День 6025
На следующее утро мне трудно оторвать голову от подушки; ни рук не могу поднять, ни с
места сдвинуться.
И все потому, что вешу я фунтов триста.
Бывали дни в моей жизни, когда я весил немало, но таким тяжелым я не был никогда. Такое
чувство, что к рукам, к ногам, да и ко всему туловищу привязали мешки с мясом. Каждое
движение дается с трудом. Потому что это вес не моих перекачанных мускулов, и я вовсе не
похож на футбольного защитника. Нет, я толстый до безобразия. Громоздкий и рыхлый.
Когда я наконец осматриваюсь, а затем вглядываюсь внутрь себя, увиденное не вызывает
большого восторга. Финн Тейлор безразличен ко всему на свете; и разнесло-то его потому,
что он погряз в неряшливости и лени. Его огромные размеры можно было бы отнести на счет
проявления какой-нибудь болезни, если бы он оставался таким, несмотря на отчаянные
попытки что-либо изменить. Я уверен: если покопаться, можно и в нем найти что-то доброе,
но пока все, что мне удалось разглядеть, вызывает, увы, омерзение до рвоты.
Я буквально заволакиваю это тело под душ. Каждое движение требует неимоверных усилий.
Наверное, было время, когда Финн пытался бороться, но теперь уже любые мероприятия по
снижению веса превратились для него в пытку, и ему осталось только сдаться на милость
природы. Через пять минут после душа я снова истекаю потом.
Не хочу, чтобы Рианнон видела меня таким. Но мне сегодня просто необходимо с ней
встретиться. Я не могу отменять второе свидание подряд, особенно теперь, когда у нас все
так зыбко.
Но я ее предупреждаю. Сообщаю, что сегодня я – настоящий гигант. И очень жду нашей
встречи. Я недалеко от «Клевера», так почему бы не встретиться там? Молюсь, чтобы она
пришла.
В памяти Финна нет и намека на то, что он очень огорчился бы, прогуляй я сегодня занятия.
Но я тем не менее иду в школу. Пусть отвечает только за собственные прогулы.
Все мое внимание уходит теперь на то, чтобы соответствовать своим габаритам. Приходится
заранее продумывать самые простые действия: как поставить ногу на педаль газа, как пройти
по коридору, чтобы ненароком никого не задавить.
Я постоянно ловлю на себе взгляды, в которых сквозит насмешливое презрение. Так смотрят
на меня не только ученики, но и преподаватели, и совершенно незнакомые люди. Меня
буквально окатывает волнами осуждения. Возможно, им неприятно видеть, до какого
состояния довел себя Финн. Но в их презрении ощущается и что-то более глубинное, что-то
похожее на защитную реакцию. Они видят во мне того, в кого сами боятся превратиться.
Сегодня я одет во все черное: не раз слышал, что темное стройнит. Однако этот закон, видно,
писан не для меня, и я плыву по коридорам, как огромная черная субмарина.
Единственная отдушина в моей сегодняшней нелегкой жизни – перерыв на ланч, когда Финн
встречается со своими друзьями Ральфом и Диланом. Они дружат еще с детского сада.
Друзья любят потешаться над толстяком Финном, но я понимаю, что точно так же они вели
бы себя, будь он тощим, как скелет. Им в принципе все равно, как он выглядит. Чувствую, что
с ними можно хоть немного расслабиться.
После школы я возвращаюсь домой, чтобы снова принять душ и переодеться. Пока
вытираюсь, в голову приходит неожиданная мысль: а что, если придумать и вложить в память
Финна какое-нибудь подходящее к случаю шокирующее воспоминание? Вдруг удастся
заставить его, например, поменьше есть? Но я сразу себя одергиваю: не мое это дело –
лезть к нему с советами.
Натягиваю лучшую одежду Финна: рубашку XXL и джинсы 46-го размера – готовлюсь к
встрече с Рианнон. Я даже пробую пристроить на эту тушу галстук, но получается слишком
смешно: он лежит на моем брюхе почти горизонтально и напоминает трамплин.
Стулья в кафе книжного магазина угрожающе шатаются подо мной. Тогда я начинаю
прогуливаться по проходам, но они для меня слишком узки, и я все время сшибаю с полок
книги. В конце концов выхожу на улицу и жду Рианнон там.
Она находит меня сразу: такую гору трудно не заметить. Вижу по ее глазам, что она меня
узнала, и еще вижу, что она не особенно рада.
– Привет, – говорю я.
– Ага, привет, – отвечает она.
Какое-то время мы стоим молча.
– Что-то не так? – спрашиваю я.
– Да вот, пытаюсь охватить тебя взглядом.
– А ты не смотри на упаковку. Главное – внутри.
– Тебе легко говорить. Ведь я-то не меняюсь, так?
И да и нет , думаю я. Тело ее не меняется, это правда. Но каждый раз мне кажется, что я
встречаю несколько другую Рианнон. Как будто смена ее настроения немного влияет на нее
саму.
– Ну пойдем, – говорю я.
– И куда же?
– Значит, так: на море мы уже были, в горах были, в лесу тоже. Так что, думаю, на этот раз у
нас будет… ужин и кино.
Она улыбается.
– Это подозрительно смахивает на свидание. Приглашаешь?
– Если хочешь, даже куплю тебе цветы. – Тогда вперед! – повелевает она. – Покупай мне
цветы!
В кинотеатре Рианнон – единственная девушка с цветами: рядом с ней на сиденье лежит
большой букет роз. И еще она единственная девушка, чей спутник распространился не только
на свое сиденье, но занимает еще и половину сиденья своей подруги. Чтобы было удобнее, я
обнимаю ее. Потом соображаю, какой я весь потный и как ей, должно быть, противно
прикасаться затылком к моей влажной мясистой руке. К тому же слышу свою одышку и
сиплое дыхание. Когда заканчивается реклама, я отодвигаюсь и стараюсь ужаться на своем
сиденье. Потом кладу руку между нами, и она обхватывает ее ладонью. Минут десять мы так
сидим, затем она делает вид, что у нее что-то зачесалось. Обратно свою руку она не
возвращает.
Я подыскал приятное место для ужина, но это вовсе не гарантирует, что и ужин у нас будет
приятным.
Она продолжает разглядывать меня, то есть Финна.
– Да что с тобой такое? – наконец не выдерживаю я.
– Ну, просто… я не вижу тебя за ним. Обычно мне удается. Что-то такое мелькает в глазах
особенное… только твое… Но сегодня этого нет.
Мне это льстит в какой-то мере. И в то же время она произносит эти слова таким тоном, что я
расстраиваюсь.
– Клянусь тебе, я здесь.
– Знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Просто я тебя не чувствую. Вот смотрю на тебя
сейчас – и не вижу. Не получается.
– Ну, это можно легко объяснить. Все дело в том, что он слишком от меня отличается. Мы с
ним совершенно разные люди. Так что все правильно.
– Наверное, дело именно в этом, – не слишком уверенно говорит она, откусывая стебелек
спаржи. Чувствую, я ее не убедил. А раз так, то плохи мои дела, если уж мы перешли на ту
стадию отношений, когда приходится друг друга в чем-то убеждать.
Наша сегодняшняя встреча не похожа на свидание. И даже на дружескую беседу не похожа.
Как будто мы уже сорвались с той туго натянутой проволоки, но еще не долетели до
страховочной сетки.
Наши машины остались у книжного магазина, и мы возвращаемся туда. Букет она не
прижимает к груди, а несет в опущенной руке и помахивает им, как ракеткой, будто готова в
любой момент размахнуться и ударить.
– Да что с тобой, Рианнон? – не выдерживаю я.
– Просто неудачный вечер. – Она поднимает розы к лицу, вдыхает их аромат. – У всех
случаются неудачные вечера, правда? Особенно учитывая, что…
– Да, учитывая кое-какие обстоятельства.
Вот сейчас можно было бы наклониться и поцеловать ее. И если б мое тело было сегодня
другим, я бы так и сделал. Если бы я был в другом теле, один этот поцелуй мог бы
превратить неудачный вечер в удачный. Если бы я был в другом теле, она разглядела бы
меня. Она бы увидела то, что хотела видеть.
А сейчас все у нас как-то неловко. Чтобы меня поцеловать, ей пришлось бы буквально
карабкаться по мне. А я не уверен, что смог бы согнуться в нужном месте, чтобы поцеловать
ее. Она подносит розы к моему лицу. Я их нюхаю.
– Спасибо за цветы, – говорит она. Вот и все наше прощание.