Часть 1
Боль.
Боль повсюду. Кому знать это, как не мне — тридцатитрехлетнему бездомному, героинщику, алкоголику и полному психу? Если прибавить 31 отмотанный срок, прогрессирующую мышечную дистрофию, систематическое душевное и физическое насилие в детстве, то получится практически полный мой портрет: покореженного болью, хуевого недочеловека, которому и жизнь-то в тягость.
Боли много, так много, что порой я давлюсь ею, захлебываюсь, блюю ею. Она разрывает меня на части.
Но иногда так трудно просто сдохнуть.
И я один среди многих подобных, кому остается лишь влачить жалкое существование, разрушая до основания то, что еще можно разрушить:
Тело.
Душу.
Я сросся с болью, сроднился с ней. Лишь она дает мне понять, что я еще жив.
Одиночество.
Одиночество повсюду. Оно со мной, оно во мне вместе с безумием. Одиночество стало неизбежным в тот миг, когда я познал насилие, злобу, сладость чужой боли, когда первый черный прилив отсек меня от всех и вся. Если ярость — единственная защита в мире, где ты мал и слаб, сумасшествие неизбежно.
Черный прилив — это наркотики и алкоголь, ощущение чужих рук, шарящих по телу, это нож и кровь, своя или чужая, это ломающая сознание боль, крик, слезы, ярость, дьявол, засевший в моей голове. И нет никого, кто сумел бы остановить это: мое стремительное падение в никуда. Потому что всех, кто был мне близок, унесло черными приливами.
Грязь.
Грязь повсюду. Въелась в меня, наполнила до краев, проникая в самую суть. Когда наступает прилив, она выходит через поры мазутной слизью, капает из глаз, стекает с губ. Но ее слишком много, и я вырезаю ее из себя. Она течет из ран тягучей нефтью, сочится нескончаемой мукой. Я пропитан ею, я и есть грязь. И больше нет ничего. Нет души или тела, вчера или завтра. Есть лишь грязь и дьявол внутри меня.
Мой родной брат и его друг. И я слишком мал, чтобы сопротивляться...
Другие истязают... И я не всегда успеваю убежать...
Я бью головой, бью головой... В ненавистную морду обидчика. И это все погубит меня, но пути назад нет. Меня поглощает безумие.
Артур.
Артур здесь и сейчас. Существует. И так ярок, что заставляет вновь почувствовать себя живым. Он как глоток воздуха, доступ к которому был ограничен, а тут словно вентиль раскрутили, и я вдыхаю полной грудью, дышу им, позволяя себе забыть. На мгновение забыть, кто я и кем являюсь. Для него я — друг. Такой как есть: вмазанный или пьяный, злой как черт, несущий полную ересь, вшивый, убогий, грязный, больной.
Для меня Артур — все.
Вокруг него вдруг закрутилась моя убогая Вселенная. Я словно жил в полусне, а теперь проснулся. И пусть он выворачивает меня наизнанку, заставляет осознать острое чувство сожаления за все, что было ДО. Я счастлив настолько, насколько могу.
Но Артура мало. Он как вспышка в кромешной тьме, полной боли, грязи и одиночества. Черные приливы неумолимы, и дьявол во мне ликует, кривляясь мерзкой ехидной. Впустив однажды, его не выгнать обратно.
Слишком поздно:
Жизни не собрать по кусочкам...
Души не очистить, из тела не выгрызть грязи...
Воспоминаний не выжечь огнем...
Ломающихся сосудов не склеить...
И меня вновь накрывает приливом. Вновь пусто вокруг, есть только душная обжигающая тьма. Ярость. Боль. Я кричу, сгорая в черном пламени, разбиваюсь в кровь о грани реальности. Погружаюсь в вязкую темноту.
И вдруг вижу Артура.
Он стремится ко мне яркой всепоглощающей вспышкой, ослепляя огнями приближающегося поезда.