Глава 1
Николетта
Люди. Бесконечные и злые люди ходят по грязному асфальту. Смотрю в окно, а через секунду проверяю свой мобильник — там пусто. А что я, собственно, ожидала? Думала, что Байрон прибежит ко мне, бросив ту, ради которой бросил меня? Конечно же, нет.
Байрон Картер — мой бывший молодой человек и моя первая любовь. Именно Байрон научил меня — черт, да! — целоваться. И именно он дал мне испытать все то, что навсегда останется в моем сердце и в моей памяти. Жаль, что Картер так и останется моим воспоминанием. И все, что нам обоим удалось пройти вместе, рука об руку, больше никогда не повторится снова.
Этот парень внушил мне надежду на счастье, но так же быстро ее и отнял.
Знакомьтесь, я Николетта Нельсон. Можно просто Ника.
Ох, да, я невероятно ничтожна. А это потому, что я подлинная копия своего ничтожного отца психа. И мы оба ничтожны.
Конец.
Ладно, я просто шучу. А вы, вероятно, повелись?
Ладно, слово «ладно» меня бесит, так что давайте начнем все сначала и без него. И, пожалуй, без отца. Мне так проще и гораздо легче.
Итак, начнем с тобой, что я очень замкнутый человек, который безмерно любит одиночество. Знаете, наушники, ночь и бесконечное умиротворение в душе. Но стоит наступит дню... В общем, как вы поняли, день я ненавижу так же сильно, как и своего отца.
Опять он! Черт бы его побрал.
Вероятно, вы подумаете, что я чертов подросток, возомнивший себя трудным подростком с невероятно «тяжелой судьбой». Наверное, так и есть. Думайте, как хотите, знаете. Мне плевать.
Что еще можно обо мне рассказать? Я одиночка. Хотя я об этом уже упоминала...
А, да, вспомнила! Я люблю аромат кофе и ночные звезды, люблю книги и люблю бродить по библиотекам, притрагиваясь к их корешкам, люблю закаты, но рассветы, к сожалению, не люблю, люблю улыбки людей, но исключительно добрых, люблю запах больницы и грязные лужи, по которым всегда хочу пройтись, но боюсь чужого мнения, люблю маму, но только тогда, когда она в трезвом состоянии, люблю море и ощущение, когда вода касается моих ног, люблю свое детство и очень по нему скучаю, люблю раннюю осень, люблю смотреть ночные ужасы по вечерам и чувство страха, люблю все, что связанно с музыкой, люблю, когда любят меня.
Сколько раз я упомянула слово «люблю»? Кажется, очень много.
— Ника, открой дверь, — просит меня отец.
Нет. Только не это.
Я убираю потертый блокнот под подушку и в глубине души молю отца уйти из дома. Просто сгинуть и больше никогда не появляться в нашем доме. Когда он тут, весь уют пропадает, про чувство спокойствия я вообще молчу.
— Ни-ка, ты, девочка моя, уши продула?
Уйди. Уйди. Уйди.
Молча поднимаюсь на ноги и подхожу к старенькому комоду, в котором уже второй год хранится лезвие. Лезвие в черном махровом платке. Затем присаживаюсь на край подоконника и начинаю делать то, что может меня успокоить.
— Ты меня бесишь, Ника! А знаешь, иди ты к черту, дрянь!
Жду громкий хлопок двери.
Да, я сумела его дождаться.
Вздрогнула, по-быстренькому обработала глубокие порезы и пошла класть лезвие на место.
Перед тем как открыть дверь, я все-таки на всякий случай прислушалась к тишине — вдруг отец преднамеренно сыграл эту сцену, чтобы вынудить меня выйти из комнаты? Но я, к счастью, ошиблась.
Моя мать лежала на полу, и лишь невнятные слова делали ее живой. Около нее были разбросаны окурки, пару бутылок пива — пустые и полные, странная видеокассета и пачки от странных таблеток.
Направляюсь к Лили с намерением ей помочь встать с пола, но она вдруг подает тихий голос:
— Он любит меня, Ника? Скажи, он все еще дорожит мной? Прошу, ответь мне, дочка. — Мать громко всхлипывает. — Нет! Не ври! Не смей мне врать! Лгунья, он любит меня и не спит ни с кем!
Конечно, я молчу, потому знаю: она снова бредит.
— Мам, тебе нужно поспать. Позволь мне перенести тебя на кровать. На полу грязно, холодно и мокро, мам. — Я нагибаюсь и оставляю на ее лбу поцелуй.
Мне ее жаль.
— Ника, мы с Итаном в раю. Слышишь? Мы с ним, держась за руки, гуляем на берегу моря, а моя кожа чувствует песок! Ника, это потрясающе! Ника, моя мечта сбылась!
Я переношу маму в их с Итаном спальню, а сама решаю прибраться в доме.
После уборки выхожу из дома, чтобы выбросить мусор. А когда дохожу до мусорных контейнеров, то случайно сталкиваюсь со своими, мягко говоря, недоброжелателями. Вижу безупречного Байрона, его широкую улыбку, и мои руки начинают чесаться от того, что они так желают привычно прикоснуться к русым волосам. Но я не могу. Мы ведь расстались.
Лиам — его дружок, хихикает, тоже самое делают и три девушки, стоящие рядом с ними. Красивые, с большими задницами и короткими платьями. Боже, я испытываю ревность. Боже, за это я хочу убить себя.
— Сучка, ты опять себе еду ищешь? Может, тебе денег занять? — Байрон поворачивается к Лиаму и громко ему шепчет: — Твою мать, я действительно с ней встречался?
Лиам быстро кивает своему приятелю в знак согласия.
— Да, бро, ты реально с ней мутки крутил. А я ведь предупреждал тебя, чтобы ты не лез в это болото, но ты меня, конечно же, не послушал. Как говорится, слушал только свое сердце, — смеется он.
Байрон дает Лиаму слабую пощечину, и он морщится. Молчит. Да потому что трус последний!
Я выбрасываю последние пакеты в контейнер и намереваюсь уйти. Тоже молчу — не в силах ничего ему ответить. Мне страшно, и я не хочу с ним связываться вновь, хоть и люблю Байрона всем своим существом.
— Ника, ты убога, заруби это себе на носу! — кричит он мне в спину.
— Иди к черту, идиот! — отзываюсь я и мигом осознаю, что только что сказала. Я послала его. Первый раз в своей жизни. Боже, да я героиня, правда.
Не поворачиваю головы, потому что знаю, что Байрон зол. Он в гневе и в замешательстве. Он не ожидал от меня подобного, но мне вдруг становится плевать.
— Ты пожалеешь, сучка! Поняла меня? Ты, черт бы тебя побрал, пожалеешь!
— Иди на хрен, — грубо повторяю я, поражаясь самой себе.
— Догони ее, Байрон? Ты нормальный? Дай ей понять, кто тут главный! — вопит удивленный Лиам.
— Заткни свой рот, придурок! Не тебе меня учить...
А что было дальше — я не сумела разобрать. Трусливо сбежала.