Большое несчастье

Советский Союз отъехал в Москву, зачем-то прихватив с собой не только свой "трофей", но и его семью. Там он первым делом направился в Кремль, оставив важные документы, дальше двинулся в свою квартиру. Прибыв туда, выгрузил некоторые вещи и начал выводить из большой военной машины немцев, помогая и придерживая. Адлера же он сразу закинул на плечо.
В этом многоквартирном доме жили все советские республики, РСФСР 1917 года, или брат-близнец СССР, и сам Союз.
- О, здрасьте, дядя Витя! Наконец вернулись. - поздоровался БССР, проходивший мимо.
- Здравствуй, Саша.
- А это... тот немец? До нас известия дошли, что он плохо перенёс преобразование, но мы не думали, что всё настолько... убого. - проговорил, делая паузы, чтобы подобрать слова.
- Да.
Дальше он поднялся на четвёртый этаж, на котором располагается его квартира, там он решил их поселить.
Открыв одной рукой дверь, он зашёл и положил того на диван в гостиную. Жалко было, такого грязного и на диван, но что поделать, пришлось. Рядом, также на диване, лежала уже спящая мать немца. В дороге она сильно устала, а болезнь ещё сильнее проявлялась. От шума та проснулась, и, увидев рядом сына, прижала его к себе. Всё таки материнская любовь бесценна.
Прошло около часа, коммунист занимался своими делами, а потом на скорую руку сварганил похлёбку. Отвёл всех на кухню. Все сели и начали есть, решив не молиться при коммунисте, а Адлера, не способного двигаться, с ложечки кормила Анна.
Дни проходили спокойно, ничего не случалось, тело немца почти восстановилось. Анна и Адлер уже начали потихоньку понимать русскую речь, и стали слушаться его, когда он что-то им говорит сделать. Всё таки попробуй его ослушаться, он ведь так добр по отношению к ним, хотя и не показывает этого в полную меру.
Иногда, вечерами, коммунист разговаривал с Генрихом, который оказался интересным собеседником.
- А чего это он молчит у вас всегда, даже на немецком ни слова не скажет. Язык что ли проглотил? - проговорил СССР, чуть усмехнувшись.
- Он не может говорить, ему отрезать язык половина года назад.
- Да ну. А кто отрезал то, и зачем?
- Мы не можем прокормить себя, взять долг и не суметь оплатить. За это он остаться без языка. Это быть человек, его друг быть штурмбаннфюрер. После этого он молчать навсегда.
- Ну-ка, интересно даже стало. Адлер! Кам хер, или как вы там говорите, иди сюда. Тут в дверном проёме высунулась голова парня, сразу подошедшего ближе, коммунист встал с кресла и схватил его лицо ладонями, подняв его вверх, чтобы было видно. Большими пальцами он раздвинул уголки губ. Перед Виктором предстали огромные острые клыки, появившиеся там на месте каждого зуба. Он сильно удивился, немного оторопев, а затем открыл его челюсти, засунув пальцы между клыками. Там находился лишь обрубок языка, данная форма наказания выглядит ужасно, но при этом действенна. В итоге долги они так и не выплатили, при бомбёжке эти люди умерли.
- Ничего себе зубки, Генрих, ты видел?
- Нет, он ничего не показывать. - удивлённо вымолвил старший немец.
- По-моему у всех воплощений Германии есть такие. Ладно, можешь идти.
Так они, отправив молодое воплощение обратно, продолжили разговаривать на разные темы. Всё таки свою работу Союз уже успел выполнить, теперь он свободен.
- Кстати, забыл сказать, у тебя же теперь два сына и дочь.
- Что? У меня три сына.
- Теперь нет, обычно, с его телосложением после преобразования становятся женскими воплощениями, это значит между ног кое-что пропало, это тебе тоже никто не рассказал?
- Да, никто не рассказать.
- Ну ладно, что-то я засиделся, мне там ещё по делам сходить надо.
После этого коммунист удалился.
Когда он пришёл, у него в руках была авоська с продуктами, он зашёл в магазин по пути. А дома уже был готов ужин, в конце концов, если они здесь нахлебничают, пусть хотя бы по дому помогают.
Полы вымыты, пыль протёрта, везде прибрано, все уже сидят довольные после ужина, и только Адлер носится из стороны в сторону, помогает старшим встать и пройти к их кроватям.
Когда он закончил, его подозвал Виктор, дальше схватил за запястье и куда-то повёл, они зашли в кабинет Союза, там был стол с документами.
- Смотри, этот документ говорит о том, что тебе следует прибыть со мной в здание Совета, на собрание, там собираются все воплощения, когда-либо существовавшие, значит, ты тоже. Там особо ничего не будет, просто приходишь, садишься на своё место среди немецких воплощений и сидишь, слушаешь, от тебя скорее всего больше ничего надо не будет.
Собрание будет завтра утром, длится оно примерно с 9 утра до 3 ночи. Ты всё понял? Я твоей семье уже сказал, что тебя не будет завтра дома.
В ответ тот только кивнул.
- Вот и хорошо. Иди спать, завтра времени не будет дрыхнуть.
На следующее утро Адлер уже оделся в то, что ему дали и был готов ехать, Собрание будет проходить не в Москве, на нейтральных территориях, до которых нужно доехать, но они достаточно близко, выехали они в 4 утра вместе с воплощениями республик СССР, они вышли из квартиры и спустились по лестнице, открыв дверь, ведущую на улицу, они оказались во дворе. Там их уже стояли и ждали все, вместе с ними был и парень лет двадцати. Он был весёлым и постоянно улыбался так, что были видны его острые клыки, они такие же как у Адлера.
- Адлер, это ГДР, он тоже немец, можете побалакать вместе по дороге.
Потом они все расселись по машинам, в одной помещалось четыре человека. Союз сел за руль, к нему в машину на переднее сиденье сел Киргизская ССР. Сзади посадили двух немцев. Связь между машинами поддерживалась рациями.
ГДР никак не унимался, болтал и болтал на немецком, пока не заметил, что ему нормально не отвечают, а лишь кивают и мычат.
- Эй, ты меня вообще слушаешь? Может скажешь хоть что-нибудь? Ты что, посчитал меня дурачком и просто делаешь вид?! - обиженно проговорил блондин, но тут же продолжил, обращаясь уже к Совету. - Дядь Вить, он мне не отвечает нормально, это грубо и неприятно, сделайте что-нибудь. Я сильно этим огорчён и обижен. - эта фраза прозвучала на почти идеальном русском с маленьким акцентом.
- ГДР, хватит к нему лезть, он тебе не ответит. - спокойно проговорил коммунист
- Ну почему? - не мог успокоиться тот.
- ГДР, он немой, язык ему отрезали, разговаривать не может.
- Это за что его так? - удивлённо промолвил киргиз. - Не за войну же?
- Нет, конечно, сильно задолжал друзьям какой-то важной шишки гестаповской, они ему и отрезали. Семья его радуется, что хотя бы бензин в глотку не залили, да не подожгли. Тогда бы окачурился сразу.
Дальше поездка проходила в тишине, потом Союз одной рукой взял рацию и чётко проговорил в неё:
- Пересекаем границу с Нейтральными землями. Подготовиться к проверке.
Вот они пересекли границу этой маленькой страны, оказавшись на её территории, они быстро доехали до города, являвшегося её столицей, и приехали в огромное здание. Там зашли в круглый зал, разделённый по секциям, в зависимости от того, воплощения каких стран там сидели, Совет провёл двух немцев к другим германским воплощениям и посадил, сказав просто сидеть и внимательно слушать, вскоре Великобритания уместил рядом ФРГ. Веймарская республика пришёл чуть позже, он спокойно сел на своё место, он тоже был из простого народа. Другие немецкие воплощения выглядели высокомерно и величественно. Они с рождения были аристократами и правили при монархизме.
До собрания было ещё около тридцати минут, ГДР долго не выдержал и решил познакомиться со своими предшественниками и коллегой, старшие его просто проигнорировали, всё также сохраняя молчание и предвзятое отношение к ним. После Эрих (ГДР) подошёл к Веймару, держа за предплечье Адлера и таская за собой, тот дружелюбно поздоровался, они начали болтать, рассказывать о себе что-то. Потом ФРГ подошёл и тоже влился в беседу, ему было довольно скучно сидеть одному, а Мюллер просто слушал, непроизвольно всё запоминая, когда его о чём-то спросили, то ГДР сказал:
- Ой, я же забыл, это Адлер, он воплощение Нацистской Германии, очень хороший парень, только говорить не может, я больше о нём ничего не смог узнать.
- А он сразу немой родился или что-то случилось? - спросил ФРГ.
- Вроде дядя Витя сказал, что ему язык отрезали. - он хоть и много болтал, но запоминать слова других ему было сложно.
- А сколько тебе лет? 20? - в ответ лишь отрицательно помотали головой.
Перебрав несколько цифр они всё таки догадались. Он был достаточно молодым, даже очень, ему всего лишь семнадцать лет.
У каждого места на столе стояло приспособления для усиления звука. После начала собрания все страны пришли к главной проблеме - восстановлению после войны.
Тут новым воплощениям понадобилось представиться другим странам. Начали с Адлера, да вот только он и слова выговорить не мог, да и не понял ничего, он не знал эсперанто, просто сидел и удивлённо, не понимающе на них смотрел своими голубыми глазами. Все ждали от него чего-то и пристально смотрели, пока он что-то пытался показать жестами. В итоге, слово взял СССР. Он разъяснил всё, после ГДР И ФРГ что-то медленно, долго подбирая слова промолвили, пытаясь представиться на плохом, выученном наспех языке. Они тоже мало что поняли, но Веймар старался подсказывать и переводить им.
Разнервничавшийся Адлер сильно волновался и уходил в себя во время этого, чувствуя глубокий дискомфорт и изучающие взгляды других. Всем очень интересно, как такой безобидный, ничтожный паренёк стал воплощением, обычно странами становятся более хитрые, умные и вероломные люди, это значит, что он либо не тот кем является, либо он не воплощение, но метка в виде герба, появившаяся на, так сказать, загривке, на задней части шеи, прямо за волосами. У каждого воплощения есть такая метка, но у всех в разных местах. Немцу не повезло, его герб расположился в достаточно заметном месте, при этом является запрещённым среди людей. Если кто-нибудь увидит, может не понять и обозлиться, особенно в Москве.
Тут прямо в метку, очень похожую на татуировку с нацистской тематикой приземлился чей-то палец. Это был Стефано, или же Королевство Италия, он каким-то образом оказался в секции воплощений Германии, беспардонно и ничего не стесняясь, встав прямо во время собрания и пройдя к фрицу. Он убедился в наличии метки и её подлинности. При прикосновении к ней, воплощение должно почувствовать что-либо, связанное с этой страной с политическо стороны. Стефано почувствовал что-то более приятное, чем плохое. Это ощущение означает, что перед тобой союзник.
Адлер, почувствовав чьё-то касание сразу повернулся, чуть вздрогнув, увидев незнакомого человека, он вопросительно на него посмотрел с некой опаской.
- А ты искусно притворяешься, с виду и не скажешь, кто ты на самом деле. - это был сговор, все воплощения заранее договорились, преподнесли всё как надо, подстроили всё, они все на самом деле совсем другие, всё, что они говорили всё это время было полным бредом выдуманным на ходу. Своего они добились, нацист лишь сидел, молчал и не выражал никаких эмоций, за свою короткую жизнь он понял, что это бесполезные вещи, он предполагал, что все здесь не так просты. Не может простой человек преобразиться в страну диктаторского режима, начавшую самую кровопролитную и ужасную войну в мире. Воплощение должно быть под стать своей стране. Его раскрыли, волк не может вечно сидеть в овечьей шкуре, если бы они этого не сделали, рано или поздно он бы начал действовать. Это бы привело к большим проблемам, несмотря на то, что он уже не существует на карте.
У каждого воплощения есть своя особенность, некое отличие от других, для своей же безопасности им надо её узнать. С этим им поможет сила Болгарии, она называется "Проекция", а заключается в том, что при прикосновении к кому-либо, можно показать либо только себе, либо и всем рядом находящимся мысли или воспоминания данного существа. Оно выходит как фильм, с наблюдением за кем-либо от третьего лица, со стороны.
Тут пригодились наручники и намордник, дабы обезопаситься от резких выпадов в свою сторону.
Раскрыв полностью свою ладонь, тот подошёл и приложил её к затылку немца, встав прямо за его спиной и мысленно произнеся "Проекция, кронус". Чтобы активировать свою особенность, воплощению необходимо выполнить условие физического положения и произнести название своей силы, а затем и одну из трёх степеней, влияющих на её объём, силу и размеры. Кронус - высшая или первая степень, чтобы её использовать, надо затратить пятую часть своей энергии. Септим - средняя или второя степень, чтобы её задействовать надо истратить десятую часть всего объёма энергии. Левон - низшая или третья степень, она использует двадцатую часть энергии и является достаточно слабой.
В центре зала Собраний появилась объёмное изображение воспоминаний Адлера. Там было всё самое важное и сильно повлиявшее на становление его личности и характера.
Сначала показано его глубокое детство, видно очень маленького ребёнка, он был плохо одет и беден, худощав и совсем обессилен, но при этом он широко улыбался и не унывал, любовь со стороны его семьи очень помогала ему морально выстоять и не сломаться в самом начале жизни. Были показаны насмешки со стороны сверстников, они явно презирали его, у них всех было хоть что-то для жизни, но у него гораздо меньше. Да вот только это было ему на руку. Он начал воровать, но на него никто и подумать не мог, маленький и безобидный, но уж точно не глупый. Каждое, хоть и мелкое, но очень значимое для него ограбление, он тщательно продумывал, дабы не попасться. Он казался всем слабеньким мальчиком из бедной семьи, неспособным поднять ничего, весящего более 5 килограмм.
Хитрости ему не занимать, ради выполнения своих задумок он способен на всё. В разных местах города у него была спрятана разная одежда, он мог менять её, прятаться от погони, притворяться кем угодно, хоть бабулей, хоть солдатом. Также имелись и заначки с деньгами в совершенно других местах, он днями пропадал, делая вид, что работает весь день, получая деньги и потихоньку принося их домой. Иногда под видом зарплаты, иногда - недавно взятого долга. Врал он всем, даже своей любимой семье.
Он продолжал притворяться паинькой, терпел все издёвки, но однажды, пребывая загнанным в тёмный переулок вечером, он вытащил нож. Жестоко убив всех, находившихся там, обчистил трупы и избавился от них, не оставив никаких улик. Так и произошло его первое убийство. Это ему понравилось больше, чем весь день из кожи вон лезть ради грошей, как делает вся его семья.
Позже он связался с нацистами, они наняли его для убийства изменников, евреев и коммунистов. Антифашисты также были под прицелом. Он был востребован в этом деле, он чувствовал свою полезность, ему это нравилось. Тем более он делал это тихо, без лишнего шума и возни. При этом, ему дали возможность присваивать себе вещи и собственность убитого, за исключением недвижимости и транспорта. Это забирало правительство.
Тут же началась и война, братьев забрали на фронт, он же был слишком мал и остался дома. Работать с нацистами он продолжал, семью кормить надо было, несмотря на то, что его братья получали деньги за военное дело, которые отправлялись семье.
Под конец войны, когда правительство перестало обращать внимание на тех, кого надо устранить внутри страны, а думало лишь о том, как спасти свои шкуры, нацист остался без заработка, он стал не нужен. Деньги были. Не было ничего, что можно на них купить, были лишь талоны на еду, и то их достать было никак. Оставалось лишь побираться и всеми силами пытаться найти хоть что-то съедобное, иначе можно и умереть, учитывая, сколько нужно есть тебе и неработоспособным близким.
Он отрёкся от работы на гестапо, от нацизма, но, чтобы быть уверенным, что об этом точно не узнают, он решил лишить себя способности говорить, да и тем более он узнал много тайн правительства, которые им не хотелось бы раскрывать, поэтому они договорились с Адлером.
Он спокойно проводил время с семьёй, как вдруг вломились жандармы в форме, они заломали ему руки за спину и громко чётко проговорили, что он будет наказан за неуплату долгов по приказу самого штурмбаннфюрера. Сколько ни пытались, они так и не смогли остановить их, его забрали и увели куда-то, скрывшись из виду, они спокойно его отпустили, а сам нацист просто пошёл рядом, в назначенном месте собрались несколько важных, знатно одетых людей. Спустя одну краткую перемолвку, они наконец приступили к делу.
Он хладнокровно взял в руки нож раскрыл свой рот пошире и сам начал... отрезать свой собственный... язык.
Он перебарывал собственную боль, не падал без сознания, он терпел и продолжал наносить себе самому вред, он готовился к этому, он знал, что будет невыносимо, но не боялся.
Убедившись в том, что он будет молчать, нацисты оставили его. Тот же, почувствовав, что никого больше нет рядом, начал имитировать свою беспомощность, дабы семья поверила. Он растрепал волосы, напустил побольше крови, замарав одежду и кожу, и наконец выпустил сдерживаемые ранее слёзы, крики. Он выглядел убедительнее некуда. Нож спрятал, а сам бегом направился домой. Таким образом он отрёкся от этой работы и начал новую жизнь, единственное, что осталось это привычки, его враньё и воровство, от которого он теперь не может удержаться, хоть что-то ему да надо украсть, и хоть про что-то ему надо солгать, по-другому - никак. При виде чужих вещей руки так и чешутся, он пытался что-то делать с этим, пытался завязывать себе руки, прикусывал пальцы до крови, но всё таки срывался и незаметно присваивал себе, после же выбрасывал. Старался воровать только не нужное барахло, пропажу которого никто не заметит. Со враньём было проще, ему хватало одной действующей неправды, чтобы не сойти с ума. Она уже была, одна огромная и большая, но не обходилось и без мелких, они как будто сами появлялись, он не знал, когда обзаводился ими, просто сам того не замечал. Старая его жизнь, его работа, его поведение сильно влияли и до сих пор влияют на него, он не может терпеть, но старается не растерять последний рассудок. Затем показаны недавние события, обнаружение нацистов в его доме, преобразование и проживание у Союза, во время которого он всеми способами старался скрыть пропажи мелких предметов и мелочи, один раз даже сорвался, украв копейку. Она тут же оказалась под подушкой, такое выбросить он не смог, всё таки деньги.