Ну, что скажешь, Цветаева?
POV Эмилия
— Чем быстрее вы всё это сделаете, тем быстрее отсюда уйдёте, так что натяните улыбки и вперёд, за работу! — угадайте, где я? Правильно: в институте! Что я здесь делаю? Генеральная, мать её, уборка! Вот чего-чего, а такой подставы я явно не ожидала. Хотя, по мне оно и видно. Мне сейчас так плохо, что я готова шею перегрызть тому человеку, который эту дичь придумал. Нет, я понимаю, что нашим уборщицам нужна помощь, ибо институт большой, им одним не справиться, но не в воскресенье в девять утра! Меня сегодня разбудила Елена Аркадьевна в шесть утра с криком, что наш поток сегодня идёт на генеральную уборку. И я реально сегодня не проснулась, а воскресла. Мои попытки встать с кровати заканчивались тем, что мне было просто не оторвать голову от подушки. Было полное ощущение, что она весит больше тонны. И всё бы ничего, но у меня даже выбора не было! Не пришла – выговор, занесённый в личное дело. Ненавижу.
Короче, закончилось всё тем, что таки оторвав свою голову вместе с пятой точкой от кровати, я выпила активированный уголь и провела ещё где-то пол часа в обнимку с белым другом. Не скажу, что Лере было сильно лучше. Наверное, просто привычнее. И если сначала у меня была хоть какая-то надежда на гениальность моей подруги, которая всегда мастерски выделывалась из таких ситуаций, то когда я её увидела с утра – эта надежда просто испарилась.
И вот, стоим мы такие полудохлые посреди коридора ВУЗа, пытаемся сделать хоть что-то полезное, но нихрена у нас не получается и мы тупо здесь мешаем. Я встала в шесть утра? Встала. Пришла? Пришла. Почему теперь нельзя по инерции отсюда свалить? И почему именно нам досталось мытьё окон? Я скорее просто вывалюсь из него. Хотя, смысл? У нас смерть не является уважительной причиной для откоса от генеральной уборки.
— Девочки, ну чего вы встали? А ну, быстро за дело! — по этажам иногда проходила наша англичанка и пыталась нас хоть как-то подбодрить, но лично меня от её попыток всё больше и больше передёргивало, так как из-за громких звуков голова просто шла кругом.
Нам в руки дали какие-то странные губки и сказали, что так будет легче. Но то, что они магнитные и можно было не корячиться, половиной тела оказываясь, по сути, на улице, до нас дошло только через час работы, когда мы протёрли все окна в длинном коридоре. И знаете, я не ощущала себя дебилом. Я просто знала, что от того количества алкоголя, которое я вчера выпила – можно было вполне себе умереть и я даже слишком легко отделалась, так что, плохая работоспособность моих извилин – это ещё ничего страшного. Я могу смело гордиться тем, что вообще смогла слезть с кровати.
Закончив с окнами на втором этаже, мы думали, что это конец и с облегчением направились в сторону лестницы. Но, не тут-то было. Встретив по пути Елену Аркадьевну, которая задорно улыбаясь спросила: "Вы уже всё?", мы были посланы на третий этаж в тридцать восьмую аудиторию. Философия. Одна из самых больших аудиторий в нашем университете. Я бы лучше посидела на уроке по философии, чем вот это вот всё. А заставили нас делать ни что иное, как драить парты, выстроенные в десяток рядов.
Мы всё делали молча, ничего не говоря, не возмущаясь. Мы сидели на корточках и отдирали от парт жвачки, отчищали написанные маркером ругательства, по типу "Маша – шлюха", " Игорь – пидор", "Даня – дебил" и т.д и т.п. А нам было плевать. Цель была одна: побыстрее покончить с этим и свалить домой. Как ни странно, мыслей о Егоре не было вообще. Голова была пуста от мыслей, но пустоту занимало покалывание висков и боль где-то на уровне затылка.
— Девочки, можете быть свободны, — в кабинет зашла наша англичанка и сообщила самую радостную новость за всё это время. А я даже улыбнуться не смогла, — Эмилия, тебя там внизу ждут... — киваю головой, не задавая вопросов "Кто, где, когда?", а просто проходя мимо учительницы, признательно кривая ей за наше освобождение, хоть она к этому, скорее всего и не причастна.
Спускаемся с Клетушкиной вниз, держась за руки, чтобы не упасть. Я уже совершенно забыла о словах преподавательницы по поводу того, что меня кто-то где-то ждал, но, как оказалось, зря, так как встретившись с в упор смотрящими голубыми глазами, я готова была поклясться, что меня кто-то шарахнул битой по голове. Обида в груди пережала какие-то каналы и я с вызовом ответила Егору, смотря на него с неожиданной даже для себя злобой, на которую ещё несколько минут назад не была способна. Это странно. Чрезвычайно странно сейчас, после такого количества выпитого алкоголя и во всю бушующего похмелья, пытаться выдавливать из себя какие-либо эмоции. И больно. Да, точно, больно.
Краем глаза замечаю отсутствие подруги. Куда смылась Лера я понятия не имела, но я прекрасно понимала, что та решила оставить меня с Кридом наедине, так как ещё вчера пыталась меня убедить в том, что эта женщина на фото – скорее всего, просто его подруга и она прекрасно понимала, что у Крида есть оправдание. В любой другой ситуации, она бы уже орала на того, кто посмел меня обидеть, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Но она почему-то на все сто процентов уверена, что у меня с блондином может что-то получиться, в то время как я в этом не переставала сомневаться.
Напряжённая обстановка, мёртвая тишина, где слышался каждый вздох. Но вздохи заглушались. Заглушались приближающимися ко мне шагами. Взгляд, который до этого был направлен сквозь Крида, теперь сфокусировался точно на нём и на его напряжённом лице. Зачем он приехал? Зачем забрал с генеральной уборки? Неужели так не терпелось со мной встретится? Я чётко помню его вчерашнее сообщение о том, что он заберёт меня сегодня после пар. Тогда я подумала что-то в роде: "Какой же дурак, завтра ведь воскресенье". И теперь я понимаю, что он знал. Знал то, что абсолютно не касается его, хотя касается меня. Вот только меня почему-то ввели в курс дела после Егора, которого в это вообще посвящать не должны были.
— Думаю, стоит поговорить, — сглатываю от знакомой хрипоты в голосе и низкого тембра. Тяжело, когда всей душой желаешь прижаться к объекту обожания, но остатки работоспособных извилин не дают тебе это сделать. И если честно, я им за это благодарна.
Забрав одежду из гардероба, я быстро накидываю на себя пальто и выхожу на улицу вперёд блондина. Я совершенно забыла о морозе, стоящем на улице. Но он почему-то не волновал меня так, как обычно. Я хотела сейчас сесть в его машину и просто поговорить, хотя я уже примерно знала, что он скажет. Вариант с признанием в любви отпадал сразу. Та же самая Карла прямое тому подтверждение, не говоря уже о исчезновении Крида из моей жизни на неделю и отсутствии хоть какого-то разговора. Даже простых смс.
— Зачем ты пила? — это первое, что было сказано в мой адрес, после пяти минут молчания в нагретой машине. Голубоглазый хмурился, а я пыталась подобрать нужный ответ, чтобы не ляпнуть чего лишнего. Не хватало ему ещё промывать мозги моей же ревностью. Он же не виноват, что я в него влюбилась.
— Захотелось, — как-то само собой это слово слетело с моих губ, которые я за это время успела в кровь искусать. Булаткин испепеляюще посмотрел на меня, в то время как я вспоминала, что Егор Крид не любит пьющих и курящих девушек. Пусть думает, что мне на это плевать. Пусть подумает, что я алкоголичка. Особенно если учитывать то, что я всерьёз могу спиться из-за него.
— Я же знаю, что был повод, — он продолжал хмуриться, а у меня было чётко выраженное желание сказать что-то весёлое, чтобы он перестал так на меня смотреть и наконец-то улыбнулся. Но, видимо, в этом разговоре веселья не намечается.
— Какая сейчас разница? Это никак не касается того разговора, который должен был состояться ещё неделю назад, — я никогда в жизни не говорила таким холодным тоном и не адресовала такое настолько любимому человеку. Хотя, как я могла, если так ещё не любила никого?
— Согласен, я сильно затянул, — блондин нервно поправил чёлку и посмотрел на меня. Я же наоборот старалась не смотреть в его сторону вообще, — я не буду тянуть, но всё же спрошу: мне прямо сейчас всё сказать, или же сначала подготовить? — ага. Меня ещё и готовить к чему-то надо... Знаете, говорят, "Надежда умирает последней". Кажется, она умерла.
— Говори прямо. Меня уже нечем удивить, — хмурюсь и облизываю пересохшие, искусанные губы, чувствуя небольшое жжение. Если честно, то я просто уже готова ко всему, что он может сказать, ибо за последнюю неделю, я, кажется, пересмотрела абсолютно все варианты.
— Окей. Ты мне нравишься, — в этот момент, в мою грудную клетку перестал поступать воздух и я чувствовала, как сердце отчеканивает каждый удар. Я так и не повернулась к парню лицом. Он врёт. Он точно врёт, — влюбился, как мальчишка. Ну, что скажешь, Цветаева? Нечем удивить?
— Егор, это очень плохая шутка, — говорю я и снова свожу брови к переносице и всё-таки поднимаю взгляд на Крида. Как ни странно, на его лице не было даже капли веселья. Слишком серьёзный. Слишком хороший актёр.
—
Это не шутка, — откидываюсь на спинку сидения и перевожу взгляд на вид из окна. Да быть такого не может, — и я уверен в том, что мои чувства взаимны, — мозг вообще мне отказал. Я не могла думать. Было такое ощущение, будто бы кто-то внутри приказал сердцу работать за двоих, а мозгу отдохнуть. Но меня это не устраивало и я сделала очень. Очень глупый поступок, опять же, от не рабочих мыслительных процессов. Я просто взяла, вышла из машины и пошла в неизвестном самой себе направлении. Что это за рефлексы сработали – я понятия не имела, но меня вполне устраивал тот факт, что я не выложила блондину все свои мысли по этому поводу. Хотя, выбегать из машины было не лучшим вариантом. Я даже представить себе не могу, как от этого действия сейчас офигел Егор, — Да стой ты! — резким движением руки, Егор разворачивает меня к себе лицом и смачно впечатывается своими губами в мои. Боже ты мой. Опять. Опять эти тёплые губы, крепкие руки на талии и какие-то космические ощущения. Почему на меня так это действует? Его поцелуи были короткими, быстрыми, тягучими, а я уже задыхалась от таких его действий и понять не могла: я что, правда ему нравлюсь? Но как такое может быть? Такое бывает только в фильмах, сказках, книгах. Не бывает такого, чтобы принц взял и полюбил простушку. Это даже звучит тупо. Как можно влюбиться в меня, когда рядом куча охрененных девушек. Красивых, умных, интересных. Таким, как Егор, всегда достаётся всё самое лучшее. И я чисто физически не могу даже подумать о том, что я мало того, что влюбилась взаимно, так ещё и с Егором Кридом! Я сейчас чувствую себя какой-то дурочкой, которой снится очередной сопливый сон. Просто невероятный сон.
— Егор, — прохрипела я между равными поцелуями блондина, на что тот не сразу, но остановился и посмотрел мне в глаза, пытаясь отдышаться, — если это розыгрыш, или какой-то прикол... Скажи об этом сейчас. Пожалуйста, — прикусив губу, смотрю на то, как Егор закатывает глаза и закидывает голову, — я серьёзно.
— Нет, это не шутка, не розыгрыш и не прикол. Я очень давно не позволял даже самому себе признаваться в своих же чувствах. А в тебе я уверен на все сто процентов, как и в твоих чувствах ко мне, — Булаткин был немного раздражён моим поведением и судя по всему, взволнован. А я никак не могла выдавить из себя ответное признание, так как меня буквально пробило страхом. Мне постоянно казалось, что если я сейчас признаюсь, из кустов выбежит кто-то из его друзей с камерой и будет снимать то, как я унижаюсь. Хотя я прекрасно понимала, насколько это тупо. А может и нет. Для такого параноика как я – вполне нормально, — ничего сказать не хочешь?
— Я... — потупив взгляд в землю, чуть ли не прокусываю губу и убираю от лица пряди волос, которые ветром сдувало мне прямо в глаза. Глубоко вздохнув, я полностью отключаюсь от реальности, — я, кажется, в тебя влюбилась... — смотрю на парня исподлобья и наклоняю голову в бок, наблюдая за тем, как на его лице растягивается улыбка.
— А без "кажется"? — снова притягивает к себе, одной рукой обхватив талию, а другой подняв лицо за подбородок, чтобы я не могла отвести глаз. От теплоты взгляда Егора, у меня почему-то весь страх куда-то пропал. Очень странные ощущения. Я бы сказала, новые.
— Я в тебя влюбилась, — уже более уверенно и как вывод произнесла я, начиная улыбаться также, как и блондин. Кажется, мы выглядим сейчас, как два дауна. Но... Мне всё равно. Может и дауны, зато счастливые!
— И всё же, меня волнует вопрос: почему ты напилась? — обнимаю Егора и утыкаюсь носом в шею, пряча глаза, на что блондин пытается меня от себя отстранить и посмотреть мне в глаза, — Нет, нет и нет. На меня это не действует. Выкладывай давай.
— Забей, Крид. Когда-нибудь, я тебе про это расскажу, — вижу недовольный взгляд голубоглазого и тут же добавляю, — но обещаю, это больше не повторится!