71. Эпилог
Мы снова замолчали. Я наблюдала, как дед украдкой утирает уголок глаза, и думала о том, как же всё-таки глупо жизнь распределяет испытания...
- Ба была непростой, - наконец нарушила тишину. - Я и сама её порой побаивалась. Наверное, в вашей истории по-другому и быть не могло... Но она любила тебя, я точно знаю.
- И я... я буду любить её до последнего вздоха...
Мужчина повернулся ко мне, глаза его блестели от слёз.
- Что я могу сделать, чтобы ты простила меня, Лалиса?
Я прислушалась к своему сердцу. В нём не было обиды и злости. Только покой. Благословенное состояние. Улыбнулась и ответила, кажется, самой себе:
- Стать мне дедушкой, которого у меня никогда не было, возможно... Сумеешь? Тётка говорила, что у тебя там любимый племянник есть, которому ты наследство отписал, натренировался, наверное?
- Что? - лицо Филиппа вытянулось. - Какой племянник?
- Ясно, значит, насочиняла...
- Лишу лицензии. Старая карга!
- Я так понимаю, что вспыльчивым характером пошла в тебя, - засмеялась, ощущая, что напряжение окончательно спало. - Ладно... Я не могу обещать, что мы станем крепкой дружной семьёй, но... попробовать нам никто не мешает.
Лицо моего деда просветлело, а мне отчего-то стало невероятно тепло. Всё было не зря... Да, ба?
* * *
Чонгук
Лалиса захотела, чтобы я ждал её во дворце. Она решила отправиться в городской дом своего деда и именно там приводить себя в порядок перед приёмом у императора.
В итоге я вынужден был стоять и расточать не всегда искренние улыбки, высматривая среди пёстрой праздничной толпы одну-единственную... упрямую ведьму!
- Чонген, дорогой! Какое счастье видеть тебя во дворце! - леди Филиция Куисби жеманно протянула ко мне унизанные перстнями руки. - Я рада, что ты вернулся, дорогой!
- И я безмерно рад, Леди Куисби. Вы, кажется, стали ещё прекрасней.
Женщина кокетливо захихикала, а я одарил её улыбкой. Играть в эту игру было просто, и раньше я даже получал от неё удовольствие. Сейчас же лишь уверился в правильности своего выбора.
- Ты, наверное, совсем не помнишь мою малышку Кэседи, Чонгён! - запричитала женщина, подведя ко мне свою дочь. - Она была так мала, когда ты уехал...
Леди Куисби всё говорила и говорила, но я её уже не слушал, потому что на центральной лестнице появилась та, которую я ждал.
Лалиса держала под руку своего деда. Хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, она была одета в платье цвета слоновой кости, оттенявшее её белоснежную кожу. Аккуратное ожерелье с изумрудами, подчёркивало яркую зелень её невероятных глаз. В этот момент я перестал слышать и видеть всё то, что происходило вокруг. Подлетел к лестнице и, прижав Лалису к себе, поцеловал. Мне было плевать на этикет и мнение света, я так долго не чувствовал сладкий вкус её невероятных губ. Девушка вздрогнула, замерла на долю секунды, а потом аккуратно просунула ладошки, скользя ими по моей груди, и ответила на поцелуй. Единственное, чего я хотел, чтобы это мгновение не заканчивалось.
- Господин Бранс, - послышался сдавленный мужской шёпот. - Вы переходите все границы.
Нехотя оторвался от любимых губ и широко улыбнулся советнику Манобан.
- Простите, милорд. Мы слишком долго были в разлуке.
- На нас все смотрят, - возмутился старик, пытаясь сделать вид, что мы мило беседуем.
- Не переживайте, дедушка, - Лалиса показала нос из-под моей руки. - Чего им на вас смотреть, они и так вас постоянно видят.
Я не сдержал смеха. Вот она, моя Лили.
Моя и только моя.
Филипп Манобан закатил глаза, но больше ничего не сказал. Видимо, за эти пару дней успел прочувствовать на себе независимый характер родной внучки.
Дальше был фуршет и встреча с императором, официальная и при закрытых дверях, на которой нас с Лили наградили и выразили благодарность за раскрытие заговора. А потом начались танцы, во время которых я скрипел зубами на каждого наряженного выскочку, решившего выразить Лалисе своё почтение. В итоге я вручил ей бокал с игристым и утянул на балкон, подальше от лишнего внимания. Свежий ветер мгновенно закружил вокруг нас, даря долгожданную свежесть.
- Как тебе бал? - спросил, глядя, как девушка делает первый глоток и блаженно закрывает глаза.
- Невероятно, - улыбнулась она. - Столько огней и музыки! Столько блестящих нарядов.
- Да... блеск высшего света порой ослепляет...
В душе заворочался червячок сомнений, особенно, когда я услышал следующие слова Лалисы:
- Да уж... Такие все чинные, манерные... - она облокотилась на каменные перила. - Дедушка сказал, что в столице часто проводят балы, а ещё, что у них тут огромное количество парков и скверов, где можно гулять, а в творческих гостиных можно послушать именитых певиц и побывать на поэтических вечерах высшей знати.
- И что же ты? - спросил, мрачнея с каждой секундой. - Решила остаться? Гулять, танцевать, слушать певиц и поэтов?
- Я? - Лалиса повернулась ко мне.
Я подошёл ближе и заглянул в её глаза.
- Чего ты хочешь, сахарок?
- Я хочу успеть с заказом для леди Виттерн, - ответила она, не задумываясь. - Эскиз этого торта я так тщательно продумала. Песочный замок... ты только представь! Кажется, если я справлюсь, то это станет началом великой истории Латтерии. Нужно будет расшириться, а может, прикупить новое помещение и... Я тут подумала о..
В груди со звоном разбились все страхи и сомнения. Захотелось громко кричать от переполнявшего счастья. Моя и только моя. Я подхватил Лалису на руки, а она пискнула и рассмеялась.
- Перебил на самом интересном месте!
- Болтушка! - мягко коснулся её податливых губ. - Я люблю тебя.
Мы снова целовались, и в этот раз нам никто не пытался помешать.
- Чонгук... - прошептала Лалиса, слегка отстранившись и тяжело дыша.
- М? - я снова потянулся к ней.
- Я хочу домой...
* * *
Лалиса
Уже через час мы стояли у двери нашего дома на Книжной улице, крепко держась за руки. С этого момента начиналась новая глава нашей с Чонгуком истории. Она пахла свежеиспечённой сдобой и шоколадом,
любовью и бесконечным счастьем. И я знала, что так будет всегда.
- Вы теперь будете тут вечность стоять? - заворчала Диди, зябко переминаясь с лапки на лапку. - Разбудили, потащили через портал...
- Опять бубнит? - понимающе усмехнулся Чонгук, глядя на моё лицо.
Я только закатила глаза и открыла дверь. Что-то в нашей жизни оставалось неизменным, и в этом тоже таилось самое настоящее счастье.
The end