Глава 3
Роза
Я затянула шарф потуже и, на мгновение задержав взгляд на отражении бледного лица, покинула школу. Несколько секунд стояла посреди двора, обдумывая, каким путем быстрее добраться домой. С неприветливого неба сыпались холодные хлопья. Съежившись, мечтала заварить чай с шиповником, утопив трудности сегодняшнего дня в кружке с ароматной заваркой.
Льдисто-голубые глаза Воинова впечатались в сознание, расшевелив там какой-то болючий пучок нервов. Мысли о дерзком хулигане поднимали целые народные восстания в душе, но даже если бы можно было отмотать время назад, я бы ничего не изменила.
Мой отец — майор полиции, погибший при попытке остановить преступника, посмертно награжден орденом Мужества. Уже пять лет мы с мамой и братом бережем эту награду как настоящее сокровище, восхищаясь героическим поступком отца. Почему-то те, кто говорит, что время лечит, не прикладывают бланк с рецептом выздоровления. После его смерти наша жизнь пошла под откос. Фирма, в которой мама работала менеджером, обанкротилась. Первое время мы существовали на то, что удалось скопить отцу, однако деньги утекали рекой. Пришлось съехать из просторной трешки в квартиру попроще. Папка всегда говорил: «Над вами тушат пожар, значит, стоит устроить пенную вечеринку!» Вот мы и барахтались в этой пене по самые уши.
Поглощенная упадническими мыслями, я не заметила, как приблизилась к дому. Бросив беглый взгляд на киоск с лучшим чертановским кофе, испытала досаду, что не могу купить еще один стакан — непозволительная роскошь в нашей ситуации. Мама тянула двух подростков: мне недавно исполнилось семнадцать, братишке — пятнадцать. Правда, Лёшка решил еще пару дней повалять дурака дома, сославшись на больное горло.
— Малая, ты что, меня преследуешь? — кто-то схватил меня сзади, рывком потянув в сторону, но также резко отпустил.
Он шока и ужаса ноги подкосились, рюкзак съехал с плеч, и я рухнула на холодную промерзшую землю.
— Что тебе надо, гад? Мало сегодня людей унизил?! Самоутверждаешься за счет тех, кто слабее и не может дать сдачи? — Варежки натянулись на сжатых кулаках.
Гуляя бесцеремонным взглядом по моему дрожащему телу, губы хулигана растянула зловещая полуулыбка:
— А ты совсем страх потеряла! — Воинов пнул снег мне в лицо.
Ахнула, ощутив прикосновение острых ледяных кристаллов к нежной коже. Отец часто рассказывал, что чувствует к преступникам особый токсичный сорт презрения, заставляющий из ушей валить пар, а зубы клацать от злости. Я испытывала к долговязому хулигану без шапки и в летней обуви нечто подобное. Душу затопила жгучая, неизлечимая, ядерная ненависть. Меня колотил озноб.
— Я тебя не боюсь! — выкрикнула в сердцах.
— А должна, — прохрипел Воинов, еще раз подняв кроссовкой снежную пургу. — Должна бояться, малая! Меня все в Чертаново боятся. И ты будешь ходить по стойке смирно, никуда не денешься.
— Я уговорю Андрея заявить на тебя! Вы напали на него только потому, что он...
— И еще нападем! Не волнуйся... — Воинов закашлялся, нездорово выкатив глаза.
— Что тебе от меня надо? — лицо жгло от ветра, сердце пылало огнем ненависти.
— Что ты можешь мне предложить? Мордашка с пивом прокатит, а фигура не в моем вкусе... — Маргинал снова зашелся кашлем.
— Ничтожество! — медленно поднялась, испытывая небывалый прилив сил. — Мой отец называл таких, как ты, отбросами общества! — В глазах Воинова что-то щелкнуло. Он подбежал ко мне, повалил в сугроб, прижав своим худым долговязым телом. — Помогите-е-е...
Холодная прокуренная ладонь легла поперек рта. Дыхание перехватило. Туманные голубые глаза смотрели с нечеловеческой яростью, мое сердце вопило от страха, негодования и стыда. Я старалась припомнить хоть какие-то приемы самообороны, но тело будто парализовало. Его внешняя худоба оказалась обманчивой — хулиган обладал недюжинной силой.
— Твой папаша прав — я и есть отброс, малая! И с этого дня ты будешь прислуживать отбросу, стелиться перед отбросом, беспрекословно выполнять команды отброса, иначе жизнь в Северном Чертаново покажется тебе чистилищем. Кстати, я и с папашей твоим с удовольствием познакомлюсь! — осатанело улыбнулся, оголяя белоснежные клыки.
— Не познакомишься, — произнесла безучастно.
— А что, зассыт связываться с отбросом?! — Воин мерзко заржал, перекатывая жвачку во рту.
— Мой папа награжден орденом Мужества посмертно за то, что не боялся таких, как ты. Жаль, не сможет спуститься с небес, чтобы набить тебе морду!
Время остановилось. Звуки замерли. Кажется, даже снег перестал идти. Мы оба с лютой ненавистью смотрели друг другу в глаза, как непримиримые соперники. Как воины, готовые схлестнуться в смертельном поединке.
Хулиган ослабил хватку, позволяя, наконец, вырваться, и на онемевших негнущихся ногах я побежала к подъезду. Меня всю трясло. Я ненавидела Воинова и всё, что с ним связано: этот район, эту школу и даже чертов киоск с бесподобным кофе!
А еще я до трясучки скучала по отцу.
Почему такие, как этот отморозок и его банда, беспрепятственно ходят по земле, а самоотверженный герой гниет в могиле с червями?! И где взять бланк с рецептом выздоровления, чтобы время хоть немного зарубцевало старую кровоточащую рану?..
***
— Хей, систер! Как дела?! — Лёша появился в коридоре, едва я переступила порог квартиры.
— Как у пуговицы: что ни день, то в петлю, — промямлила, отряхивая воротник от снега.
Кареглазый брюнет среднего роста с рваной челкой, чуть нависающей на глаза, почесал переносицу, старательно изображая умирающего лебедя. Только в отличие от мамы, передо мной можно было не разыгрывать спектакль. Нагреть градусник под раскаленной лампой — излюбленная хитрость братишки, чтобы лишний раз поваляться дома вместо уроков.
— Эй, кто обидел мою драгоценную, систер?! Назови его имя, голову отверну!
— Все в порядке, немного устала. Все-таки первый день в новой школе...
— Дай, обниму! — неожиданно Лёха сгреб меня в охапку: почувствовала себя беззащитной младшей сестренкой, уткнувшейся в крепкое мужское плечо.
— Роза, на тебе лица нет. Точно все хорошо? В чем слабость, сестра?! — последнюю фразу он произнес с интонацией персонажа Сергея Бодрова из легендарного фильма нулевых.
— Немного переволновалась. Надо отдохнуть...
Воин
Я зашел в нашу хибару и принюхался: в квартире стоял еле уловимый кислый запах — обычное дело, когда мать возвращалась с гулянки.
— Митька, у нас проблемы! — Богдан высунул голову из кухни, смерив меня усталым долгим взглядом.
Закашлявшись, я стянул промокшие кроссовки. Нужно было набить их бумагой и просушить на батарее, иначе завтра не в чем будет идти.
— Что случилось?
— Мать напилась.
— Ей же сегодня работать? — приоткрыв дверь в зал, я брезгливо зажал нос.
Обычная картина маслом. Холст. Кисть. Пьяная мать в полубессознательном состоянии развалилась на диване.
— В этом и проблема, — брат неловко взъерошил волосы цвета вороного крыла.
Хоть мы с Богданом от разных отцов, окружающие с каждым годом все больше говорили о нашем сходстве. Еще бы, прошлым летом низкорослый зубрила вымахал практически с меня ростом. Родственнику не мешало бы только набрать мышечной массы.
— Ох, мама, если бы найти тебя, была б не так горька моя судьба... — просвистел строчку любимой песни, задумчиво покусывая губу.
— Не свисти, — нахмурился братишка.
— Угомонись, у нас и так денег нет.
Вечерами по будням мать работала техничкой в нашей школе. Спасибо тетке, что пристроила горе-сестру, а ведь это было непросто: много лет назад мама преподавала литературу, но ушла со скандалом после некрасивой выходки. Тетя Света даже пару раз оплачивала ее лечение в хорошей клинике, но всё без толку: матери хватало максимум на полгода, а потом начинался неминуемый откат — бокал вина, бутылочка пива, рюмка водки... Обычно она нажиралась с вечера пятницы и прибывала в полубессознательном состоянии до ночи воскресения или проводила выходные на блат-хате вместе с собутыльниками, но то, что произошло сегодня, не вписывалось ни в какие рамки.
— Пойду вместо нее, — безапелляционно заявил Богдан, снимая пуховик. — И знаешь, Мить, давай попросим тетку, чтобы отдавала её зарплату нам? Иначе... — Бо замешкался со шнурками.
— Давно пора, — сжимал и разжимал челюсти, наблюдая за тем, как младший брат зашнуровывает поношенные демисезонные боты.
Вместе с моим пуховиком в ломбард ушли и его новенькие зимние ботинки на натуральном меху.
— Захвати мусор! — постарался сделать вид, что ничего не происходит.
— Хорошо... А потом я захвачу весь мир! — рассмеялся Богдан.
Улыбнулся через силу, стараясь не думать о том, что Бо сейчас пойдет драить полы вместо матери. Брат — единственная причина, почему я до сих пор не бросил школу.
Даже в невменяемом состоянии мать повторяла: «Богдан — богом дан». Он действительно как не от мира сего — при всей той грязи и нищете, в которой нам приходилось расти, оставался оптимистом.
***
Я лег на кровать, вставил наушники в уши, врубил «Агату Кристи» и закрыл глаза.
У нее было невообразимо красивое лицо с ровной фарфоровой кожей, длинные черные ресницы, блестящие от талых снежинок, и такой рот... Ох, какой у неё рот! Медленно сглотнул, в мельчайших деталях воспроизведя ощущение, пронзившее насквозь, когда смял ладонью аккуратные губки бантиком.
А ведь я мог прикрыть её нежное сердце своим бронированным. Мог оберегать её и защищать. Таскал бы её рюкзачок на плече, как верный пес, провожая до подъезда. Мог бы научить целоваться взасос, да и другим не менее приятным вещам. Рядом со мной малая бы ничего не боялась...
Улыбнулся до боли в скулах, желая орать и крушить всё вокруг.
Роза
Приготовив сырную пасту, остаток вечера я провела в своей комнате за письменным столом. Мама сумела найти для нас вариант с разными спальнями — все-таки разнополым подросткам не очень комфортно ютиться в одной. Правда, по размеру
комнаты напоминали собачьи будки. Развернувшись, я растерянно посмотрела на свое отражение в окне. Обычно какой-нибудь ванильный роман мог глубоко утянуть в водоворот сюжета, но только не сегодня.
Отложив чтение, несколько часов изучала материалы телеграм-канала «Пляски на районе», еще сильнее укрепляясь в ненависти к Воинову. Оказывается, у его компашки хватало недоброжелателей, без зазрения совести выкладывающих доказательства непотребного поведения местной шпаны.
Я до сих пор не решила, как поступить. Подмывало сразу пожаловаться маме и брату, но тогда конфликт мог разрастись до масштабов стихийного бедствия. Мы новенькие в этих краях — не хотелось в первую же неделю ввязываться в противостояние с районными хулиганами. Отец с детства учил решать проблемы самостоятельно, и даже то, что я девочка, не означало, что я должна быть слабой. Мысленно представив, как заеду Воинову розовой лопатой по голове, перевела усталый взгляд на часы, обнаружив, что уже четверть двенадцатого: мамина смена в кафе закончилась несколько минут назад. Накинув халат на плечи, я вышла в гостиную.
Лёша лежал на диване, просматривая видео в «Tik-Tok», когда я обратилась к нему.
— Что-то я волнуюсь. Может, встретишь ее?
— Я так и хотел. А сколько уже натикало?! — брат вопросительно свел брови.
Услышав щелчок в замочной скважине, мы одновременно вздохнули с облегчением, выбегая в коридор.
— Мои хорошие, а я с гостинцами! — одарив нас мягкой улыбкой, мама всучила брату большой крафтовый пакет. Моложавая брюнетка с непослушной копной каштановых волос обвела нас теплым взглядом, и настроение моментально улучшилось. — Роза, ну чего стоишь?! Бегом ставь чайник! Сейчас будем портить фигуру армянскими сладостями!
— О, ты что, ограбила продуктовый?! — братишка округлил глаза, выуживая из пакета кебаб.
— Артак Ашотович — владелец кафе — щедрой души человек... — круговыми движениями мама растирала красные щеки. — Не позволил уйти, пока не взяла, что осталось на витрине. Там еще несколько шашлыков. Кстати, дочка, представляешь, его сын Азат учится с тобой в одном классе, вы уже познакомились?
В голове моментально возник образ чернявого парня с кустистыми, практически сросшимися бровями, подсевшего к нам с Лидой в столовой.
— Да, он... э-э-э... очень милый, — натянуто улыбнулась, ошарашенная известием, что владелец кафе, в которое мама устроилась работать, отец Азата.
— Теперь хоть мясо в доме будет! — Лёшка размахивал кебабом, изображая шпагу. — А то систер приготовила на ужин макароны с сыром! Разве это еда?!
— Сам же знаешь, пока у нас нет возможности готовить деликатесы... — глядя на пакет, под завязку набитый провизией, ощутила, как во рту скапливается слюна.
— Брейк-брейк! А теперь пойдемте пировать!
***
Подходя к школе, я сбавила темп, стараясь отогнать тревожные мысли. Братишка опять прикинулся больным, и мама разрешила ему до конца недели сидеть дома. Я же не могла позволить себе подобных привилегий — ЕГЭ на носу! Хочешь, не хочешь — надо идти портить зубы о пресловутый гранит.
— Эй, красавица, есть прикурить?! — обернулась на писклявый противный голосок за спиной.
В закутке за школой стояло несколько мальчишек. На вид — второй-третий класс.
— Не рановато ли вы курить начали?! — нахмурилась, пытаясь пройти к центральному входу, однако парни преградили мне путь.
— А что, считаешь нас молокососами?! — все трое как по команде заржали. — У самой давно ли молоко на губах обсохло? Или не обсохло?! — мелкий конопатый негодяй вульгарно облизнулся.
— Дайте пройти, я на урок опаздываю!
— Повежливее, дамочка! Прикурить есть?
— Не курю, — с трудом, но мне удалось прорваться. Ускорив шаг, я направилась к парадной лестнице, как вдруг кто-то резко потянул рюкзак за лямки, отчего он съехал с плеч. — Эй, вы что творите?! — ахнула, когда один из сорванцов сорвал рюкзак, пасуя его дружку.
— Какой тяжелый, ты что, кирпичи носишь?! — зловеще ощерился конопатый.
— Отдайте! Кому сказала?! — я ошалело мотала головой в надежде, что кто-нибудь придет на помощь, однако подростки продолжали стекаться к школьному крыльцу, не реагируя на действия малолетних вредителей.
Судя по всему, подобное здесь в порядке вещей. Никто не хотел высовываться, чтобы не накликать беду. Тем временем придурки продолжали перебрасывать мой рюкзак, не обращая внимания, что хлипкий замок разошелся и на снег сыплются мои вещи.
Повернув голову, я утонула в ледяном роднике бездонных глаз Воинова. Мой мучитель стоял на верхней ступени крыльца, беззаботно болтая с привлекательной блондинкой в чересчур короткой юбке. Я поежилась от колючего смеха спутницы хулигана.
— Отдайте!
В отличие от местного плохиша, девушка даже не пыталась скрыть, как сильно её забавляет неприятная ситуация, в которой я оказалась.
— Да прекратите же! Я на урок опаздываю!
С замиранием сердца заметила, как из рюкзака вылетел кошелек. К несчастью, он оказался незакрытым — на снег посыпались мои сбережения — две аккуратно сложенные сторублевые бумажки. Я бросилась поднимать их, но в это мгновение один из гадов подошвой тяжелого армейского ботинка будто ненароком втоптал деньги в снег.
— Подонки...
Внутри что-то надломилось. Переведя взгляд на крыльцо, обнаружила, что Воинов со спутницей исчезли. Впрочем, и мои маленькие мучители с оглушающим мерзким хохотом бросились врассыпную.
Я села на корточки, неторопливо складывая книги обратно. Обложки спасли учебники, а вот деньги... Две сторублевые бумажки теперь напоминали использованную туалетную бумагу. Дрожащей рукой я все-таки засунула их в один из учебников и шаркающей походкой направилась к лестнице. На страдания времени не осталось — с минуты на минуту начиналась алгебра, а я не имела привычки опаздывать. Залетев в переполненный класс, сразу побежала к парте, которую вчера мы делили вместе с Лидой.
— Вообще-то тут занято. Или не по глазам?!
Вздрогнув, как от ушата ледяной воды, я столкнулась взглядом с той самой блондинкой в неприличном мини.
— Ань, это Роза, наша новенькая, не борзей! Она нежный цветочек! — Лида звонко рассмеялась.
— Пусть привыкает — в Чертаново цветочки втаптывают в грязь!
Не желая ввязываться в дискуссии, я заняла пустую парту напротив. В конце концов, я же не дружбу сюда пришла водить. Нужно продержаться всего несколько месяцев, сдать экзамены и адьёс!
Никак не могла сосредоточиться на монотонной болтовне учительницы, все время ощущая на себе его пристальный взгляд. За первую половину урока математичка уже несколько раз отчитывала Воинова, что он не следит за доской, но хулигану было фиолетово.
— Роза, у тебя что-то упало... — громким шепотом, так, чтобы было слышно на весь класс, обратилась ко мне блондинка с соседнего ряда.
— Что? — я высунула нос из учебника, пытаясь сосредоточиться на ее словах.
— Пчелкина, Краева, мы вам не мешаем?
— Анжела Борисовна, тут новенькая уронила... — Аня замялась, смущенно потупив взгляд.
Заглянув в проход, я ахнула, глядя на пачку презервативов, лежащую на моем многострадальном рюкзаке. Боже. Раньше мне приходилось видеть их лишь на прилавке аптеки. Но как эта упаковка могла здесь оказаться?! Ответ напрашивался сам собой — не прошло и суток, как отпетый хулиган перешел от угроз к действиям.
— Что, сложно поднять? Или в вашей школе нормально мусорить? — никак не унималась Краева.
— Пчелкина, что у тебя здесь? — Анжела Борисовна нависла надо мной, изумленно разглядывая «находку». — Новенькая, совсем страх потеряла?! Может, объяснишь, как это здесь оказалось?!
— Я... я... — почувствовав на себе десятки язвительных взглядов, я поднялась и вылетела за дверь.