День 6011
Я от нее всего лишь в тридцати минутах.
На рассвете меня будит сестра: кричит «Валерия!» и трясет за плечо.
Наверное, я опаздываю в школу.
Однако нет, не в школу. Я опаздываю на работу.
Я – прислуга. Несовершеннолетняя горничная-нелегалка.
Валерия не говорит по-английски, поэтому все доступные мне воспоминания – на испанском.
Я с трудом понимаю, что здесь происходит. Мне постоянно приходится все переводить.
В квартире нас четверо. Мы надеваем форменную одежду; за нами подъезжает
микроавтобус. Валерия здесь самая молодая и самая бесправная. Сестра что-то говорит. Я в
ответ киваю. Вдруг мои внутренности скручивает будто судорогой. Поначалу я думаю, что это
реакция на необычность происходящего. Ну а потом понимаю, что у меня настоящие спазмы.
Похоже на судороги.
С трудом подбирая нужные слова, говорю сестре, что у меня заболел живот. Она меня
понимает, но мне все равно придется работать.
В микроавтобус подсаживаются другие женщины. Среди них я вижу девушку своего возраста.
Некоторые болтают между собой; мы же с сестрой молчим, как глухонемые.
Автобус начинает развозить нас по домам наших работодателей. Высаживают нас парами,
реже – по трое или даже по четыре человека. Я – в паре со своей сестрой.
Моя работа – ванные комнаты: чистить унитазы; выбирать волосы из душа; протирать до
блеска зеркала.
Мы с сестрой работаем в разных комнатах. Не разговариваем, не слушаем музыку. Просто
работаем.
Валерия взмокла в своей форме. Живот все так же крутит. Аптечки забиты лекарствами, но я
знаю, что мне нельзя их трогать: я здесь только убираю, и все. Конечно, никто бы не заметил
пропажи пары таблеток мидола, но я не могу рисковать: не стоит оно того.
Когда я добираюсь до хозяйской ванной, слышу, как хозяйка дома, которая еще не выходила
из своей спальни, разговаривает по телефону. Она не думает, что я понимаю хоть слово из
ее разговора. Вот удивилась бы она, ворвись я сейчас в ее комнату и начни обсуждать с ней
законы термодинамики или биографию Томаса Джефферсона [11] . Причем на прекрасном
английском.
Через два часа мы заканчиваем с уборкой. Я думаю, что на этом и все, но оказывается, у нас
впереди еще четыре таких дома. К концу рабочего дня я уже еле таскаю ноги. Сестра, видя
мое состояние, помогает мне с уборкой ванных. Мы – одна команда, и чувство родственной
поддержки – единственное за сегодняшний день впечатление, которое стоило бы запомнить.
Когда мы наконец приползаем домой, язык у меня еле шевелится. Едва хватает сил
поужинать, но во время еды мы молчим. Потом я ложусь спать, оставляя место рядом с
собой для сестры.
Почту мне сегодня не проверить, без вариантов.