21
Я выдохнула. Подождав пару минут, я успокоилась и аккуратно решила вернуться в зал. Посмотрела в зеркало, чуть подправила макияж. «Куда той шлюшке до меня браться!» — шепнула гордость, и я, улыбнувшись, пошагала на выход. ( хочу такую самооценку )
Скрипнула дверь, и я выглянула в коридор. Никого. Отлично. Я закрыла дверь и пошагала в направлении главного зала. На душе все еще остались следы от глубоких царапин, оставленных всего несколько минут назад. Я не знала, что именно чувствую, но была уверена, что такое испытываю впервые.
От раздумий меня отвлек серебристый блеск в темноте слева от меня. Внутри тревожно оборвалась струна. Миг — и худая холодная рука вцепилась в мою шею. Еще миг, и я прижата к стене женским телом.
— Что за... — я чуть не задохнулась от страха.
Передо мной стояла та самая шатенка с пустыми глазами. Для ее хрупкого телосложения она держала меня очень крепко.
— Тебя разве не учили, что подслушивать нехорошо? — прошипела она и сузила глаза.
Ее рассеянный ледяной взгляд пронзал мое сознание, и я лишь молча моргала глазами.
—Юлечка... — от произнесенного у меня мороз прошел под кожей. — Ц-ц-ц... — она покачала головой. — А ты не такая уж и невинная. Я свела брови.
— У тебя проблемы? — я впилась в нее взглядом. У моего лица сверкнул нож! Холодная сталь, коснувшаяся моей щеки, заставила пожалеть о сказанном. Я сглотнула.
— Слушай меня внимательно, — спокойно сказала девушка. — И не дергайся. Иначе я украшу твое личико узорами. Поняла? Я медленно кивнула головой. Она ухмыльнулась: — Молодец. Умная девочка. Значит так, первое: ты никому не расскажешь о том, что услышала в туалете. Второе: Милохину тоже ни слова о нашей маленькой беседе. И третье, — она замолчала, лицо ее стало серьезным. — Ты мне не нравишься. Но мы с тобой еще встретимся. Запомни это.
Я ничего не ответила. Шатенка молча убрала нож и спрятала его в чулок под платье.
— Свободна, — она посмотрела на меня глазами пушистого котенка, но у меня все тело просто дрожало от ее взгляда. От нее веяло холодом, страхом.
Никогда не встречала таких людей. Разве что те двое из переулка. Тоже глаза были пустые. Я, не оборачиваясь, быстро зашагала прочь. Выпить. Срочно выпить! Вернувшись в зал, я направилась к бару.
— Текила, — заказала. — Пятьдесят грамм. Нет! Давай сто!
Пока бармен наливал, я несколько раз обернулась, ища взглядом Даню, но так и не увидела его среди толпы. «Придурок, — злилась я, а к горлу подкатывал ком обиды и боли.
— Небось, уже где-то вторую шлюху засосал. Сволочь! Ненавижу! Ненавижу!»
— Ваша текила, — обратился ко мне парень за стойкой.
Я вытерла выступившие слёзы, и потянулась за заказом представив, как будет орать Даня, когда узнает, что я, несмотря на его запрет, напилась, и как мне тогда уже будет наплевать на его слова. Я взяла стакан, и, закрыв глаза, поднесла к губам. Но так и не выпила. Сильная рука схватила мое запястье с такой силой, что я прикусила губу. Но не закричала.
Два голубоглазых взгляда встретились. В его бездонных, в темноте черных глазах полыхала ярость.
— Я запретил тебе пить, — процедил Даня. Его рука по-прежнему держала мою. Было больно. Его тонкие холодные пальцы обвились вокруг моего запястья, оставляя на моей коже белые следы. Он смотрел на меня, не отводя взгляда. Я тонула в его матовых, с невероятным узором, глазах. Но в то же время, я ужасно злилась из-за его поступка в туалете. Он ее поцеловал! Поцеловал! Ну, не могла я успокоить себя и привыкнуть, что он такой, что он не изменится.
— Иди дальше шлюх зажимай, — прорычала я.
Его лицо исказилось от гнева. Он сжал мою руку с такой силой, что я выронила стакан на пол, и тот со звоном разлетелся на осколки. Я стиснула зубы.
— Вот это ты зря, девочка, — прошептал он, приблизившись к моему лицу. — Зря.
Он схватил меня под руку и потащил за собой. Я запротивилась.
— Не трогай, придурок! — крикнула. — Я никуда с тобой не пойду!
Он словно не слышал меня и грубо тянул к выходу, как тряпичную куклу. Путь нам преградил высокий загорелый парень.
— Отпусти девушку, ты же видишь, ей не нравится твоя компания, — заговорил он.
— Уйди с дороги! — бросил Милохин, а в голосе с хрипотцой звучал гнев