Глава 4
Влад люто ненавидел воскресенье. Каждой фиброй своей души был против этого дня недели. И если можно было бы организовать митинг за отмену воскресенья, он бы с радостью поучаствовал в нем.
Просто в этот день недели ему было необходимо приходить на воскресный обед. Традиция! Мать ее! Взять бы ее, смять посильнее и засунуть куда по глубже.
В комнате пахло ванилью. Парень с детства не любил этот аромат. Сладкий, слегка приторный, от него тошнило, хотелось блевать так, чтобы все легкие наружу, чтобы сердце на куски. Руки дрожали. Чертовы предатели! Всегда выдают его волнение. Хотя, что волноваться то! Ведь Влад пришел домой, к родителям на обед, обычный, традиционный, воскресный обед. Ничего страшного, пугающего, что могло бы заставить руки трястись, а тело скручиваться напополам. Просто обед!
Да кого он пытается обмануть! Мурашов боялся этих обедов больше, чем хороших, добротных ужастиков. Никакие кровавые сцены не сравняться воскресным обедом в этом доме.
Владу было душно. Белая, выглаженная сорочка противно липла к телу. Брюки жали. Да и обстановка давила. Словно его зажали в тиски, и кто-то неведомый крутит, сильно сжимая ребра, не давая вздохнуть. Казалось, что стены смыкаются, загоняя его в коробку, из которого только один выход – на тот свет.
От подобных мыслей хотелось засмеяться. Громко. С такими истерическими нотками, которые обычно одолевают людей на грани срыва.
Гостиная было слишком просторной. В ней легко можно было потеряться. Интерьер состоял сплошь из предметов белого цвета: белый кожаный диван, белый телевизор, даже рамки с фотографиями и то были белыми. Просто жители этого дома пытались закрасить черные пятна своей душу белой обстановкой. Наивные!
Наконец-то, накрыли на стол. Владу никогда не разрешали помогать: ни в детстве, ни сейчас. Это было одним из правил этого дома: мужчинам вход на кухню строго запрещен. И ввела его сама мама Влада.
Ольга Мурашова была из тех женщин, которой не нужны были бриллианты, золото и машины. Она брала все сама. Не спрашивала разрешения, просто захотела – значит получила. Никто не сопротивлялся, всем хотелось еще пожить.
Женщина была властной. Нет, не так! Женщина была госпожой той вселенной, что окружала ее каждый день: дом – работа – дом. Нет, конечно, были еще встречи с друзьями, которые, кстати, в большей степени, на нее работали. Они боялись Ольгу. Владу иногда казалось, что дружбы как таковой не было. Просто никто не хотел терять работу, а его мама знала это, поэтому и пользовалось.
Пользовательские отношения были повсюду, что дико раздражало Мурашова. Мама вечно была в курсе любых событий, что происходили в жизни ее детей. Будь это разбитая коленка, когда Влад упал на уроке физкультуры в шестом классе, или непрочитанная книга, которую младшая дочь просто не осилила. Стукачи и информаторы были повсюду. Везде!
Даже сейчас Влад слонялся по дому и не понимал, чем ему заняться. Помощь его не требуется, в доме, куда не загляни, чем бы ни поинтересуйся, обо всем сразу же доложат его матери. А потом отбивайся от нападок и излишних вопросов. Чертовски трудно жить в этой семье!
Мурашов старший был хорошим человеком. Улыбка не сползала с его губ, зеленые глаза вечно смеялись, но только когда по близости не было его супруги. Одно упоминание о ней, словно по взмаху волшебной палочки, делало из доброго мужчины, сурового и черствого, как сухарь, бизнесмена, который просчитывает каждый шаг на перед, прежде, чем сказать слово.
Андрею, отцу Влада, всегда не хватало собственного мнения. Он шел на поводу у жены. Словно собака, которую посадили на цепь и выпускали гулять на поводке. Знаете, у вас как бы и есть собственные ноги, но идти вы можете только за своим поводырем. Шаг вправо, шаг влево и, возможно, расстрел.
Скорее всего, Андрей и отстаивал свое мнение когда-то давно, но со временем он сломался под властью супруги. И так бы Влад не пытался оправдать своего отца, он в глубине души понимал, что его родители два сапога пара: властные, жестокие и бездушные.
У парня продолжали трястись руки. Он жутко нервничал. Каждый такой воскресный обед означал разбор полетов. Вся семья садилась за стол, и мама Влада, гордо приподняв подбородок, начинала расспрашивать сначала Аню, младшую дочь, делала замечания, поправляла, давала советы, затем наступала очередь Влада рассказывать о том, что он сотворил за неделю. Отец же все это время наблюдал за детьми. Как коршун за цыплятами. Зеленые глаза буравили, прожигали.
В стенах этого дома никто и никогда не слышал слов благодарности или хвальбы. Самое большое, на что были способны родители Влада, когда мальчик из кожи вон лез, чтобы заслужить похвалу, было такое сухое, горькое, словно жженый кофе «не посрамил».
А в итоге Влад все-таки посрамил. Хотелось снова смеяться.
Было жалко Аню. Девчушке оставался последний год перед тем, как она вырвется из этой клетки и поступит в университет. Она любит танцевать, грезит о карьере хореографа, чтобы стать известной и потом блистать по телевизору в различных телепередачах.
И у нее бы все обязательно получилось. Влад верил в нее. Он видел в ее глазах тот бешеный огонек, когда она выдает очередное па, или когда выступает на конкурсах. Она горит танцами, как свеча в темноте. Но, увы, ее фитиль не долговечен, а точнее, он заканчивается в этом году.
Влад помнил, как впервые отвел младшую сестру на танцы. Он только освободился от своих занятий и проходил мимо танцевального класса. Там преподавала молодая девушка, которая, скорее всего, сама недавно закончила институт.
Аня тогда ходила в четвертый класс. Девчонка сидела на стуле и наблюдала, как танцуют пары. Влад сразу заметил интерес сестренки. Влад всегда и все замечал, просто не говорил об этом вслух.
По дороге домой Аня то и дело болтала про танцы. Рассказывала, как она легко повторяла за преподавательницей, как весело двигались мальчишки.
- Ты тоже хочешь заниматься танцами? – спросил на прямую Мурашов у сестры.
Та резко оборвала фразу на полуслове. В ее глазах промелькнул ужас.
- Ты же знаешь, родители не разрешат! – хотя тогда Ане и было мало лет, но одно она уяснила точно, в их доме без разрешения родителей не делается ничего.
- Плевать! – усмехнулся Влад. К тому времени он уже много чего сделал без согласия родителей. Воевать, так по-крупному! – Завтра же схожу и узнаю, как можно записаться.
Аня запрыгала на месте, звонко смеясь и хлопая в ладоши. Но осознание пришло, медленно капало, разъедая все живое внутри.
- Нас заругают, - Влад был уверен, в нее глазах отражались слезы. Мурашов закипал от гнева к родителям. Он мог стерпеть их черствое отношение к себе, но не к сестренке. – Я же говорю тебе, плевать! Все сам решу. Не волнуйся, ты будешь танцевать!
Вот и сейчас, стоя в белоснежной гостиной, фраза «ты будешь танцевать» отскакивала от виска, словно теннисный мячик. Аня будет танцевать, и пускай родители спускают на Влада хоть всем адских гончих, он не допустит разрушить еще одну мечту. Если уж он учится на финансах, но Ане не даст. Она будет счастлива за них обоих.
***
Время так медлительно. Мурашов с нетерпением ждал, когда стрелки на часах покажут полдень. Его позовут за стол, он наспех ответит на все вопросы, проглотит куски еды, которыми потом его стошнит, и, ссылаясь на огромные домашние задания, покинет этот дом до следующего воскресенья.
Оставалось еще пятнадцать минут. Целая вечность.
Родители заставляют приезжать его в десять утра домой, чтобы Влад смог проникнуться атмосферой, расслабиться. К черту!
Сейчас он был в своей спальне. Темно-синие обои, длинные книжные полки, что ломятся от литературы всех сортов. Здесь есть все: от русской классики до современной, от книг на английском до китайского, от Пушкина до Бродского. Влад любил читать. И родители тоже. Хоть где-то они сошлись во взглядах.
Постель была заправлена. Влад уже не мог припомнить, когда в последний раз ночевал дома. Это было так давно, кажется, словно в другой жизни. С кем-то другим, не с ним.
Дверь тихонько приоткрылась.
- Можно войти? – девичий голос вырвал Мурашова из воспоминаний.
На пороге стояла его младшая сестра. Она здорова подросла. Сейчас была Владу по плечо. Аня была красивая. Даже слишком. Парни, наверное, бегают за ней табунами.
Голубые глаза, длинные, светлые волосы, которые она всегда собирала в тугой хвост, немного пухлые щеки. Да, определенно, Аня была красавицей.
Сестра стояла в легком голубом платье. Обед, мать его, словно прием у королевы! Хотя так и было - прием у королей!
- Конечно,- ответил Влад. – Зачем ты спрашиваешь.
Девушка прошла вовнутрь комнаты, прихлопнув за собой дверь. Она не ответила на вопрос, да и не нужно. Влад прекрасно знал на него ответ и сам. Родители всегда заставляли стучаться его, прежде чем войти в комнату.
- Мама зовет за стол. Пора спускаться, - ее глаза были грустные, какие потухшие что ли. Влада это сильно печалило. Но больше гневило.
- У тебя что-то случилось? – Мурашов задает вопрос.
Девушка опускает глаза вниз. Она боится смотреть на брата.
- Ничего!
Влад усмехается.
«Как же ничего не случилось! Пускай, другим заливает воду в уши, со мной эти шутки не проходят. Я все вижу по глазам».
- Аня, я, по-моему, тебе всегда говорил, что обманывать плохо, а лгать родному брату, причем старшему, так вообще жутко, - Влад улыбается уголками губ. – Так что давай выкладывай все карты на бочку, я готов тебя выслушать, понять, дать совет и, быть может, помочь, если это в моих силах. Но хочу сказать сразу, если ты расстроена из-за какого-нибудь парня – то плюнь на него и просто забей. Знаешь, те, кто нас не ценит – не достойны нас. А если тебя обидел какой-нибудь урод, дай его адресок или скажи имя, обещаю, я с ним поговорю, как следует.
Аня смеется. Звонко. Ее глаза снова горят.
- Дурачок! – она обнимает Влада. Ему всегда нравились эти нежности. Родители не давали своим детям ласки в нужных порциях, поэтому Влад всегда обнимал свою сестру, поддерживал ее, говорил, какая она умница, а в ответ получал то же самое. – Владик, кто же меня обидит, все знают какой у меня брат!
Она снова смеется. Влад радостно улыбается.
- Тогда в чем же дело? – снова этот вопрос. Мурашову кажется, что он знает заранее на него ответ, от чего ему невыносимо больно и противно на душе.
- В марте будут отбор в одну танцевальную труппу. Именитый хореограф набирает себе, так сказать, свежую кровь. Я очень хочу поучаствовать там, но боюсь, что родители не будут в восторге. Напротив, они придут в бешенство. Ведь скоро экзамены, мне нужно готовиться, чтобы набрать наивысший балл и поступить на финансы.
Влад уловил в ее голосе неподдельную боль. Еще немного и сестра заплачет. Гребанные финансы!
- Не надо плакать, - Влад прижимает Аню к себе, - в этой жизни ты можешь делать все, что тебе самой захочется. Никто не в праве тебе запретить что-то. Хочешь прыгать с парашютом – прыгай, хочешь петь на сцене – так пой. Ну, а если ты решила, во что бы то ни стало танцевать – то лети так, словно в последний раз.
Аня смеется. Снова. Смех – это просто защитная реакция. Это то же самое, если бы самоубийца сказал, что не будет прыгать, но мы-то знаем, что он все равно сиганет вниз.
Вот так они и стояли, крепко держась друг за друга. Два ребенка королей, что с детства жили в нищете и бедности нежности и заботы.
- Пойдем обедать, а то осталось буквально несколько минут до полудня. Не будем играть на нервах у пираний, а то они закусят нами, - Аня улыбается брату.
Девушка движется вперед, но Мурашов ее задерживает.
- Сестренка, знай, если тебе вдруг станет так невыносимо плохо, или ты просто захочешь с кем-нибудь поговорить, то мой телефон всегда свободен для тебя, а мое квартира ждет тебя в гости в любое время суток. Просто знай это. Я всегда рядом. И готов пройти вместе с тобой хоть все семь кругов ада. Вместе мы сила.
- Я знаю, братик, я знаю!
Они спускаются по лестнице. У Влада немного кружится голова. Совсем не хочется есть. Скорее спать.
- Кстати, давненько я не была у тебя в гостях, - смеется Аня. – Нужно исправлять данную ситуацию. Наверное, заскочу к тебе на этой недельки. Ты не против?
- Конечно, нет, - Влад улыбается. – Только позвони заранее, а то я могу быть на занятиях, или на уроках фехтования.
- Ага, на уроках. Предупредить тебя, чтобы ты успел прогнать своих баб, - Аня смеется.
- Ну что за выражения! – хохочет Мурашов.
- Кстати, как там поживает Оксана?
- Мы расстались, - облегченно вздыхает Влад.
- Ого, вот это новости! И правильно, она была такая злая. Мне кажется это оттого, что она вечно морила себя голодом. Сидела на диетах. Говорила, что хочет быть моделью. Она бы сначала на себя в зеркало посмотрела. Каких выхухолей даже в магазин работать не берут.
Влад смеется. Оксана и правда морила себя голодом. Но Мурашов бросил ее не по этому. Оксана пришла в бешенство, когда узнала, что Влад не берет денег у своих родителей, и что летний отпуск он проведет дома. Как она кричала. Но зато как потом кричал Влад.
- И почему вы расстались? – спрашивает Аня. – Если это, конечно, не секрет.
- Да, какой секрет. Она тырила мою еду. Сама говорила, что на диете. А ночью грызла мою колбасу. Я когда застал ее за этим делом, сразу понял, что нам не по пути. За колбасу не прощу никого и никогда.
- А я говорила, что она еще та особо. Хорошо хоть колбасу уперла, а то могла и сыр голландский. Это было бы полным отстоем.
***
Тишина. Никто не проронил ни слова. Словно все лишились языка.
Владу и Ани нельзя говорить за столом, пока их не спросят. Они не имеют такого права, как разговаривать. Смешно!
А вот родители Влада молчат почему-то до сих пор. И если быть честным, Владу страшно.
Мать Влада сидит напротив него. Сегодня она в красном платье. Плохой знак. А папа в простом синем свитере.
Владу душно. Сорочка промокла со спины. Пот стекает небольшими капельками.
- И как прошла твоя неделя, доченька? – вопрос ударяет по ушам. Голос матери звучит властно и сухо. Она не вложила в слова никаких эмоций.
Аня едва видно бледнеет. Она откладывает вилку в сторону. Она волнуется. Влад берет ее руки и накрывает своей. Хоть какая-то, но поддержка.
- Хорошо, мамочка, - Аня улыбается, сдержанно. – Получила по контрольной отлично, много отвечала устно, записалась на декабрьскую конференцию. - Ольга качает головой, одобряет. – Мы с танцевальным классом выиграли первое место в межшкольных соревнованиях.
На этой фразе Ольга закатывает глаза. Ей противно слушать про это «жалкое увлечение своей дочери».
Родители никогда не ходят на выступления Ани. Будь это школьные или городские концерты. Девочка может даже не пытаться найти в зале, среди толпы, знакомые лицо. Родители не признают ее увлечение танцами.
Но Влад не пропускает ни одного выступления. Всегда покупает букет цветов, садиться в первых рядах и громче всех кричит и хлопает. Хоть какая-то, но поддержка.
Ведь Влад знает каково, когда никто не приходит смотреть на твои успехи, не сидит в зале, не болеет за тебя. Когда вокруг нет никого родного и близкого, когда так нуждаешься в них. Больно. Но это жизнь. Дерьмовая, но жизнь.
Ольга сразу теряет интерес к Ане. Она косится на мужа. Но тот кивает, давая понять, что вопросов к дочери тоже нет.
Тогда Ольга насаживает на вилку еще один кусок мяса и смотрит на Влада. Ее голубые глаза буравят сына, словно мать пытается проникнуть в его голову.
- Владислав, - Мурашов вздрагивает. Недобрый знак, когда родители называют его полным именем. Ох, сердце упало в пятки. – Что нового произошло у тебя, - и, убив Влада, добавляет, - сынок?
Он молчит. Мысли путаются, язык онемел. Две пары глаз вопросительно смотрят на него, ждут!
- Ничего особенного, все так всегда, - Мурашов выдавливает из себя улыбку. Но получается довольно жалко. – Единственное, выставку научную наш факультет выиграл. А я вхожу в состав команды.
Ольга улыбнулась. Владу стало плохо.
- Вот про это и поговорим, - женщина сложила руки в замок, затем посмотрела на мужа, тот едва заметно кивнул. – Хорошее шоу ты там устроил. Но стриптиз, как-то не вяжется с образом образованного мужчины.
Ох, черт! Откуда узнали. Преподаватели слили информацию, или увидела в «Инстаграмм». Он весь пестрит фотографиями.
Влад посмотрел на сестру. Но та сидела также испугано, как и сам Влад. Она не могла. Аня ни за что бы на свете так не поступила. Наверное, это останется тайной.
- Просто глупый розыгрыш, - прошептал Влад. Вышло неубедительно. – Нам нужно было одержать победу, а на войне, как известно, все средства хороши.
Парень подумал, что родители оценят его соревновательный дух. Скажут, что молодец, так держать. Нужно идти по головам, нужно лезть из кожи вон, чтобы добиться нужной цели.
Но они молчали. Тишина давила. Опускалась на плечи, словно Влад держал небо.
А потом один сухой кивок. Раз и все. И в голове проскочило «не посрамил». Спокойно выдохнул. Напряжение немного спало.
Затем подали десерт. Запахло ванилью. Тошнота встало около горла, словно комок из бетона, ничем не пробить.
- Аня, - голос мамы все также был лишен красок, - тебе нужно записаться на дополнительные курсы по финансовой грамоте.
- Хорошо, мама, - ответила сестра Влада.
Девушка мешала ложкой бисквит. Мяла его, вдавливала в стенки тарелки, пыталась раздавить, как раздавили ее. По частям.
- Также тебе следует уделять больше внимания английскому языку, - продолжала Ольга.
- Конечно, мама. Как скажешь, - Аня продолжала молотить десерт.
- И, наверное, надо записаться на подготовительные курсы в университет Владислава, - вставил реплику отец.
- Полностью согласна с тобой папа, - голос сестры был безжизненен.
В детстве Влад часто сравнивал родителей с диментрами, которые принесли много несчастий его любимому, на тот момент, книжному персонажу Гарри Поттеру. Мурашов точно также ощущал, как мама и папа, подобно книжным существам, высасывают из них с сестрой всю энергию, все эмоции и всю, казалось бы, жизнь.
Аня все-таки раскромсала свой десерт. Теперь он выглядел отвратительно. Влада передернуло.
- А тебе Владислав, - мама обратилась к нему, - следует в следующем месяце посетить тренинг по маркетингу. Очень полезный семинар.
Терпеть их не мог Влад. Он всегда ходил на различные тренинги, семинары и прочие разглагольства, как под дулом пистолета.
- Да, мама. Думаю, это и вправду очень полезно и познавательно.
В ответ кивок. Сухой, безжизненный.
- А шестого декабря ты улетаешь на неделю в Бостон, - озвучила Ольга, - Там ты встретишься с человеком, которой в будущем может стать твоим работодателем. Ты должен ему понравиться, чтобы он дрался за тебя, как голодная собака за кусок мяса.
Сравнение вывело из себя. Кровь закипела. Стало трудно дышать. Сорочка окончательно прилипла к спине.
Влад не мог лететь в Бостон шестого декабря. У него восьмого выставка в арт-салоне, и мама об этом прекрасно знала. Просто «бессмысленные увлечения сына» для нее не имеют никого значения.
Две пары глаз снова смотрят на Влада. Ждут ответ.
- Нет, мама, я никуда не поеду! – выпаливает Влад. Сестра рядом заметно сутулится.
На лице родителей ни один мускул не дрогнул. Но внутри явно все горело от ярости. Получить отказ от сына. Смешно! Никогда в жизни.
- Хорошая шутка, сынок, - Мурашов старший приподнялся на стуле. Его зеленые глаза снова выжигают на Владе дыру.
- Это не шутка, отец! – повысил голос. Бывает. Нервы на пределе. Еще немного и взорвется окончательно. – Вы прекрасно знаете, что восьмого числа у меня будет первая выставка, я очень долго ее ждал. И если бы вы хоть раз послушали меня, то знали, сколько сил и стараний я приложил для того, чтобы все организовать. Но вы только говорите, даете указания, но слушать, увы, не умеете. Точнее ни так! Вы просто не хотите слушать!
Ну, все, спусковой механизм запущен. Остается только ждать, когда бомба взорвется.
Первой приходит в себя мать. Она встает из-за стола. Стул противно скрипит по полу. Голова сразу же начинает болеть.
- Ты полетишь в Бостон! – ее властный голос окутывает все пространство. – Мы договорились с принимающей стороной, что ты прилетишь. Значит, так такому и быть!
Влад усмехается. Он расстёгивает воротник у сорочки. К черту все! Раз уже подошел к обрыву, значит можно и упасть.
- А я просил вас договариваться насчет поездки? – Влад тоже встал со стула. Его голос звучит уверенно. Он устал. Устал от вечного пресмыкания, устал быть тенью чужой короны. Надоело! – Если вы уж так хотите, то можете сами лететь. А мне это не нужно.
Отец продолжает буравить взглядом сына. Аня притихла. Словно ее здесь и нет.
- И знаете, что мне надоело все это! Весь ваш цирк, разбор полетов! Да посмотрите вы на себе, сидите в этом доме, словно в замке и руководите своими марионетками. Только знаете что, спектакль окончен, ниточки оборвались.
Влад бросает на стол салфетку. Подхватывает мобильный телефон. Целует сестру. Ему жаль ее. Она пропадет здесь. Спешит к двери. А позади него полыхают пожары.
- Вернись немедленно, а то...
- А то что? – прерывает мать Влад. – А то что? Лишите меня денежных средств? Если вам не известно, я их у вас не беру. Заберете ключи от автомобиля? Спешу вас огорчить, у меня даже нет прав! А, наверное, не пустите ночевать домой? Испугали! Я давно снимаю квартиру сам! Простите, мама и папа, но меня шантажировать нечем!
Влад уходит, громко хлопая дверью и крича на весь двор: «посрамил».