7
Первое, что я почувствовала, проснувшись, была боль в запястьях. Я посмотрела на свои руки. Ох… На обеих руках виднелись крупные синяки от его пальцев. Я удивилась, как вообще позволила так с собой обращаться.
«Господи, до чего я докатилась» — я закрыла глаза и глубоко вдохнула. — «Не плакать. Нельзя».
В ванной я обнаружила еще две гематомы на бедрах и плече. Моей злости не было границ.
«Милохин! Проклятый извращенец! Как же тебе повезло, что ты сейчас не дома! Прибила бы!» — бесилась я, метаясь по комнате.
Я четко сказала себе, что ни за что не позволю ему так больше надо мной издеваться. Теперь я покажу, что значит быть сучкой. Не дам себя так бесцеремонно использовать!
До вечера я немного успокоилась, но увидев снова пьяного Данила, пришла в бешенство. Он бросил куртку на пол вместе с ключами и направился ко мне. В руке, как всегда, выпивка. На этот раз коньяк. Я отошла к стене.
— Раздень меня - приказал парень, отпивая из бутылки.
— Не буду.
Он прищурился:
— Что?
— Глухой? - съязвила я и напряглась.
Я не знала, какой будет его реакция. Он и так не слишком ласковый, а что он вытворит под влиянием алкоголя, я и представить не могла. Он поставил бутылку на столик и медленно подошел ко мне.
— Что ты сейчас сказала? - выдавил он сквозь зубы.
— Ты используешь меня. Как вещь используешь! - твердо говорила я. — У меня синяки после твоих лап! Ты делаешь мне больно, я молчу. Но я не буду твоей служанкой. Слышишь? Никогда не буду!
— Заткнись! - рявкнул он. — Заткнись и слушай. Я тебя содержу, я тебя кормлю, я тебя одеваю. Ты живешь за мой счет, Юля. И я буду делать с тобой все, что захочу.
— Нет, не будешь! - огрызнулась я. — Я не позволю тебе! Ты мерзкий похотливый извращенец, но я не дам себя больше мучить!
— Ох, сучка. Это мы еще посмотрим - он прижал меня своим телом к стене и стал быстро раздевать.
— Нет! Не смей! - заорала я, и влепила ему пощечину. — Подонок! ( моя любимая песня Дани 😍 )
В ту же секунду я оказалась на полу — его мощный кулак просто сбил меня с ног. Удар отозвался эхом в затылке. Глухая боль заставила зажмуриться. Я обхватила голову руками — сумасшедшая нарастающая боль. Парень вмиг словно протрезвел, на его лице мелькнул испуг.
— Черт… Шпуля - присел возле меня Даня. — Я не хотел.
Он попытался поднять меня.
— Не тронь! - крикнула я сквозь слезы. — Не тронь.
Он убрал руки, и я попыталась встать самостоятельно. В глазах все плыло, и меня сильно пошатнуло в сторону. Парень придержал меня, но как только я ощутила его руки на своей талии, заорала:
— Не трогай меня!
— Блять, Юля! Чего ты истеришь? Ты ж на ногах стоять не можешь! - он повысил тон.
Но мне было все равно. Во мне кипела злость и обида. А вместе они пробудили во мне страшное чувство — ненависть. И в такие минуты я становилась опасной.
— Отпусти, я сказала. Убери свои лапы!
Милохин отошел от меня, и я побежала наверх, путаясь в собственных ногах.
— Ненавижу тебя! - крикнула напоследок.
Я упала на диван и разрыдалась. Не смогла себя сдержать.
«Он ударил меня! Ударил! — слезы лились ручьем. — Не прощу».
В моей голове созрел безумный план: я сбегу. Сейчас же.
Я обула сапоги, схватила куртку и на цыпочках, стараясь не стучать каблуками, пробралась в ванную комнату. Окно! Это единственное окно в доме, на котором нет решеток. Оно маленькое, но я в него легко пролезу.
«Второй этаж!» — мелькнула тревожная мысль.
Я стала на ванную и дернула за ручку: не заперто! «Ай-ай-ай, Милохин! Какая неосторожность — оставить незакрытым окошко. Тебе это будет дорого стоить» — я злорадно усмехнулась.
Я выглянула на улицу — высота метров пять, но земля укрыта снегом — должно смягчить падение. Моим плюсом была еще и гибкость — девять лет занятий гимнастикой не прошли даром.
Я выбросила курточку в окно и приготовилась: следующая — я. Подтянувшись на локтях, я наполовину оказалась снаружи, морозный воздух коснулся лица.
«Была-не-была!» — я оттолкнулась руками и полетела вниз. Секунда — и я больно приземлилась на правый бок! Я быстро одела курточку и, прихрамывая, как можно скорее пошагала прочь.
Pov Danya
«Черт… Черт! Дебил, ну почему ты не сдержался? Ну, зачем ты ударил ее? Она же просто маленькая истеричка, которая не знает настоящей боли и мучений. Нужно держать себя в руках. И плевать на то, что с тобой сейчас происходит. Она не должна ничего знать. Никто не должен знать!»
Я собрался пойти наверх. Нет, я бы не стал просить прощения. Я просто хотел посмотреть, как сильно ее ударил. Может, нужен лед или еще что-то. А то будет ходить с синяком. А мне побитая не нужна — меня такие не возбуждают. Я отпил немного из бутылки, и в груди все обдало огнем
— Что же ты себя гробишь? - я оперся рукою о стену и несколько раз глубоко вдохнул. — Спокойно. Не впервые. Просто дышать.
Когда боль прошла, я оставил алкоголь и направился к Юле. Я поднялся по лестнице и, к своему удивлению, постучался, прежде чем войти. В ответ тишина. Игнорирует, зараза.
Я толкнул дверь:
— Послушай, детка, если ты думаешь, что можешь меня игнорировать, то ты сильно ошибаешься… - я вдруг заметил, что в комнате, кроме меня, нет больше никого. — Шпуль?
— Вот стерва! — я увидел, что пропала ее курточка и сапоги. Я вмиг все понял. Достав телефон, я набрал ее номер — мобильный запищал рядом.
«Ну, конечно, она не взяла телефон!» — пронеслось в голове.
Я набрал другой номер и приложил к уху мобильный, слыша длинные гудки.
— Это Милохин. Артур, поднимай всех. Моя сучка сбежала - ледяной, не подлежащий обсуждению тон. — Найди эту дрянь, где бы она ни была.
В ответ короткое: «Понял».
Спустя несколько минут, я уже сидел в машине, глухо заревел мотор, я прикрыл глаза, сжимая руль:
— Ты никуда от меня не денешься, девочка. Я тебя не отпускал.