16.
Какое-то время Тео распирало чувство несправедливости. Другие могут отгораживаться от мира — и это нормально. А ему — нельзя? Чушь.
Внутри бурлили странные, противоречивые ощущения: смесь глухой обиды, растерянности и упрямой решимости.
В палитру недовольств и возмущений примешивалась растерянность со странной решимостью. Тео упирался и хотел остаться в четырёх стенах — назло всем. Доказать, что ни слова, ни взгляды не имеют на него власти. Но одновременно — что-то под кожей зудело, толкало, звало в движение. Он больше не мог сидеть на месте. Хотелось доказать, прежде всего себе: он не затворник.
Биполярность настроения достигла кричащего предела. Тео шагал по комнате туда-обратно, будто маятник.
— Да я схожу с ума, — выдохнул он в пустоту.
Он упал на кровать, но от нее веяло холодом, а привычное тепло и приветливость испарились.
Вскочив на ноги и не разрешая себе думать, Тео накину куртку, влез в кроссовки и выскользнул из квартиры. На первом этаже был небольшой закуток для хранения разных колясок, механических детских машинок, самокатов и прочего. Среди прочего стоял его велосипед.
Все еще держа мысли в узде — а это давалось очень тяжело, — он отцепил велик, намотал замок на раму и вышел на улицу.
Погоду Тео, конечно, не проверил. Даже в окно не выглянул. А когда поднял голову, на него грозно смотрели темные тучи, гуляющие по небу.
Вдох, выдох, и встречный ветер уже обдувал лицо.
Несколько кварталов спустя Тео поймал себя на том, что едет без наушников. Без музыки, которая могла бы стать щитом. Но есть только он и улица. Только он и мысли в голове.
Он продолжал ехать. Объезжал лужи, лавировал между машинами и прохожими. Тео крутил педали, а в голове всплывал диалог с Сэмом. Почему он скрывал от лучшего друга частички своей жизни? Почему боялся открыться?
Когда Тео добрался до парка, небо посерело окончательно. Он свернул с дороги на узкую, почти пустую аллею, и, наконец, сбросил темп. Выехав на узкую дорожку, вдоль которой стояли лавочки, он остановился у одной из них. Прислонил велосипед к спинке и сел.
Напротив Тео, чуть в стороне, сидели папа с дочкой. Папа — внушительный по размерам человек, но с улыбкой — воплощение доброты. Девочка — веселый кудрявый комочек в зеленом комбинезоне. Она что-то напевала себе под нос и лазала по скамейке, словно по горе. Комбинезон шуршал, подражая не до конца опавшей листве. Папа же внимательно посмотрел на дочку.
— Встань-ка прямо, — мягко попросил он.
Девочка встала, с интересом глядя на папу.
— А теперь развернись спиной, — он сделала круговое движение указательным пальцем. В его глазах сияли искры.
— Зачем? — хихикнула малышка, поправляя шапку на макушке.
Папа улыбнулся.
— Сейчас поймешь.
Сверкнув темными глазками, она повернулась, но продолжала оборачиваться на отца.
— Закрой глаза и падай назад.
Папа-медведь наклонился и выставил руки вперед. Тео, не моргая, наблюдал, вспоминая, как его папа проделывал то же самое.
— Я же упаду! — пропищала девочка.
— Не в мою смену, — уверенно ответил папа.
— А ты точно поймаешь?
— Конечно. Доверься мне.
Малышка повернулась с к нему спиной, но не торопилась падать.
— Стра-а-ашно, — пролепетала она.
— Страшно, — согласился папа. — Но я рядом.
— Ты точно...
— Я поймаю. Может, тебе посчитать?
Маленькая фигурка замерла, медлила. Потом, как будто преодолев себя, закрыла глаза и... с визгом подалась назад. Папины руки сразу же окутали ее, бережно прижимая к себе. Он закружил ее и посадил на плечи.
Звонкий смех наполнил улицу и вместе с ним в сознании Тео эхом прозвучало: «Доверяй». Он медленно встал, подошёл к велосипеду, и, не торопясь, повел его в сторону.
...
Метр за метром. Колёса лениво катятся по плитке, прохладный воздух касается лица. Казалось, если он разгонится, то и мысли вновь закрутятся вихрем.
Внутри него что-то происходило. Незаметно, но неумолимо. Он чувствовал это всем телом. Знал, что старые механизмы перестраивались. Понимал, но не мог принять.
Тео остановился. Велосипед недовольно скрипнул шинами. Он зажмурился и опустил голову, прислушиваясь к шелесту деревьев, к далеким голосам, к крикам чаек где-то в вышине. Но все перекрыл шум, быстро приближающийся к Тео, — колеса катились по дороге. Маленькие, быстрые — скейт?
Он открыл глаза и огляделся. Мягкая улыбка осветила его лицо, когда взгляд нашел источник шума.
Скейт замедлил ход, и Саша, ловко балансируя, съехала к нему.
— Ого! Вот это удача! — весело бросила она, откидывая с лица прядь.
— Думаешь, удача? — Тео не мог оторвать взгляда. Казалось, перед ним не человек, а одно из чудес света.
— Конечно, — уверенно кивнула Саша. — В этом парке десятки дорожек, а я поехала именно по той, что и ты, — она подняла тонкий палец и игриво направила его в сторону Тео. — И, что важнее, мы не врезались. А это, поверь, редкость!
Саша излучала тепло. Тео почувствовал, как внутри что-то успокаивается. Он улыбался, и больше не было необходимости замедляться. Дышалось спокойно.
— Ладно, ты везучая, — уступил он.
— Прогуляемся? — Саша кивнула вперед.
Они шли рядом в тишине. Саша несла скейт в руках, Тео катил рядом велосипед. В их безмолвии не было неловкости.
Ты какой-то задумчивый, — сказала Саша, не глядя на него.
— Я всегда такой, — отозвался Тео.
— И о чём думаешь?
Ее золотистые глаза встретились с его дымчатыми. Она посмотрела на него — прямо, открыто, как будто разрешала быть честным.
— Одним словом не описать, — пожал плечами Тео.
— Тогда попробуй двумя.
Он усмехнулся. Рациональность в нём напряглась: стоит ли открываться? Но интуиция — тихая, уверенная — взяла вверх.
— Я боюсь, — произнес он и замолчал.
Саша не сказала ни слова. Только смотрела — внимательно, по-доброму. И Тео продолжил, как будто нажал «play»:
— Боюсь перемен. И... боюсь доверять.
Он провёл рукой по затылку, сбитый с толку собственными словами.
— Почему? — спросила Саша. — Только если хочешь рассказать.
Говорить это вслух было трудно, мысли путались, но Тео решился.
— Возможно, дело в привычке, — начал он. — Я долго жил в рутине, от которой знаешь чего ожидать. С людьми — так же. Всё под контролем.
— И сейчас что-то изменилось?
— Да. Просто где-то видимые перемены, а где-то очень... — Тео замялся, подбирая слова. — Призрачные. Ты их не видишь, но ощущаешь присутствие.
— То есть тебе страшно отпускать прошлое?
— Не знаю. Просто сейчас понимаю, что боюсь даже не потерять прошлое, а встретиться с чем-то новым. Старое изучено вдоль и поперек. Там все понятно.
— А тут сплошная непредсказуемость.
— Ага.
— Но в твоей жизни наверняка уже случались перемены и их скорее всего было не мало.
Переезд семьи в другой город, школа сменилась на университет, многие друзья уехали, а некоторые ворвались в его мир настолько феерично, что теперь могли так же быстро угаснуть.
— Да, но как будто раньше я не замечал их. А сейчас... что-то меняется здесь, — Тео поднес ладонь к груди.
Саша улыбнулась.
— Люди меняются каждый день, каждый месяц, каждый год. Постоянно, — она устремила свой взгляд вперед. — Все воспринимают эти изменения по-разному. Вот здесь и случается загвоздка. Кажется, будто ты уже не ты, а какая-то подделка.
— Новая версия себя кажется ненастоящей, — подхватил Тео. — Потому что старая — привычнее.
— Именно. Но ты не фальшивка. Ты — обновлённая версия. Та же душа, новая оболочка.
Они прошли через парк и вышли к набережной. Простор и река, медленно текущая к горизонту. Саша подошла к перилам и оперлась на них спиной, развернувшись к Тео.
— И вот тогда начинаются сожаления, — сказала она. — Смешанные с непониманием.
Тео мысленно усмехнулся точности ее размышлений. Саша как будто залезла в его голову и озвучила то, что у него никак не получалось.
— Вроде: «Как так? Ведь там был я, а тут кто-то другой», — с наигранным возмущением произнесла Саша.
— Сомневаешься в реальности того, кто теперь смотрит в отражение, — произнес Тео.
— В точку. Но однажды ты понимаешь: ты и есть этот другой. Просто немного изменился. Это не страшно. С этим можно работать.
Если смотреть на себя сквозь эту призму, то действительно становится легче.
Прислонившись к перилам и с минуту помолчав, Тео спросил:
— Ты умеешь доверять?
Саша повторила его позу, и теперь они стояли плечом к плечу.
— Умею.
— Легко?
— Как действие — да. А как последствие... не всегда.
— Я вот думаю: как доверять, если всё может пойти не так? Если последствия могут быть плохими?
— Ты пытаешься заглянуть в будущее. Но завтра — это загадка, которую никому не под силу разгадать.
— А как же гадалки? — усмехнулся Тео.
Саша рассмеялась:
— Как я могла про них забыть!
Ветер игрался с ее челкой, заставляя волосы забавно дергаться. Но Саша не обращала на это внимания.
— Ладно, допустим, — вернулся к теме Тео. — Но как тогда доверять, если впереди пустота?
— Мне кажется, нужно верить.
— Слепо верить?
— Не слепо, а смело. Сначала начинаешь верить, а затем учишься воспринимать последствия. Жизнь состоит из реакций.
— Я считал, что реакция — это отражение ситуации.
— Не ситуации, а тебя самого, — улыбнулась Саша. — Мальчики и правда развиваются медленнее, да? — хихикнула она без зла.
Тео улыбнулся.
— Мы просто тщательнее впитываем информацию.
— Ага, — продолжала довольно улыбаться Саша.
— Так, подожди. Ты хочешь сказать, что даже если последствия будут негативными, то мы можем это воспринять как нечто положительное?
Саша смотрела на него в ожидании.
— Чувствую себя троечником у доски, которого пытаются вытянуть до хорошиста, — усмехнулся он.
— Ты просто все это и сам знаешь, но не хочешь видеть и применять в жизни. А для этого иногда нужно проговорить вслух.
— Ладно-ладно. То есть следует воспринимать последствия как опыт или как урок?
— Или как показатель, что люди не твои или тот путь, что ты выбрал вначале, ведет не туда. Вариантов множество. Ты должен быть всегда на своей стороне, понимаешь?
— Получается, в первую очередь нужно научиться доверять себе, потому что в этом случае последствия напрямую зависят от самого тебя.
— Ого, — Саша смотрела на Тео так, словно он — ее открытие. — Мне нравится эта мысль.
— Ученик превзошел учителя?
— Рано судить, но все впереди, — подмигнула она и посмеялась. Тео смотрел на нее и улыбался.
— Все эти рассуждения — круто, — продолжила Саша, — но иногда нам необходимо просто проживать дни, лишний раз не анализируя.
— Да уж, у меня мозги уже не варят, — усмехнулся Тео. — Поехали?
Он кивнул в сторону велика и скейта.
— Поехали.