BTS 18+

— Чимин, отвали, иди лучше подари своему парню трусы со спанчбобом, — шикает Чонгук. Они с Паком идут по небольшому внутреннему дворику, в руках подносы с тем, что, наверное, следовало бы называть едой, но это не точно, ибо школьная столовая — весьма непредсказуемое место.

— Эй! Я вообще-то помочь тут пытаюсь… И Юнги не мой парень, — обиженно тянет Чимин, пихая Чона в плечо, — Только потенциально.

— Тогда включай свою потенциальную головушку, в которой, возможно, имеется потенциальный мозг и иди к этому потенциальному пидорасу, чтобы перестать заёбывать меня своими потенциальными советами, — фыркает парень в ответ, усаживаясь на лавочку.

Чимин, конечно, хороший, но бывает, что его заносит слишком далеко: например, в прошлом году ему показалось, что Чонгуку срочно нужна смена имиджа. Чона тогда выгнали из школы, вместе с его ядрёно-голубыми волосами, а вернее тем, что осталось от них после чиминовского «зачем парикмахер, когда я сам тебе отхуячу, дружище», а Пака лишили прозвища «дружище» под задорное чонгуковское «я тебе на жопе волосы покрашу, как только найду, стилист ты объебанный». С тех пор младший старается не слушать своего хёна, когда дело касается внешности. Но нет, выпускной же на носу и «чонгук, в том костюме, что ты выбрал, моего деда хоронили».

— Я не могу просто так к нему подойти. И вообще, с чего ты взял, что он гей? — интересуется Чимин, двумя пальчиками спиздив у друга что-то напоминающее картошку — он хотел бы думать, что картошку.

— У тебя гей-радар что ли сломался? Ты вообще посмотри на него. Такое ощущение, будто он сейчас пидорастской радугой обблюёт эту девушку, которая пытается с ним заигрывать, — Чон кивает за соседний столик, где сидит Мин с какой-то милой особой, и у него на лице буквально мигает «улыбаемся и машем».

— Она просто стрёмная, — цокает Пак, продолжая поедать то, что принял за картошку, — А ты у нас весь такой разбираешься прямо, да? Откуда такие познания? — издевается старший в надежде затащить в своё логово членолюбов лучшего друга. Попытка номер шестьдесят семь, но он не из тех, кто сдаётся.

— За кого меня принимаешь? В ваши ряды пока подаваться не собираюсь, — Чонгук вздыхает, придвигая картошку обратно к себе, — Ей-богу, пидорасы атакуют со всех сторон, мне страшно, ребят, — к столу подсаживаются ещё двое их друзей, таких же голубых, как Чимин и ясное небо сегодня утром.

— Ладно, я запишу тебя в список натуралов, но пока голубым карандашом, — Пак находит новую жертву для выпрашивания еды в виде Намджуна с полным подносом и поворачивается к парням, — Ребят, вот скажите Чонгуку, что вот это, — Чимин открывает фотку костюма, которую ему кинул Чон, тыкая под нос Джуну и Джину, — Пиздец, а не костюм.

Джин недолго рассматривает фотографию и подкрепляет нытьё Чимина вышибающим из Чонгука остатки самообладания «Я был на похоронах деда Чимина, и у него был точно такой же костюмчик». Намджун прыскает в кулак и сочувствующе похлопывает младшенького по плечу.

— Да вы заебали, — возмущается Чон, набивая полный рот, чтобы специально плеваться Паку в его довольную рожу, — И че мне сделать? Выкопать деда Чимина и переодеть? — объективно, у этих пидорасов никакого чувства такта. Да, у Чонгука плоховато с модой, особенно в области классических костюмов. Он предпочитает рваные, где только можно, джинсы, и футболки с тупыми надписями. Большего и не надо, — Ладно, если вы отъебётесь, то я после занятий схожу в торговый центр и куплю другой, окей?

— Другое дело, — парирует Пак, всё ещё поглядывая в сторону Юнги, у которого надпись на лице из-за той девушки постепенно сменяется чем-то вроде «ещё семнадцать секунд, и я плюну тебе в харю».

— Джин, банан хочешь? — невзначай интересуется Намджун, и Ким-старший давится печеньем, издавая нечеловеческие звуки. Джун смотрит удивлённо, похлопывает его по спине, а в ответ получает кулачком в плечо.

— Совсем дурак? Не здесь же… — ещё несколько секунд до Нама доходит, пока Чимин откровенно орёт с озадаченного лица младшего Кима, катаясь по полу. Джун сидит, как придурок, поглядывая на банан на подносе, а потом с невозмутимым лицом показывает фрукт Джину, — Блять, уточнять надо, — возмущается старший. Теперь и перед друзьями как-то неудобно… Но нет — их беспалевность достигла своего апогея, когда они трахались в школьном туалете, пока Чонгук с Чимином молча молили всех богов, чтобы эти долбаёбы закончили и, сука, уже показали кабинет, в который обещали проводить.

— Конченые, весь аппетит испортили своими бананами, — бубнит единственный натурал, отодвигая от себя тарелку. Как говорится — окружён, но не сломлен.

— Чонгук, часики-то тик-так, голубой карандашик всегда можно стереть и достойно записаться ручкой в соседний списочек, наша компания открыта круглосуточно, — тянет Чимин, с довольной лыбой забирая еду младшего себе. Старшие ржут над бедным Чонгуком, пока тот забирает рюкзак.

— За что мне всё это, — Чон агрессивно забирает со стола банан, пихая его в сумку, что б уж точно никто из этих извращенцев не начал его тут, сука, есть, ибо этого он не выдержит.

— Гуки, ну у тебя такая красивая задница, зря ведь пропадает, — не унимается Пак, и лимит гейского подтекста для Чонгука на сегодняшний день благополучно заканчивается.

— Так, всё, я пошёл, — не выдерживает младший и поднимается с места, забирая свои шмотки. Эти трое во все дырки насилуют его бедный натуральный мозг каждую встречу. Как бы странно это ни звучало, но тяжело же живётся натуралам.

                                               
***

— В этом ебаном торговом центре есть что-нибудь, кроме чёрно-белых костюмов? Чонгук, это ведь таааак скучно, — ноёт Пак по видеосвязи. Он никогда не оставит его в покое.

— Второй час, Чимин. Напомни мне причину, по которой я ещё не послал тебя нахуй? — сквозь зубы цедит Чон, у которого скоро дым из ушей полезет. Больше всего в этой жизни он ненавидит Пак Чимина и ходить по торговым центрам.

— Конечно напомню, дружище. Потому что если ты найдёшь мне подходящий хуй, я буду очень рад, — улыбается Пак, снимая своё довольное ебало на весь экран.

— Я запретил тебе называть меня «дружище», — Чонгук продолжает бродить по торговому центру, устало разглядывая однообразные витрины, — По-моему, это из вашего тайного голубого словарика. Ты напрягаешь меня.

— Не обижайся, но мне не нравится твой член. Гуччи прямо по курсу! Дуй туда, дружище, — хихикает в трубку, слишком воодушевлённо для человека, которого Чон обязательно в скором времени задушит во сне.

— Так, я не понял, что значит, тебе не нравится мой член? — Чонгук послушно заходит в магазин, ибо ему уже похуй, лишь бы от этого долбача отъебаться. Напомните ему вообще, пожалуйста, зачем он это делает, — Чимин, блять. Что не так с моим членом?! — орёт младший на весь зал, не замечая, как к нему подошёл консультант. Пак прекрасно видит, что сзади друга кто-то стоит, поэтому специально не отвечает, заставляя его говорить ещё громче, — Иди нахуй! То есть… бля… Тебя даже нахуй не пошлёшь нормально. И вообще, я сам всё выберу, а ты мне вечером объяснишь своё заявление.

Чон поворачивается и практически сразу же утыкается лицом в какого-то парня. Пара секунд на то, чтобы понять, что тот сто процентов слышал его оскорблённые возмущения, и теперь Чонгуку немного неудобно.

— Могу чем-нибудь помочь? —спрашивает консультант, и по его лицу отчётливо видно, что он усердно пытается не засмеяться, прикрывая рот рукой.

— Да… Да, мне нужен костюм, — мямлит Чон, и никак не может решить, чего он сейчас хочет больше — провалиться сквозь землю или окунуть Пак Чимина лицом в унитаз, — Да… Костюм…

— Ага… Ну я короче первый рабочий день, не шарю тут, — без капли смущения палится Тэхён, засовывая руки в карманы, — Как ты в этом ходишь?

— В смысле? — Чон осматривает себя, и он почему-то уверен, что консультанты не должны так разговаривать, но этого парня, видимо, не сильно волнует.

Тэхён, собственно, никогда тактичностью не отличался, а смотреть на это воплощение моды прошлого сезона у него просто нет сил. Он устроился в любимый магазин от нехуя делать. Ему по жизни нехуя делать. А ещё он странный, очень странный. Не, ну если, конечно, нормально настолько не иметь ни стыда, ни барьеров в общении, то он нормальный. А ещё он определенно нормальный, учитывая тот факт, что стоило Чонгуку зайти в магазин, первой мыслью было «на пидораса похож. Интересно, трахается хорошо?». Впрочем, у него пунктик.

— Говорю, такое ощущение, что ты одевался в темноте. Снимай, — фыркает Тэхён, даже не показывая, где примерочная, и что ему надеть вместо своей одежды. Впрочем, у Чонгука тоже со смущением, огромное спасибо Пак Чимин, проблем никаких нет.

— Хочешь, чтобы я остался в одних трусах? — с усмешкой бросает он в ответ. Чон сам не знает, что несёт, но в голове до сих пор остался вопрос что, блять, не так с его членом. Его воля — он бы Чима посадил в глубокую ямку, чтоб он червячкам мозги запудривал, а не ему. Хотя, этот долбоёб ведь и несчастных червей в могилу сведёт.

— Звучит соблазнительно, — облизывает пухлые губы Ким и кивает в сторону примерочных.

Чонгук усмехается, внимательнее осматривая консультанта, когда тот отворачивается, чтобы найти ему костюм и понимает, что «ты куда, ебаный в рот, смотришь?». А взгляд голубчика то падает аккурат на отточенный орех странного, но симпатичного парня, который специально что ли так наклоняется…? Чон отводит глаза в сторону, когда Тэхён поднимает на него голову, почувствовав, что в нём явно дыру прожигают.

— Давай попробуем вот это, — консультант поворачивается, сняв с вешалки вполне обычный строгий костюм тёмно-синего цвета, — Чё стоишь, примерочная там.

Не то, чтобы Чонгук не пытался сейчас думать о лунных кроликах, но… Но, кажется, в его бедной голове, засранной жителями радужного города пидорасов, уже и эти грёбаные кролики бегают с табличкой «Чонгук, смотри какая задница, а? Чего не смотришь? Ах, да, ты же натурал…». А натуралам не положено вот так пялиться на чужой зад. Пусть и красивый зад.

— Ага, иду, — младший ещё недолго пытается собраться с мыслями и направляется в примерочную. Ким ухмыляется, поправляя причёску, и идёт следом.

— Ой, какой стеснительный, — взглянув на то, как Чон задвинул за собой занавесочку, прикалывается он, — Чё, решил всё-таки посмотреть, что же не так с твоим членом? — Тэхён откровенно угарает, хихикая в ладошку и вспоминая то, что слышал.

Чонгук прикрывает глаза и глубоко выдыхает, просчитывая в голове примерно пятьдесят четвёртый способ убить Пак Чимина. Не сказать, что Чону сильно стыдно, но то, как консультант подловил его, слишком сильно бьёт по статусу дерзкого, крутого чувака, чтобы не ответить. Когда-нибудь он точно научится держать язык за зубами, но не сейчас:

— С моим членом всё в порядке, я бы даже сказал, что всё охуенно, — оправдывается Чон и гордо задирает голову, — И вообще нечего мне стесняться, — смелеет он, открывая шторку.

— Тогда переодевайся, мистер «с моим членом всё в порядке», — Ким бросает Чонгуку костюм, но уходить или отворачиваться, видимо, совершенно не собирается.

Чонгуку не остаётся ничего, кроме как действительно начать снимать с себя футболку, а затем джинсы, оставаясь только в чёрных боксёрах. Повезло, что мама постирала те, что с суперменом, а то сейчас было бы неудобно. Чон действительно хорош: у него тренировки в зале не заканчивались любимым чиминовским «а теперь в мак», поэтому восемь шикарных кубиков теперь прямо перед Тэхёном, совершенно не стесняющимся их разглядывать.

— Просто так разделся или мерить всё-таки будешь? — изгибает бровь Ким. С лица младшего тут же сползает самодовольная улыбка, которая вообще хуй знает откуда взялась, ибо ну, а хули он стоит в труханах перед зеркалом и себя разглядывает? Чонгук натягивает на себя классические штаны, застёгивает рубашку на все пуговицы и играет на выживание с галстуком, пытаясь себя не задушить. Проигрывает, — Ты в адеквате?

— Блять, помоги лучше, — психует Чон, срывая с себя грёбаный кусок ткани, чтобы не задохнуться.

— Боже ты мой, — Тэхён подходит ближе, встав практически вплотную к младшему, и начинает завязывать галстук по-человечески. Чонгуку как-то неудобно смотреть на него, как-то неудобно смотреть вообще никуда, поэтому взгляд сам собой падает на упругую задницу старшего. Да, с членом-то у Чона всё в порядке, а вот с головой, походу, не совсем, — Может, прекратишь пялиться? — отвлекает младшего безумно довольный голос Кима, который, оказывается, уже несколько минут как закончил.

— Ты чё, дурак? — возмущается Чонгук, мгновенно отводя взгляд в сторону. И вообще, ничего он не пялился. Зачем ему. Правильно, незачем. Незачем, ну, а зачем, правда? Серьёзно, вот зачем ему, если ему незачем, а? Ладно, блять, ладно! — Я не гей вообще-то, — оправдывается Чон, пытаясь отчаянно отыскать в голове ту самую кнопочку, что включает его натуральность. Кажется, потерял. Упс.

— А, ну я так-то тоже, — нагло пиздит голубой каждой своей клеточкой Тэхён, задумчиво стуча ножкой по полу. Оба методично качают головой несколько секунд в полной тишине, и, наверное, нормально, что Ким, не смущаясь, смотрит на член Чонгука, пока тот всё ещё пялится на его задницу, — Давай потрахаемся как самые настоящие натуралы? — как бы невзначай интересуется старший, игриво ведя пальчиком по плечу Чона. Не, ну, а хули.

— Только чтобы доказать свою натуральность, — мгновенно отвечает младший, и в эту же секунду Тэхён уже не чувствует опоры под ногами, потому что тот подхватывает его под задницу, заставляя обвить свой торс ногами, и впечатывает в стену.

Окрашивание клеток головного мозга в голубой всегда происходит внезапно и непредсказуемо, но Чон до сих пор почему-то уверен, что один раз — не пидорас. А пока он совершенно без стеснения сжимает в сильных, венистых руках упругий зад, рассматривая перед собой чужое похотливое лицо. Тэхён облизывает пухлые губы и подставляет молочно-белую шею под поцелуи. Чонгук кусается, зализывает свои засосы и прижимает Кима к стене так сильно, что тот едва может нормально дышать.

— Полегче, — смеётся Тэхён, пока Чон уносит его из примерочных и бросает на хлипенький стол с одеждой, стоящий практически по середине зала. Открытого, сука, зала, в который в любой момент могут зайти покупатели. Младший нависает сверху, хотя вообще непонятно какого хуя он возомнил себя активом, но Ким, вроде, не против, — Раздевайся, тебе не идёт этот костюм.

— Знаешь, консультанты в магазине обычно пытаются продать товар, —тараторит Чонгук, пока пытается справиться с пуговицами на рубашке Тэхёна, но случайно отрывает одну, за что получает грубый подзатыльник.

— Придурок! Новая коллекция, ну ты и рукожопый, дай я сам, — Ким делает всё куда быстрее и откидывает вещи на соседний стенд, перемещаясь к своему ремню. Бляшка с громким цоконьем летит на пол, как и штаны старшего, вместе с боксёрами, — А ты чё не раздеваешься? В галстуке боишься запутаться? — ухмыляется Тэхён.

— Ой, замолчи, а то щас как засажу, — грозится Чон, а у самого в голове экстренное «тревога тревога вспоминай рассказы ебучего чимина».

— Как засадишь, прям вот как засадишь, я аж весь трясусь, мелкий, — Киму смешно до невозможности, но на самом деле Чонгук чертовски горячий. Прямо «йоу, детка, ты вся горишь, я твой огнетушитель пыш пыш». Но сейчас не об этом, — Чё стоишь? Инструкцию рассказать?

— Заткнись! — Чон осматривается вокруг в поисках чего-нибудь, что можно использовать для смазки и растяжки, но находит только бутылку из-под воды. Сука, литровую. И берёт же её в руки, конченый.

— Ты вообще ебобо? — шарахается Тэхён. Чонгук смотрит непонимающе: Чимин ему подробностей подходящих предметов для растяжки ещё не рассказывал, — Срань господня, убери это от меня, извращенец.

— Ну, а чем я, — мямлит младший. Тэхён смотрит шокировано на этого придурка и ждёт, когда до того дойдёт. Аллилуйя, — Ах, да, точно, прости.

Чон отбрасывает орудие пыток в сторону и подходит ближе, подтянув Кима к себе. Он проводит мокрым языком от низа живота до шеи, коленом раздвигает Тэхёну ноги и подносит к его рту два пальца. Старший размыкает губы, облизывает их, стараясь посильнее смочить слюной, пока Чонгук перемещается к его груди. Он вынимает пальцы, протягивая между ними ниточку слюны, и подносит их к проходу, осторожно вводя сначала один. Ким ёрзает, расслабляется, и легко принимает в себя чужие длинные холодные пальцы. Он постанывает, цепляясь за спину Чонгука, пока тот вставляет внутрь три, активно двигая ими.

— Блять, — ругается Тэхён. Чон ухмыляется и смазанными поцелуями перемещается на ключицы, — Ты меня для бутылки или для своего члена готовишь, блять? Вставь уже, — грозно требует старший, шире раздвигая ноги.

Чонгуку много раз повторять не надо, хоть обычно он слегка туповат. Младший кое-как побеждает пуговицу на брюках, вслед за ними летят к чертям рубашка и боксёры. Остаётся один лишь ебучий галстук, который ему неподвластен. Да и похуй, так даже сексуальнее, главное, сделать вид, что всё так и задумано. В тёмно-карих глазах мелькает огонёк похоти, и Тэхён сглатывает, поблагодарив Чона за хорошую растяжку.

— По-моему твой член недооценили, красавчик, — ухмыляется Ким, рассматривая возбуждение Чонгука и двигаясь ещё ближе.

Чон про себя воспринимает это за комплимент, пусть и сомнительный, и подносит покрасневшую головку ко входу. В мыслях, правда, что-то вроде «помогите», но на деле он крутой и всё знающий, всё умеющий. Он медленно толкается наполовину, кайфуя от узости внутри и наблюдает, как Тэхён прогибается в пояснице. Старший поджимает пальцы на ногах и закусывает губу практически до крови, отползая чуть вверх, чтобы привыкнуть, но Чонгук мягко кладёт руки на его талию и прижимает к себе.

— Блять, узко, — шипит младший, растягивая тугие стенки.

— Я не блядь, я полюбила и дала, — и даже сейчас Кима хватает, чтобы язвить, пока Чон входит во вкус, подаваясь бёдрами вперёд. И как удачно-то… Он попадает прямо по простате, заставляя Тэхёна шумно выдохнуть и начать громко, протяжно стонать с каждым последующим толчком.

Младший ухмыляется, смелеет, крепче сдавливая чужие подкаченные бёдра под собой. Тэхён безумно сладкий и вкусный, его нравится в своих руках плавить, как пластилин. Брови сведены к переносице, влажные губы раскрыты в сладком полустоне, Ким поскуливает от удовольствия, сводя стройные ноги за спиной Чона. Он подаётся навстречу горячему члену, руками цепляется за бёдра младшего, оставляя на них неглубокие, но весьма заметные царапины, и стонет. Стонет, извивается, шепчет что-то неразборчивое и, кажется, уже половина проходящих мимо магазина, поняла, что там происходит. Тэхёну определённо нужно выдать премию «работник месяца» за успешное отпугивание клиентов.

Старший невероятно красив, когда сходит с ума от наслаждения и матерится на пидорастском (?), или что это за абракадабра — Чонгук всё ещё уверен, что у них есть свой отдельный словарик. Он ещё не разобрал, что это могло значить, но надеется, что это не проклятия. Хотя куда ему ещё больше проклятий, если его лучший друг — Пак Чимин? Чон вколачивается в податливое тело, слушая хриплые стоны и подмечая, что ни одна девушка, которую он ебал, так не стонала. К чему скрывать, Чон Чонгук — добро пожаловать в болото пидорасов. Вообще, Чимин, на самом деле, давно зачеркнул его своим голубым карандашиком в списке натуралов и почётно включил в свою секту, просто тот об этом не сильно догадывался.

— Чёрт, ты точно натурал? — сипло задыхается Тэхён, попросив тараканов в своей голове поставить галочку напротив лучшего секса за последние пару лет.

— Самый настоящий, — Чонгук срывается на быстрый темп, каждый раз попадая ровно по комочку нервов внутри и заставляя Кима практически срывать голос.

Чон кладёт свою ладонь на член старшего, надрачивая в темп своим толчкам, а сам тянется вниз к пухлым губам, с которых один за другим срываются томные стоны. Тэхён и так задыхается в своём скулеже, а теперь ещё и Чонгук вылизывает его горячий рот языком, посасывая и оттягивая нижнюю губу. Нет, ну не целуются так натуралы. Не втрахивают в стол, который, грозится упасть вместе с одеждой, которая на нём лежит. Где в этой жизни Чон проебался, он выяснит позже.

— Передай своему другу, что он хуёво разбирается в членах, — хихикает из последних сил Тэхён и кончает младшему в ладонь с громким вскриком.

Чонгук делает несколько глубоких толчков и кончает следом, выходя и пачкая горячей спермой живот Кима. Оба пытаются отдышаться, и отойти от оргазма, но хлипкий столик с грохотом трескается, разламываясь пополам, и парни остаются лежать уже на полу, в куче одежды, которая была на него свалена.

— Кажется, он не выдержал нашей натуральности, — обречённо вздыхает Чон, и, после минуты молчания в память о разъебанном столе, они начинают ржать как ненормальные, пытаясь выбраться из этой кучи.

— Ну так что, костюмчик берёшь? — интересуется Тэхён, притягивая Чонгука за всё ещё завязанный на его шее галстук, и потихоньку развязывает его.

— Ты же сказал, что он мне не идёт, — ухмыляется Чон, убирая с лица парня напротив прилипшую ко лбу чёлку.

— Тебе ничего не идёт, после того, что я видел. Но если ты не можешь пойти на своё мероприятие голым, тогда он вполне себе неплох, — хмыкает Ким, кое-как восстановив дыхание.

— Тогда беру, — Чон улыбается и рассматривает раскрасневшееся лицо старшего: щеки пылают, губы все искусанные. Всё, как полагается натуралам. Тэхён наконец снимает петлю с шеи младшего и натягивает на себя штаны, параллельно что-то записывая на листочке, взятом с пострадавшего стола.

— В таком случае, кому-то придётся завязать тебе галстук, — подмигивает Ким запихивая в карман нового пиджака листочек со своим номером.

Чон Чонгук не виноват в том, что все его друзья — пидорасы. Чон Чонгук не виноват в том, что лунные кролики ему мозги спермой затопили. Чон Чонгук не виноват в том, что Пак Чимин почему-то не хочет общаться с червяками. И Чон Чонгук не виноват в том, что забирает с кассы свой новый костюм, на котором непременно нужно будет завязать галстук.