Глава 1
- А вы сами верите в Бога? – вопрос прозвучал откуда-то из темноты.
Преподаватель, пожилой мужчина с седыми волосами на висках и лысиной посередине, сузил глаза, словно пытался понять, увидеть человека, который только что-то так бестактно прервал его лекцию.
Мужчина взял с кафедры бумажный платок и обтер складки на лбу. Устал, наверное, рассказывать на протяжении нескольких часов студентам, которых, как кроме сна и развлечений, не интересовало ничего. Какая там духовная культура или нравственное воспитание!
Некоторые студенты, в основном парни, не стесняясь, спали, уткнувшись головой в локоть.
- Вопросы веры всегда очень актуальны в обществе. Ответы на них достаточно противоречивы и неоднозначны, - преподаватель волновался. Думал, что его никто не слушает. Ему даже это нравилось. Меньше будет глупых вопросов. Но тут нашёлся какой-то умник, который решил показать себя.
- Ну, а всё-таки, вы сами верите в Бога? – снова последовал вопрос.
В темноте не было видно этого выскочку. Но голос явно был мужской.
Преподаватель вздохнул, словно от него просили разрешения на смертную казнь.
- Я скажу так, я верую, но не доверяю!
Мужчина перевел дыхание. Хотел было продолжить рассказ, как его снова перебил тот же голос.
- Если вы не уповаете на веру, тогда зачем сейчас нам рассказываете о её большом значении. Не кажется ли вам, что это обман? Вы заводите нас заблуждение. Говорите то, чему сами не доверяете? И чем тогда вера отличается от средств массовой информации? Она так же, как и журналисты, способна внести нужную им информацию в головы людей, заставить думать так, как считает нужным она. Вера – это инструмент, с помощью которого нами управляют, не так ли?
Если бы в комнате не было так темно, то все студенты увидели, как побагровело лицо преподавателя. Он сам не заметил, как смял рукой лист с материалом лекции. Гнев закипал внутри него, медленно, словно чайник который забыли на плите. Хотел бросить все, послать этих детишек куда подальше и уйти.
Собрав всю волю в кулак, мужчина нахмурил брови и глубоко вдохнул. Хотел ответить, но тут прозвенел сигнал, сообщивший всем, что время, отведённое на занятие, истекло.
Преподаватель почувствовал облегчение, будто с его плеч упала ноша, весом в несколько тонн.
Студенты стали собираться. Неспешно укладывали обратно в рюкзаки тетради, которые даже не открывали. Преподаватель смотрел внимательно на толпу молодых людей. Пытался угадать, определить, кто вогнал его в краску, так бесцеремонно нарушил ход лекции. Но никто из присутствующих не выражал заинтересованности предметом.
Мужчина сел на стул.
Поток студентов хлынул в коридор.
- И все-таки, вопросы веры достаточно актуальны в современном обществе. А ответы на них довольно противоречивы и сложны, чтобы ответить сразу. Наверное, нужно хорошо все обдумать, обмозговать и только потом с уверенностью сказать, что для каждого из нас значит вера.
Юноша улыбнулся преподавателю и вышел прочь из аудитории.
Улыбка играла на его губах. Он, испытывая колоссальное чувство удовольствия, двигался через плотный поток студентов, таких же, как и он. Они все спешили в разбрестись по учебному корпусу. Кто-то бежал в аудиторию, чтобы подготовиться к следующему занятию, кто-то торопился в столовую, чтобы набить свой желудок, а кто-то спешил выйти за ворота здания, чтобы затянуться сигаретой. Все они преследовали разные цели, но объединяло их одно. Они все были студентами, теми, кто завтра будет будущим страны.
Парень продвигался дальше, вглубь коридора. Ему надо было обогнуть еще два лестничных пролета, пройти через небольшой холл, в котором всегда была много народу, повернуть налево, и он окажется в лабораториях.
Холл, как и всегда, был набит людьми. Смех заполнял пространство. Некоторые парни сидели на диванах, а у них на коленях пристроились девушки. Объятия, поцелуи, пошлые шутки – это было все здесь. Пропитано, впечатано в эти стены и пол.
Влада любили окружающие, в отличие от него самого.
Владислав Мурашов был из той категории людей, которых окружающие люди считали симпатичными, умными и достойными, а обладатели всего перечисленного же в свою очередь считали наоборот. И дело даже не в низкой самооценке, у Влада она была в норме. Дело обстояло в эмоциональном плане, настроении.
Мурашов чувствовал не так, как многие. Он пропускал каждый день своей жизни через себя, остро ощущая боль, радость или грусть, которые могут вместиться во вдыхаемом воздухе.
Девушки любили его. Они тайно вздыхали, хотели его внимания. Но он только дружил, всегда был готов прийти на помощь, одолжить денег или подтянуть по учебе. Но играть в любовь он не умел, да и не хотел в прочем.
Парню было двадцать один, и он уже не раз обжигался. Влюблялся так, что готов был положить к ногам девушки весь мир, вывернуться наизнанку, чтобы понравиться. Но каждый раз все заканчивалось одинаково: пустая квартира, собранные вещи, подарки и ненавистная смс «Прости, мы слишком разные». И в конце этот чертов грустный смайлик.
Влад не считал себя в чем-то виноватым. Не скидывал он и ответственность на девушек. Просто так в жизни случается, что чувства, как птицы улетают на юг, когда влюбляются, но рано или поздно все равно возвращаются на север. Глупые птицы, ведь на юге теплее и уютнее.
В этой жизни ничего не бывает навсегда. Даже самый сильный минерал рано или поздно даст трещину.
Влад шагал по длинному коридору. Скоро начнется очередное занятие. Очередная пытка для него. Он не любил свою будущею профессию, ему не нравились все эти финансы, вычисления и постоянные анализы. Его душа жаждала полета, творчества. Он был романтиком. Такие в наше время – вымирающий вид.
Но родители сказали, финансы – залог успеха. И он послушался.
А теперь страдает, рвет себя на части. Но таков Мурашов. Раз начал, то непременно дойдет до конца. Пути назад не существует. Все дороги ведут только вперед.
Влад обожал лестницы. Их принцип. Вся жизнь, по его мнению, одна огромная лестница. Мы каждый день, каждую секунду нашей жизни плавно поднимаемся вверх. Шаг за шагом, преодолевая все новые высоты. Лестницы не всегда ведут наверх, с них также легко и упасть.
Но для Мурашова принцип лестницы заключался в другом. Лестницы ввели вверх, но какой кайф, когда ты достигаешь определенной цели и до успеха остается каких-то несколько сантиметров, и ты намеренно спрыгиваешь вниз. Смысла - ноль, но самоуважения - море.
Телефон завибрировал в кармане. Очередное оповещение, напоминалка. Влад всегда записывал их, чтобы не забыть что-то очень важное.
На этот раз текст оповещения гласил: «Через три дня выставка». Как он мог про нее совсем забыть.
Выставку организуют раз в год в университет с целью привлечения абитуриентов. Обычно, в этот день к ним стекаются выпускники со всех школ города и области. Они ходят с испуганными лицами, таращатся на вывески, бегают между рядами.
Влад не любил эту процедуру. Не любил сидеть и улыбаться всем, кивать и отвечать на глупые вопросы, которые никак не могли правильно сформулировать будущие студенты.
Влад был участником данной выставки. Входит в состав команды своего факультета. И уже не раз просил исключить себя от туда, но ему говорили, что замены нет, и просто разводили руками.
Он много раз высказывал свое недовольствие Лидочке, которая возглавлена их команду. Щуплая девушка с двумя косичками и веснушками на лице постоянно кивала в ответ, но при этом молчала. Владу порой казалось, что она просто не умеет разговаривать. Но Лидочка просто не хотела спорить с Мурашовым. Ведь прекрасно знала, что это закончится тупиком.
Но Мурашову было все равно. И на Лидочку, и на выставку, и на факультет. Ему было плевать на все, что он не любил, что приводило его в бешенство и делало настроение паршивым.
Он был своего роду эгоистом. Таким невоспитанным, крайне вспыльчивым и немного бунтующим парнишкой.
Родителей Мурашова знали многие в университете. Еще бы, ведь они люди обеспеченные, со своим бизнесом, со своими тараканами и проблемами. Но Мурашовы-старшие были авторитетами для многих. Их уважали, их любили, ими восхищались. Что еще больше бесило Влада. Быть чужой тенью крайне обидно, особенно если эта тень твоя семья.
У Владислава была младшая сестра. Та, как раз училась в одиннадцатом классе, и скоро будет поступать в университет. Она мечтает танцевать, быть хореографов. Но Влад был уверен, что она станет финансистом. Хоть к гадалке не ходи!
Коридор резко повернул налево. Поток людей почти истек. К лучшему, к черту всех!
Дверь в аудиторию была открыта. Пожилая дама с ярко-рыжими волосами, от этого цвета Влада постоянно тошнило, восседала за преподавательским столом. Она не заметила, как вошел Мурашов. Ей было слишком интересно разглядывать глянцевый журнал, узнать свежие сплетни и тайны звезд шоу-бизнеса.
Отвращение к этой особе подкатывало к горлу, Мурашов еле удержался, чтобы не плюнуть в нее.
Он прошел к своему месту - крайний ряд, последняя парта. Он обычно всегда выбирает эти места. Здесь было легче не замечать глупые улыбочки и не злиться на бессмысленные разговоры преподавателя.
Влад был натурой противной. Ужасной, можно даже сказать. Характер – сплошное недовольствие. Он любил говорить людям правду в глаза. Обожал, когда все идет четко по плану, а за любые отклонения от траектории движения, мог надавать некрасивых вещей.
Телефон снова завибрировал. На этот раз пришло сообщение в общий чат группы, которая готовит выставку. Лидочка писала, что ждет всех с нетерпением сегодня на собрании. Влад мысленно послал ее ко всем чертям, терпеть не мог сидеть в кругу людей, которые не значили для него ровным счетом ничего.
Влад достал учебник и конспекты. Рядом положил черную тетрадь. Открыл ее, стал листать.
У Мурашова была одна очень интересная привычка. Он обожал наблюдать за людьми, строить их психологические портреты, анализировать их эмоции и чувства, а затем давать свою характеристику. Заносить в тетрадь и наблюдать за развитием человека. Так он делает с шестнадцати лет. Этому его научили во Франции.
Он познакомился там с женщиной, которая вела подобную тетрадь. Она ему и рассказала про умение «читать людей, как книги», И Мурашов увлекся. Ему нравилось.
Вот и сейчас он открыл страницу, посвященную преподавательнице химии, от цвета волос, которой у него дикая истерика.
«Нина Борисовна Пичугина. Ужасный вкус и чувство юмора. Как можно жить в цветовой гамме попугая. Когда-нибудь я подарю ей набор юного парикмахера и попрошу постричься на лысину. А ее шутки – просто оружие массового поражения. Словно она десять лет прожила в подвале, где по телевизору крутили круглосуточно «Кривое зеркало». Так и тянет кинуть в нее учебником».
Влад перечитал еще раз написанное им и улыбнулся. С того момента ничего в Нине Борисовне не изменилось. Если не считать, что она поменяла оранжевый комбинезон на бледно-розовый.
Она все также читала глянцевый журнал. Не замечала вокруг себя никого.
Рядом с Владом за парту, раскидываю вещи по всему столу, присел юноша. Густые, черные волосы, словно смоль. Карие глаза и чуть поддернутая верхняя губа.
Иля, или Михаил Иляшин, был, наверное, самым близким другом Влада. Они сдружились еще во время поступления на ненавистный для обоих факультет мировой экономики и бизнеса. Вместе прошли через трудности сессии, вместе веселились, гуляли и поддерживали друг друга.
Миша был славным парнишкой из неполной семьи. Так уж случилось, что его мама осталась вдовой, когда маленькому сынишке исполнилось четыре годика. Отец Миши был военным летчиком. На очередной технической операции он погиб. Миша мало говорит об этой утрате, да и Влад особо не настаивает. Он понимает, что это безумно больно.
От Миши пахло ванилью и сладостью. От чего Мурашова немного передернуло. Воспоминания ужалили со всей силы. Он поправил кожаный браслет на руке и обратился к Мурашову.
- Опять Нина Борисовна будет нам заливать про то, что все опыты можно посмотреть на ее страничке в «Одноклассниках»,- Миша засмеялся.
- Ага, или рассказывать, как она посетила супермаркет, - Влад улыбнулся.
Он не понимал, зачем на факультете бизнеса и экономики нужен такой предмет, как химия. Он не раз задавался этим вопросом на занятиях, но преподаватель отмахивался и лепетал что-то не вразумительное.
Нина Борисовна всегда вставала в боевую стойку, как овчарка, которая готовится к прыжку. Ее морщинистая шея становилась похожа на шарпея.
- Мурашов, - обращалась она к Владу, когда тот в свою очередь снова возмущался по поводу ненужности ее предмета на их факультете, - химия – это основа жизни, как ты не поймешь. Без нее не будет ничего. Ни продуктов питания, ни окружающей среды, ни человечества. Все на этой планете обязаны знать мой предмет. Хотя бы для общего развития.
Честное слово, женщина с таким рвением и артикуляцией пыталась доказать Владу, что химия – основа жизни, что иногда походила на Адольфа Гитлера. Этот бешеный огонь в глазах, рваная речь и усики над верхней губой – делали ее точной копией известного диктатора.
Мурашову даже иногда ставилось боязно. Но он не отходил он своего. Его было трудно столкнуть или переубедить. Даже, скорее всего, перед смертью он будет верен своим принципам и мыслям. Ведь мы – это то, что мы делаем и то, что мы думаем.
Телефон снова завибрировал. Очередное сообщение от Лидочки в общий чат.
«Собираемся в зале письма и мышления. Всех с нетерпением жду!»
Влада передернуло. Он не хотел идти туда. Смотреть на Лидочку, которая маниакально намерена победить, ломая любые преграды, буквально, руками.
- Что-то ты не в настроение, - обратился Иля к другу, - словно по тебе проехался танк. Ты и обычно не светишься, а сейчас просто чернее тучи.
- Да, совсем забыл про глупую выставку для будущих студентов. А она уже через три дня. А Лида написывает всем, ждет с нетерпением, - на этих словах парень скорчил гримасу, словно съел целый килограмм лимона.
-Паршиво, - вздохнул Миша. – Она ведь, как банный лист, не отстанет, пока все соки не выжмет.
- И не говори. Самое смешное, что она верит, что сможет одержать победу над другими факультетами. Куда нам тягаться с тем же филологическим, или, даже, с юристами. Около них всегда очередь. А финансы – это же так скучно.
- Куда лучше мести дворы, чем сидеть на скучной химии и смотреть, как Нина Борисовна мелькает в глазах цветами радуги, - Миша засмеялся.
Мурашов осознал, что сегодняшний день не предвещает ничего хорошего.
***
Центр письма и мышления располагался на четвертом этаже учебного корпуса. Лифт, как и обычно, был заполнен под завязку. Да и ехать в одной кабинке с неизвестными людьми Владу особо не хотелось.
Он поднимался ступенька за ступенькой, так медленно, что казалось, улитка обгонит его в два счета. Парень просто не хотел видеть маниакальную улыбку Лиды, потухшие и усталые взгляды других ребят, которые, как и он, являются жертвой обстоятельств.
Поднялся на нужный этаж, завернул за угол. Холл был пуст. Двери центра были распахнуты. Лидочка заметив Мурашова, стала энергично трясти рукой и улыбаться, отчего Влада чуть не стошнило на новый ковралин.
Стулья располагались полукругом. Лидочка восседала в центре. Выглядела она, как и обычно: серо и безлико. Натянула на нос круглые очки, а ведь со зрением у нее все было в порядке. Наверное, хочет показать, кто тут главный, кого надо слушать.
Влад плюхнулся на свободный стул, бросил портфель под ноги и достал мобильный телефон. Перспектива, потратить час своего времени на болтовню Лидочки, была так себе. Но другого выхода, увы, не наблюдалось.
Мурашов протянул руку Игорьку. Парнишке со второго курса. Он был довольно умен и любознателен. Ходил в различные секции и кружки по робототехнике и лепки из глины.
Игорек не был качком, за которым бегали девчата табунами. Он был обычным парнем двадцати лет, каких в каждом переходе по сотни. Но Владу он нравился. То ли оттого, что не питал любви к выставке, то ли оттого, что не лез с лишними вопросами и болтовней.
Игорь ответил на рукопожатие.
- Хреново у нас дела, - он почесал за ухом. – Лидочка, решила костями лечь, но выиграть этот сезон.
- Мда, - что и смог выдавить из себя Мурашов. – У Лидки только кости и есть. Другим природа обделила.
Игорек весело засмеялся.
Совет состоял из шести человек, которых Влад видел в основном на собраниях и самой выставке. Правда, вот с Игорьком он встречался иногда в коридорах университета, садился вместе в столовой или приглашал к себе на диван в ожидании других занятий. Лиду Мурашову приходилось наблюдать почти каждый день по несколько раз. Она училась в параллельной группе. Специальность у нее была немного другая. Влад старался ее избегать. Не хотел портить настроение ни себе, ни ей.
А вот других ребят парень видел исключительно под гнетом сборов.
Маша Друзьяк – девчонка, которая была похожа на скелет, никогда не вызывала никаких чувств у Влада, кроме как накормить ее фасфудом. Ключицы у Маши торчали в разные стороны, руки были похожи на веревки, да и ноги особо не отличались. Она была настолько худа, что через нее можно было смотреть насквозь. Влад не понимал, то ли она от природы такая, то ли намеренно мучает себя голодом. Она пугала Мурашова. Ему было жутко смотреть в ее сторону.
Пашка Бойкевич – однокурсник Влада, был парнем спортивным. Считал калории, сидел на сушке, ел творог по часам. Мурашов даже стал думать, что у Пашки мозг из творога, или того хуже, спортивная наркозависимость. Бойкевич вечно ходил в тренировочных штанах и обтягивающих футболках. Каким ветром его занесло на факультет финансов, для Мурашова было загадкой.
Лидочка встала и широко распахнула руки, а затем резко хлопнула в ладоши, от чего у Влада зашумело в ушах.
На Лиде красовалось темно-зеленая футболка с изображением Шрека и надписью «Не такой, как все». И Лида Мармеладова реально была не такая, как остальные студенты. Активистка, староста группы, отличница, завсегдатая различных, наискучнейших семинаров, лекций, форумов. Она ни разу не пропустила ни одного занятия. Иногда, когда преподаватели ставили в пример Мармеладову другим студентам, Мурашов поднимался из-за парты и громко с чувством говорил:
- Лидочка Мармеладова отличается умом и сообразительностью, умом и сообразительностью.
У Мурашова получалось вогнать в краску не только Мармеладову, но и преподавателя, а ребята дружно поддерживала Влада ритмичным свистом и смехом.
- Мои дорогие, - Лида обратилась к присутствующим. От сочетания слов «мои», да и еще, «дорогие», Мурашов почувствовал слабую тошноту, которая поступала к горлу и неприятно горчила на языке, - я так рада всех вас видеть!
Лидочка, наверное, ожидала, что ребята начнут тепло улыбаться, полезут обниматься, а Мармеладова будет отсмеиваться и говорить, что не стоит, она старается для всех. Но, увы, никто даже не пошевелился.
Только Сашка Мишина, подружка Лидки, захлопала в ладоши. Но Сашку можно понять. Таким как она и Лида сложна в современном обществе. Им надо держаться вместе. А то скоро станут вымирающим видом.
- Давайте опустим все приватности и благодарности и займемся главным – выставкой, - Лида снова села на стул, а Мурашов закатил глаза, мысленно благодарил Лидочку за все. – Перед нами стоит очень важная задача – победить в этом сезоне, утереть нос этим выскочкам с филфака. Я им покажу, что такое финансовое образование, они у меня поймут, какого это быть экономистом.
Лидочка стала энергично расправлять края свой юбки, которая по длине доставала почти до пола.
- А я – наивный дурак думал, что главная цель выставки – это привлечение абитуриентов к нам в ВУЗ, на наш факультет, - Мурашов не смог сдержаться, чтобы не подколоть и без того нервную Мармеладову.
Мишина зыркнула своими кошачьими глазами в сторону Мурашова и показала оскал – «мол, молчи тут у нас».
Влад только пшикнул в ее сторону и продолжил листать новостную ленту.
- Как правильно подметил Владислав, - Лидочка улыбнулась, - главная цель нашей ежегодной выставке – это привлечение аббитуры к нам в университет. Но давайте не будем забывать, что честь и авторитет всего факультета держится именно на нас. Поэтому мы обязаны победить.
Мармеладовой не хватало только коня и сабли, а то готовый адмирал, хоть сейчас идти за ней в бой.
Следующие минут сорок в помещение царила жуткая неразбериха. Лидочка хлопала в ладоши, приказывая всем слушать ее. Она говорила так быстро и бессвязно, что напоминала курицу, которая хлопочет со своими детьми. Она пыталась раздать всем указания, объяснить стратегию захвата вражеских жетончиков для голосования. Но у нее ничего не выходило. Никто к ней не прислушивался. Все пытались внести свои идеи, предложения. И только Влад Мурашов молча отсиживался на стуле, перебирая фотографии в новостной ленте «Инстаграмм».
Ему было глубоко плевать на план Мармеладовой, на все эти победы и прочею ерунду. Он хотел одного – покоя.
- С планом более или менее разобрались, - голос Лидочки дрожал. Она была вне себя от ярости. Все шло не так, как она хотела.
- Давайте распределим роли, - крикнула Саша Мишина, - у нас такое там будет!
Лида сверкнула гневом на подругу. Сашка явно сказала то, что не должна была. Ведь гений тут у нас один, и он сидит в главе полукруга.
- У нас будут роли! – воскликнул Павлик, - я не буду ничего учить. У меня плохо со стихами, да и костюмы дурацкие я носить не буду. Это без меня.
Мармеладова так закатила глаза, что Мурашов думал, они увидели у нее другую сторону ее черепа.
- Паша, ничего учить не нужно будет. Мы будем исполнять отдельные роли в системе. Как органы в едином организме, - девушка щебетала так, словно придумала машину времени.
Мурашова стало бесить все еще больше. Время давно уже перевалило за пять вечера. А завтра семинар, к которому нужно подготовиться.
- Я буду интеллектом и мозгом нашей команды, - Лидочка встала перед ребятами во весь рост. – На мне будет все мозговые штурмы и различные идеи. Саша, - Мишина тут же вскочила со стула, - будет нашими нервными сетями. Она как передатчик между мной и вами. Вся связь организма происходит через нее.
Лидочка перевела дыхание. Ее глаза блестели огоньком, которому могли позавидовать все черти в преисподние.
- Паша, - Мармеладова лихо повернулась к парню, - ты будешь ногами и руками нашего организма. Вся силовая нагрузка на тебе. А Маше и Игорю достанется роль органов чувств.
Ребята удивленно посмотрели на нашего босса. Перспектива быть органами явно никого не радовала.
- Вы будете нашими ушами, глазами. Должны следить за вражескими разведчиками, а также собирать информацию для нас.
Лидочка не унималась. Она хотела выиграть это сражение. А каким способом для нее было неважно. Но ведь к цели можно идти разными путями. И Мармеладова выбрала самый сложный из всех.
- Ну и напоследок, - на секунду Владу показалось, что Лида хищно оскалилась и устремила взгляд на него, - Мурашов у нас будет...
Но договорить она не успела. Влад моментально вскочил со стула и два счета оказался рядом с Мармеладовой.
- А Мурашов у нас будет просто так, для красоты! – отшутился Влад и затем добавил. – Меня в свои игры не втягивай. Я ничьими органами быть не собираюсь. Мне бы со своим организмом разобраться, прежде чем в новый соваться.
Лидочка нахмурилась. Сдвинула угрюмо брови, так что они стали походить на сломанные спички. Надула щеки и стала протяжно вздыхать.
- Тут я главная! – зашипела она на Влада. – Мне решать, кто и кем будет!
Она хотела бы топнуть ногой, но одумалась. Со стороны и так все выглядело хуже некуда.
- На меня твои полномочия, увы, не распространяются, - бросил Мурашов и снова упал на стул. Забросил ногу на ногу и продолжил листать новостную ленту.
У Лидочки задергался правый глаз, словно кто-то шевелил за ниточку.
- А Мурашов, - Мармеладова стала даже заикаться. Ее трясло от гнева, злобы и какой-то обиды. Она не понимала, что происходит с ней, но чувствовала неподдельную ярость, от которой можно разлететься на кусочки. Просто взорваться на части. - А Мурашов будет лицом нашего организма.
Мармеладова почувствовала дикое облегчение, словно с плеч упало небо. И теперь она свободна от жуткой ноши, которую, кстати, сама себе и придумала.
Но теперь пришло время биться в гневных конвульсиях Владу. Парень приподнялся, затем снова опустился на стул. Его кожа покрылась мурашками.
- Каким лицом? – все, что смог он выговорить. Его не радовал сам факт участия в этой нудной выставке, а известие о том, что он будет лицом никчемного организма, его добила в конец. – Я не буду ходить ни с какими плакатами, улыбаться всех и говорить, как хорошо учиться на нашем факультете. Если тебе так хочется одержать победу, то будь лицом сама. Хоть нагишом ходи перед гостями. Мне все равно.
В комнате запахло жаренным. Ребята поняли это, когда взгляд Мурашова сверкнул неподдельным раздражением, а улыбка Лидочки оскалилась клыками.
- Ты будешь мило всем улыбаться, ворковать перед абитуриентами, и если, надо будешь ходить голым с плакатами, а иначе...
- А иначе что? – перебил Лидочку Мурашов. – Пожалуешься на меня в деканат? Беги! Может быть, они наконец-то вычеркнут меня из состава этого сумасшедшего дома.
Но Мармеладова начала еще больше злиться. Напряжение между ними росло. Еще немного и комнату бы разнесло на щепки. У Мармеладовой пар буквально валил из ноздрей и ушей. Влад ощущал себя теодром, который держал в руках красную тряпку и дразнил быка.
- Хорошо, - вздохнул Мурашов. Он сам не осознавал, зачем делает это. Что-то на уровне подсознание кричало, что так будет лучше. – Я буду лицом.
Мармеладова улыбнулась и подняла указательный палец вверх.
- Я же говорила! Я тут главная!
Все присутствующие облегченно вздохнули. Наконец-то, все могут разойтись по домам.
Через несколько минут помещение опустело, и только Мурашов продолжал сидеть на месте. Парень черкал в своем блокноте пару новых предложений о Мармеладовой.