Сырость|18+

Ева сидела на краю кровати, кутаясь в простыню, но не от холода, а от странного чувства пустоты внутри. Рядом лежал Егор, его дыхание было ровным, он уже почти уснул, но её мысли не давали ей покоя.

Перед глазами снова всплывал Ваня — Калкин. Его взгляд, его руки, те моменты, когда он доводил её до грани, а потом резко отступал, оставляя её в агонии неопределённости. Она знала, что он опасен. Что он ломает её. Но отступить, разорвать этот порочный круг она не могла.

Телефон завибрировал на прикроватной тумбе. Её сердце болезненно сжалось.

Калкин: «Знаю, что ты с ним. Думаешь, это тебя спасёт? Напоминаю, Линник, у меня есть кое-что, что тебе не понравится. Так что будь умницей.»

Руки задрожали. Он не отпустит её. Никогда.

— Что случилось? — голос Егора был сонным, но в нём чувствовалась настороженность.

Ева резко зажала телефон в руке, словно тот мог выдать её.

— Ничего, — слишком быстро ответила она.

Егор приподнялся на локте, вглядываясь в неё.

— Линник.

Она замерла. Его голос стал ниже, опаснее.

— Ты снова с ним разговариваешь?

Она не ответила, но это и не требовалось. По её лицу всё было ясно.

— Чёрт, Ева! — он сжал кулаки, провёл рукой по лицу, пытаясь не сорваться. — Ты хоть понимаешь, во что вляпалась?

— Это не так просто, — прошептала она.

— Конечно, не просто, если ты сама лезешь в этот ад! — его голос звенел от злости, но в глазах было нечто большее — тревога, беспомощность.

Ева почувствовала, как горло сдавило от эмоций.

— Он… Он меня не отпустит.

— Я не позволю ему сломать тебя снова.

Егор смотрел на неё так, будто готов был разорвать весь мир ради неё.

Но что, если было уже поздно? Что, если Калкин уже слишком глубоко засел в её голове?

— Ты уверена, что тогда… всё было так, как ты рассказываешь?

Слова Егора прозвучали резко, будто пощёчина.

Ева замерла. Всё внутри сжалось в тугой узел, дыхание сбилось. Она смотрела на него, но словно не узнавала.

— Чего ты несёшь?.. — её голос дрогнул.

Егор провёл рукой по лицу, раздражённо выдохнул.

— Да хватит, Линник! — вспыхнул он. — Тебе вообще нравится играть в жертву, да? Может, ты сама тогда не была такой уж святой?

Воздух в комнате стал тяжёлым.

Ева не верила своим ушам.

— Повтори, — прошептала она.

Он поднял на неё взгляд, в котором всё ещё горела злость.

— Ты всё это время ходишь вокруг Калкина, цепляешься за него, будто он для тебя что-то значит! Если он такой ублюдок, если он действительно тебя ломает — какого хрена ты до сих пор с ним? — он вскочил с кровати, приближаясь к ней. — Может, тебе это нравится? Может, ты просто привыкла к такому обращению?

Она резко вдохнула, чувствуя, как перед глазами всё плывёт.

— Ты… Ты сейчас серьёзно?..

Егор вдруг осёкся. Гнев на его лице угас, сменяясь осознанием.

Но было поздно.

— Ты был единственным, кому я доверяла, — её голос был едва слышным, но каждый его оттенок пронзал его насквозь.

— Ев… — он сделал шаг к ней, но она тут же отступила.

— Не подходи ко мне.

Она больше не плакала. Только смотрела на него взглядом, в котором было слишком много боли.

Егор сжал челюсть, чувствуя, как внутри всё опускается.

— Я…

— Не надо, — перебила она.

В комнате воцарилась тишина.

А затем она развернулась и ушла, оставляя его сгорбленным посреди комнаты.

Егор провёл рукой по волосам, затем сжал кулаки и со всей силы ударил по стене.

Он тут же пожалел о своих словах.

Но, кажется, он уже всё сломал.
Дверь громко захлопнулась, оставляя Крида одного.

Он глубоко вдохнул, но это не помогло.
Всё горело, пульсировало злостью. На себя. На неё. На всю эту грёбаную ситуацию.
Он снова ударил кулаком в стену, но боль в руке не могла заглушить боль внутри.

«Какого хрена я вообще сказал это?»

Он прекрасно знал, что с ней произошло. Видел, как это сломало её, как она пыталась жить дальше, но тени прошлого всё равно тянулись за ней. Он сам убил того ублюдка, который ей навредил. Без раздумий, без сожалений.

Так какого же чёрта, он только что бросил ей в лицо такие слова?

Егор опустился на край кровати, стиснув зубы.

«Ты всё сломал, Булаткин.»

А тем временем Ева шла по коридору,
не разбирая дороги.

Её трясло.

Она чувствовала, как в груди разрастается
пустота.

Егор... Егор. Человек, которому она доверяла больше, чем себе. Человек, который всегда был рядом. И вот теперь он сомневается в ней?

После всего, что было?

Она вышла на улицу, глубоко вдыхая холодный воздух. Нужно было уйти. Просто уйти, пока не стало хуже.

Телефон в её руке завибрировал.

Калкин.

Ева смотрела на экран, чувствуя, как внутри
что-то скручивается в тугой узел.
«Ну что, Линник? Опять ссоришься со своим защитничком? Интересно, куда ты теперь пойдёшь?»

Она крепко зажмурилась, прижимая телефон к груди.

«Куда угодно. Лишь бы подальше отсюда.»

Ева шла быстро, почти бежала, но внутри все еще слышался голос Егора.

— Может, ты просто привыкла к такому обращению…

Она сжала кулаки. Почему? Почему именно он сказал это? Он же знал… Он знал все!

Телефон снова завибрировал.

Калкин.

Она смотрела на экран, не решаясь прочитать сообщение.

— Только попробуй ответить ему.

Голос прозвучал прямо за спиной.

Ева резко обернулась, и в следующее мгновение сильные руки схватили ее за запястье.

— Что ты творишь, Линник? — Егор смотрел на нее так, словно она вот-вот сломается у него на глазах.

— Пусти, — сказала она твердо, но он не двинулся с места.

— Нет.

Она дёрнула руку, но он лишь крепче сжал пальцы.

— Ты меня не держишь, понял? Ты не имеешь права!

— А ты имеешь право снова идти к нему? — его голос был низким, но в нем не было той грубости, что раньше.

Ева открыла рот, чтобы возразить, но не смогла.

Егор смотрел прямо ей в глаза, и в его взгляде было то, чего она не ожидала увидеть — страх.

— Я знаю, что ты делаешь, — продолжил он. — Ты злишься, тебе больно, и ты хочешь снова убежать туда, где привыкла страдать. Где тебе знакомо.

— Это не так…

— Именно так, — он вздохнул, провел рукой по лицу, но не отпустил ее запястье. — Ева, я сказал кучу дерьма. Признаю. Но если ты сейчас уйдешь, то снова окажешься в ловушке, из которой я уже пытался тебя вытянуть.

Она сглотнула, чувствуя, как дрожат пальцы.

— Ты не понимаешь…

— Тогда объясни мне. Только не так. Не вот этим вот побегом, — он чуть сильнее сжал её руку, но не больно. — Не этим.

— А если я не хочу?

Он замолчал на мгновение, затем кивнул.

— Тогда не хочешь. Но я все равно не отпущу тебя к нему.

Ева стиснула зубы.

— И что ты сделаешь?

Егор выдохнул и опустил голову.

— Просто побудь здесь, Линник. Хоть минуту. Не для меня. Для себя.

Он говорил спокойно, без агрессии, но она видела, как он напряжен, как борется с чем-то внутри себя.

Ева закрыла глаза.

Егор был неправ. Он причинил ей боль.

Но… он был единственным, кто действительно держал ее от пропасти.

Слова Егора повисли в воздухе, но Ева уже не слышала их. Её сердце билось так быстро, что казалось — ещё немного, и оно вырвется из груди.

«Я не могу здесь оставаться. Я не должна.»

— Пусти меня, — сказала она, но он только крепче сжал её запястье.

— Ева…

— Пусти! — выкрикнула она и резко дёрнулась в сторону.

Она ожидала, что он разожмёт пальцы, но он не сделал этого.

— Не делай этого, — его голос стал тише, но в нём по-прежнему было железное упрямство.

— Ты не можешь меня держать, — зло прошипела она.

— А ты не можешь снова бежать.

— Я не бегу!

— Нет, бежишь. От меня. От себя. От всего.

Ева судорожно вдохнула, а затем, набравшись ярости, вырвала руку из его хватки.

— Если бы я знала, чем всё закончится, я бы никогда… — она замолчала, не в силах договорить.

Но по взгляду Егора было ясно — он понял.

Никогда не сблизилась бы с ним. Никогда не позволила бы себе чувствовать то, что чувствует сейчас.

Он смотрел на неё молча.

— Ты жалеешь? — наконец спросил он.

Она отвела взгляд.

— Да.

Егор сжал кулаки.

— Значит, вот как.

Он отвернулся, проведя рукой по лицу, будто пытаясь успокоиться.

Ева ждала, что он что-то скажет, что вспыхнет, что обвинит её в чём-то — но он молчал.

Она не могла этого вынести.

— Ты сам виноват, — бросила она, даже не зная, хочет ли она его задеть или просто сказать вслух.

Егор медленно кивнул, но не поднял на неё глаз.

— Может быть.

Только сейчас Ева поняла, как сильно её трясёт.

«Зачем мы это сделали? Зачем я позволила этому случиться?»

Она чувствовала себя опустошённой.

— Я ухожу, — тихо сказала она.

Егор закрыл глаза, но схватил ее за запястье, не давая вырваться.

— Мы можем быть с тобой в ужасных отношениях, очень хуево относиться друг к другу, но я никогда не допущу, чтобы какой-то уебок сделал это с тобой снова. Считай меня кем хочешь.

Ева замерла.

Егор держал её крепко, но не причинял боли. Его хватка была твёрдой, как его голос, но в этом голосе не было злобы — только решимость.

Она сжала губы, не позволяя себе дрожать.

— Почему тебе вообще не всё равно? — её голос сорвался. — После всего, что я сказала…

Егор провёл языком по зубам, тяжело выдыхая.

— Потому что мне не всё равно, блять, — ответил он резко.

Она ожидала чего угодно. Грубой усмешки. Упрёков. Но не этого.

— Если бы я хотел просто от тебя избавиться — я бы уже отпустил. — Он посмотрел ей в глаза, а затем медленно добавил: — Но я этого не сделаю.

Ева снова дёрнулась, но он не разжал пальцы.

— Отпусти меня, — её голос дрожал, и она ненавидела себя за это.

— Нет.

Она стиснула зубы.

— Я тебе не принадлежу, Егор.

Он кивнул.

— Конечно. Но я всё равно не позволю тебе уйти туда, где тебя снова сломают.

Она захлопнула рот.

Егор тяжело дышал, сдерживая эмоции.

— Ты можешь считать меня тираном, мудаком, кем угодно, — его голос стал хриплым. — Но я не дам тебе снова оказаться в аду.

Ева смотрела на него, не зная, что сказать.

«Зачем ты это делаешь?»

— Я ненавижу тебя, — выдохнула она.

Егор сжал губы, затем медленно, почти неохотно разжал пальцы.

— Отлично, Линник, — хрипло сказал он. — Ненавидь. Только не иди к нему.

Ева отступила на шаг, но ноги не двигались дальше.