даша сквозь порывы ветра.
– А тебе не все равно, что скажут люди? – громко задал вопрос Мурашов, чтобы девушка смогла его услышать.
– Мы все зависим от людских пересудов, боимся их, избегаем. Неужели ты никогда не поступал так, чтобы получить поблажку, высокую оценку общественного мнения? – спросила Даша.
– Бывало, – нехотя признался Мурашов.
– Ну вот, видишь. Мы делаем все в угоду общества, чтобы они кинули нам кусок мяса, как собаке, в знак одобрения. А ведь так бывает иногда противно о самих себя. Но этот мир так утроен. Будешь идти против системы – тебя сожмут, раздавят и забудут.
Качели остановились. Девушка спрыгнула. Влад помог удержаться ей на ногах. Она прижималась к нему, а он осторожно обнимал ее за плечи, боясь, что она исчезнет, как дым от сигарет.
Он душил в себе дикое желание поцеловать ее. Он хотел этого, но не мог. Слишком рано, слишком сложно.
– Мне, наверное, уже пора. Моя бабушка, хоть и говорит, что я уже большая девочка, но все равно не ляжет спать, пока я не переступлю порог квартиры, – Даша смешно заулыбалась. По-детски пожала плечами и сильно обняла Влада, сомкнув руки у него за спиной. – Спасибо! За такой прекрасный вечер. Это было именно то, что надо. Я расслабилась, выговорилась и просто насладилась жизнью, которая так стремительно проносится мимо меня.
– Если твоя жизнь несется, как скоростной экспресс, то моя наоборот, стоит в пробках посреди автомагистрали.
Даша снова засмеялась. Ей безумно нравился этот парень. Добрый, хотя боится этого показать, умный, веселый, а главное настоящий. Не такие, как многие, особенный. Хотя никак не стремится это проявить.
– И тебе спасибо, что составила мне компанию. А то бы я сейчас грустил в своей квартире, попиваю чай и смотрел глупые сериалы, – Мурашов попытался отшутиться, но получилось не особо хорошо. Он не хотел прощаться, не хотел отпускать своего, как ему казалось, человека.
Он вызвал такси. Автомобиль подъехал через несколько минут, словно ожидал вызова где-то за углом. Как Влад и обещал, такси было желтым в черную полосочку.
– Ну, прощай, любитель высопарных выражений, – Даша обняла Влада.
– Не люблю слово «прощай». Оно, как приговор. Не дает никакой надежды на следующую встречу. А я хочу увидеть тебя снова. Так что, не говори, прощай, пока не готова расстаться насовсем.
Даша засмеялась.
– Тогда, до скорой встречи, – и она захлопнула дверцу машины.
Такси выехала на трассу, сверкнуло фарами и умчалось в ночь. А Мурашов остался один среди пустой улицы, один на один с городом, что страдал от любви, которая никому не была нужна.