Я люблю тебя больше, чем друга [редактируется]

У парня ныли кости, белели суставы от напряжения, потели ладони, стоял шум в ушах и была дикая слабость, отчего тот и пошевелится с трудом мог.

Он испытывал так много чувств, от того и молчал. Молчал и смотрел в окно, откуда слышалось отдаленное пение птиц. Уши заложило. Будто он был отрезан от внешнего мира душной палатой психушки из типичного ужастика.

Приплыли, Эд. Это все твой Женя виноват. Живешь только им, себя не замечаешь. Казалось бы, обычные друзья, а Эду самому не по себе от друга того. Не то чтобы его коленки подкашиваются при виде луковой улыбки, но это и есть.

Ты влип. Ты по серьезке влип, пряча свою жизнь, кипящую постоянными эмоции внутри него. Заселяя каждую в его домики, заселяя в его городе

Женя не замечает страданий. А надо ему? У него своя жизнь за пределами мыслей Перца. Тот говорил, что собаку хочет зависти, только хозяйка квартиры не разрешает, от чего тому печально на души. И может поэтому сегодня тех теплых лучей нет, которые город грели. Все, будто на клумбе, гнусными тучами усажено. От этого и улыбки он не видит Жененой, от того плохо ему..

— Докатился ты, Эд. Разъехаться вам надо.

Вздрагивает от собственного голоса, потому тут же голова закружилась от яркой эмоции. Не уж то начал сам с собой болтать, псих?

***

Женя долго следил за состоянием соседа. Если пол часа можно назвать "долго". После убежал с дверного проема, как только услышал слова друга, даже не посвящённые мальчишке, скорее самому себе.

«Докатился ты, Эд. Разъехаться вам надо».

И все крутил фразу эту и так и сяк, но понять — не понимал. Потому что не хотел. Желания не было.

И начал думу думать. Хотя и давалось это с огромным трудом, все таки гонял он эту думу. В гости к каждому жителю его города заглядывал, искал там хоть что-то. Но безрезультатно.

Вот они, два мальчишки, что поговорить не могу нормально, все в гляделки играют. Сосредоточьтесь вы уже на чувствах.

А ведь май месяц не для того создан, чтобы на дно падать. Пытаться схватиться, выкарабкаться.

«В май месяц все сладкое, даже воздух».

Так Эд однажды выдал в начале месяца, когда дарил этот набор искусанных чашек. Когда обнимал сильно, от него сладким пахло, будто специально намеки отдает. А потом получает уже в лоб тихое «Ты еще слаще». У Жени это в голове остается, не пропадает. Тот думает об этом, все чаще сомневаясь в себе, а больше в друге. Первого мая он мог себе это позволить. Первого мая себе можно все позволить, если у Жени долгожданный день рождение.

Думу догоняет.

Встает с места и отчаянно торопится в комнату рядом, чтобы поговорить, чтобы разъяснить. Эд все также сидит, что-то себе шепча по нос. Песню напевает, губы в улыбке напрягает.

Чернявский руку на плечо кладет, в глаза смотрит, что на него в ту же секунду палят. И неуютно так становится в миг, от того и тошно, от того и захлебывается он. Глаза в глаза. У Эда глаза почти что черные, такие мутные, будто черный кофе, самый горький на свете. И из-за этого утонуть в них хочется, чтобы наверняка. Женя хочет добавить в них сахара своего, разбавить с молоком, придать нежности, но не имеет права. Поэтому руку убирает с плеча, сам отходит на пару метром, а после и за дверью скрывается, убегая на улицу.

«Учитесь отделять важное от майского денька»
© Жак Фреско.