1часть
Кацуки Юри никогда не верил в те страшные байки, которые, зло ухмыляясь, рассказывали ему одноклассники. Альфа-тиран, не дающий партнеру самостоятельно ступить и шагу. Полный контроль. Клетка под названием «Альфа знает, как лучше». Неизбежная судьба любого омеги. «Против природы не попрешь». Если в детстве ему казалось, что таких людей в современном обществе не бывает — всевозможные психологические тренинги и беседы с начальной школы сделали свое дело — то становясь старше, он перестал бояться попасть в сети властолюбивого альфы. Такой, как он, просто не мог никому понравиться. Шах и мат, мерзкие одноклассники. Юри никогда так не ошибался. Глупый-глупый Юри. Когда стало известно, что Юри носит под сердцем ребенка, Виктор не мог сдержать неуемного ликования и восторга. Он заполонял своими эмоциями все и вся вокруг. Окружающие понятливо и немного завистливо усмехались украдкой. И удивлялись, как органично смотрелся вчерашний ловелас, поправляя на Юри шарф, самостоятельно шнуруя его коньки или уговаривая омегу выпить немного чая, чтобы не простудиться. Юри не думал, что у их семьи могут быть проблемы. И их, в принципе, не было. Оба супруга были в меру упрямы и могли спокойно поговорить, если их что-то беспокоило, а тараканы в их головах прекрасно уживались и любили друг друга также, как и их хозяева. Виктор был счастлив, окрылен, нежен и осторожен одновременно. Идеальный отец и муж. Мечта любого омеги. Но что-то пошло не так, когда Юри был на седьмом месяце беременности. Японец не сразу заметил перемены в поведении своего альфы, его супруг менялся постепенно. Неожиданно он стал каким-то дерганным, особенно когда они выходили на улицу, и старался при любом удобном случае оставить того дома. Однажды, когда Юри хотел пойти прогуляться в компании Юры и Отабека, Виктор просто отказался его отпускать. Также как и отказался объяснять недоумевающему любимому человеку, в чем дело. Юри лишь горько усмехнулся тогда: «А ведь правдивы оказались школьные байки». И стал отворачиваться и отползать на край кровати во время сна. Но Виктор всегда упрямо притягивал его обратно в кольцо своих рук. У Юри не было сил сопротивляться и он оправдывал свою слабохарактерность тем, что ребенок требовал постоянного присутствия отца рядом. Вопросы и недопонимания накапливались и снежным комом, сметающим все на своем пути, обрушились на их семью. Юри больше не мог терпеть молчание Виктора. Оно разъедало его изнутри. — Ну объясни мне, в чем дело? — Юри отчаянно пытался уловить хоть какие-то эмоции на лице напротив, но Виктор вновь надел одну из своих опостылевших невозмутимых масок, лишь рот слегка кривился. — Что я делаю не так? — Дело не в тебе, Юри. — А в чем тогда? — в который раз спрашивал японец. Виктор, как всегда, не ответил. Даже японское терпение, взращённое жутко вежливым обществом, оказалось не вечно. Юри зло хлопнул входной дверью. А Виктор остался стоять посреди пустой гостиной, сжав кулаки и глядя на закрывшуюся дверь. Маккачин скулил под столом — он всегда пугался, когда Виктор и Юри начинали разговаривать на повышенных тонах. Спускаясь по лестнице, Юри поежился от холода — он опрометчиво ушел в одном легком свитере. Омега сел на подоконник между вторым и третьим этажами, запуская руку в растрепанные волосы и горько вздыхая. На душе было погано. Как бы он не злился, уходить не стоило. Он ведь почти смирился с таким поведением альфы, кроме того подвергать опасности жизнь своего крошечного сокровища он не хотел. Но омега не мог заставить себя вернуться. Только не к нему. Безвыходное положение. Переночевать ему было не у кого. К Юре приехал Отабек, а к Миле или Георгию он не пошел бы — не настолько хорошо они были знакомы. Но что же тогда делать? — Что это за красота тут сидит, — Юри вздрогнул. Ему сразу не понравился этот голос. Перед ним стоял мужчина средних лет в спортивных штанах и в сальной мятой футболке с пачкой сигарет и зажигалкой. Взгляд оценивающий и наглый. Альфа. Юри весь напрягся. Все в нем желало уйти, скрыться поскорее, лишь бы не чувствовать на себе этот липкий тошнотворный взгляд. Ребенок внутри беспокойно заворочался и забил маленькой ножкой. — Малыш, скучаешь? Составить тебе компанию? — фривольное «малыш» резануло слух. Незнакомец сел рядом на подоконник, прислоняясь к плечу Юри. Того передернуло от отвращения. Отстранившись, японец хотел встать с подоконника, но сильные жилистые пальцы сжали его плечо. Слишком сильно, Юри болезненно поморщился. — Куда же ты? — было что-то злое на дне этих мутных темно-зеленых глаз. — Простите, мне нужно идти, — пробормотал Юри, изо всех сил стараясь вырваться из цепкой хватки, с ужасом осознавая свою беспомощность. Беременность очень вымотала Юри и морально, и физически. Недомогание и сильная усталость стали его верными спутниками. К счастью, Виктор всегда был рядом, даже когда они ругались. Виктор. Сейчас Юри больше всего на свете хотелось очутиться в их квартире, откуда трусливо сбежал несколько минут назад. Даже если воздух там искрится от напряжения, даже если Виктор уйдет в другую комнату, даже если смотреть будет колючим раздраженным взглядом. Потому что он скорее причинит вред себе, нежели Юри. Как в тот раз, когда Юри забыл дома перчатки, и Виктор догнал его во дворе рядом с их домом в одной футболке. В минус одиннадцать. Незнакомец резко дернул японца назад, и тот оказался прижат чужому торсу. Грубые пальцы впились в бока. Юри в панике забился еще сильнее в чужих руках. — Какая жалость… — плаксиво протянул незнакомец. — Ты занят. Юри с ужасом ощутил, как драгоценной метки Виктора на его плече слегка, дразня, касаются зубы. Момент, когда у омеги появляется метка, особенный, влияющий на многие вещи. Это была не просто эмоциональная привязка. Альфа и омега подстраивались друг под друга и в физическом, и в эмоциональном плане. Поэтому для омеги метка всегда является эмоциональным потрясением. Поэтому часто ставить метки было небезопасно. Особенно во время беременности. Виктор! Пользуясь замешательством жертвы, мужчина, слегка задрав свитер, просунул руку под пояс штанов Юри и сжал бедро. Японец зажмурился от страха, отчаянно пытаясь вырваться из силков. Виктор, помоги! Ненавистные руки неожиданно исчезают. Шум. Глухой звук удара об пол. Холод подъезда, пробирающийся под ткань свитера. Ярость и угроза в тихом и отчетливом голосе. — Если приблизишься к нему еще раз — пожалеешь. Руки, обвивающие его плечи сильно и в то же время трепетно аккуратно. Как будто бы он самое бесценное из всех сокровищ. Юри пришел в себя только тогда, когда Виктор со злостью захлопнул многострадальную дверь и перевел на него раздраженный взгляд голубых глаз. В квартире стояла звенящая тишина. А воздухе искрилось напряжение как перед грозой. — Какого черта ты там делал?! — он схватил Юри за плечи и встряхнул. — Зачем ты туда пошел? Внутри Юри как-будто что-то щелкнуло, и он ощутил, как мелко начало трястись его тело. Он обхватил живот обеими руками, и с его губ сорвался первый полузадушенный всхлип. Хватка на его плечах тут же ослабла. Ему повезло, что все закончилось так. Его могли бы швырнуть на бетонный пол и изнасиловать в подъезде. И никто не услышал бы его крики, не пришел бы на помощь. Он бы потерял счастье, что носит под сердцем. Он бы собственными руками разрушил свою жизнь. — Ну-ну, тише, — внезапно Виктор аккуратно прижал дрожащего омегу к своей груди, крепко обхватив его руками. — Все закончилось, Юри. Все хорошо. Юри не мог видеть ту бурю эмоций, отражающихся на лице альфы. Там были и беспокойство, и печальная нежность, и растерянность, и даже злость. Он злился на Юри за то, что он ушел и подверг себя и ребенка такой опасности. Но злость отступила сразу, когда под его руками в истерике забился любимый человек. Виктор отвел его в спальню и усадил на кровать. Юри льнул к нему, бессознательно ища защиты и не переставая плакать. Ни на секунду не отрываясь от омеги, мужчина на ощупь нашел на кровати плед и попытался завернуть в него дрожащего любимого человека. — Заледенел весь, — прошептал Виктор, обхватывая его ладони своими и слегка дуя. Отогрев холодные пальцы, руки Виктора поползли вверх и устроились на бледных щеках японца. Пальцы нежно погладили прохладную кожу, стирая дорожки слез. — Посмотри на меня. Юри старательно отводил взгляд. А при звуках его голоса сжался и еще ниже опустил голову. Перестал прижиматься к теплой груди партнера. Виктор нежно, но настойчиво поднял за подбородок его лицо. Юри все еще был белым как мел и не прекращал медленно дрожать. В уголках глаз застыли крошечные слезинки. — Что он сделал? — альфа не хотел давить на любимого, который только что пережил не самую приятную ситуацию, но ему было необходимо знать, что произошло. Чтобы помочь. — Шея, — Юри, кажется, говорил еще тише Виктора, едва шевеля губами. — Он мне шею… Виктор вздрогнул. Медленно его рука опустилась на шею, как раз на то место, где была его метка. Юри напрягся всем телом. — Тише, тише, тебе нечего бояться, Юр, — Виктор старался говорить настолько ласково, насколько мог, и пытался скрыть, сочащееся из голоса волнение. Виктор осторожно, следя за реакцией Юри, сбросил с тонких плеч плед и подцепил ткань его свитера и слегка отодвинул, обнажив шею. С его губ сорвался облегченный вздох. — Все в порядке, солнышко, все хорошо, — Виктор щекой прижался к своей метке на чужом плече. Заметив непроходящее напряжение, повторил снова. — Все в порядке, слышишь? Он ничего не сделал. Ответа не последовало. Комната погрузилась в тревожную тишину. Крепко обняв Юри со спины, Виктор гадал, что за мысли сейчас роятся в темноволосой голове. — Почему? — голос Юри был хриплым и неуверенным. Прочистив горло, он продолжил. — Почему ты так себя вел? Виктор слегка растерялся. Он ожидал чего угодно, кроме, пожалуй, этого. — Из-за того, что произошло сегодня, — неуверенно ответил он. Он с самого начала не знал, как объяснить. — Не понимаю, — нахмурился Юри, откинув голову альфе на плечо. Стрессовая ситуация вымотала его и морально, и физически. Несмотря на пережитый ужас, он стал очень вялым. — Я не говорил тебе, потому что думал, что ты скажешь, что все это глупость, и мне стоит прекратить сходить с ума. Юри слушал внимательно, поудобнее устроившись в объятиях Виктора. — Юр, ты так пахнешь… — альфа зарылся в волосы японца, глубоко вдыхая восхитительный аромат, — что голову ведет. На улице многие оборачивались, смотря на тебя. На катке то же самое. Даже Юрка пялился! — Так вот почему, ты так странно себя вел! — воскликнул Юри. Все наконец встало на свои места. — Бесит потому что! Неужели не видно, что ты занят?! Нечего облизываться, — возмущенно фыркнул Виктор. — Дурак ты, Витя, — нежно протянул Юри. Он хотел повернуться к альфе лицом к лицу, но сильные руки сжали его тело, не давая двинуться. — Вот я знал, что ты что-то такое скажешь, — отозвался Виктор. — Ты мой, ребенок тоже мой. Так что имею право. Юри немного изогнул шею и оставил невинный поцелуй в уголке плотно сжатых Викторовых губ. — Я люблю тебя. — Знаю, солнце, — вздохнул альфа. — Я тоже тебя люблю. Вас обоих. Поцелуй Виктора был не таким невинным и коротким, но таким же искренним. Когда они отстранились, губы обоих покалывало. — Надо в больницу съездить, на всякий случай, — прошептал мужчина в губы Юри. Они прислонились друг к другу лбами и не могли отвести взгляд. — Хорошо. Все будет хорошо.