Виолетта | 7
Во вторник днем я иду в учебную часть. Когда я вижу, что Арина там все еще работает, я понимаю, что моя задача только что стала гораздо проще. У нас с Ариной была интрижка, когда я училась на первом курсе. Если быть совсем честной, думаю, она все еще тайно в меня влюблена, и судя по тому, как она на меня смотрит сквозь свои накладные ресницы, я не ошиблась.
Я чувствую себя сукой из-за того, что собираюсь флиртовать с ней, чтобы получить то, что мне нужно, но это лишь средство для достижения моей цели.
– Арина! – восклицаю я, подходя к стойке с приклеенной на лицо улыбкой, заслуживающей Оскара. – Как поживаешь? Давненько не виделись.
Для пущего эффекта я тянусь и пожимаю ей руку.
– Виолетта Малышенко,– произносит она. – Я поживаю неплохо. Но, кажется, жизнь начинает налаживаться.
Я наклоняюсь к ней и шепчу ей почти в самое ухо:
– Мне нужна одна услуга для друга, Арина.
Она вздыхает:
– Конечно, Виолетта, все, что хочешь.
– Сестра моей подруги переводится сюда в следующем семестре, – вру я. – Она хочет убедиться, что сможет попасть на те же курсы, что и лучшая подруга ее детства. Но она хочет, чтобы это стало сюрпризом. Как думаешь, сможешь мне помочь, милая?
Я поглаживаю пальцами ее руку.
Вот я сука.
– Да, конечно. Имя? – спрашивает она.
– Валерия, – говорю я. – Валерия Акимова.
Я прозношу имя по буквам.
Спустя две минуты и один предательский поцелуй в щеку я выхожу из учебной части, а в кармане у меня лежит расписание курсов Леры на весенний семестр. Следующая остановка – кабинет моего куратора.
***
Последние несколько недель были просто адскими. После праздников наша университетская команда участвовала в футбольном чемпионате, и у меня не было времени даже отдышаться, не говоря уже о том, чтобы проводить время с Лерой. Нам удалось несколько раз побегать, но, учитывая количество поездок и мой плотный график, это было непросто.
Поэтому я испытываю смешанные чувства из-за того, что мы не прошли в финал. С одной стороны, я желаю нашей команде успеха. С другой стороны, я немного охладела к футболу и теперь хочу сконцентрироваться на других вещах.
Например, на Лере Акимовой.
– Виолетта? Ты услышала хоть слово из того, что я сказала?
Я смотрю на Нику, которая стоит рядом со мной, уперев руки в бока и поджав губки из-за того, что я не обращала на нее внимания.
– Э‐э‐э… да, вечеринка, – поддакиваю я, делая вид, что последние несколько минут ее слушала. – И что с ней не так?
– Лена говорит, что ты не пойдешь, – дуется она. – Почему?
– Потому что мне не хочется, Ника. Мы сегодня все-таки проиграли, если ты забыла.
– Тем больше поводов напиться со мной сегодня! – улыбается она.
– Не думаю, – говорю я.
Она плюхается на диван рядом со мной.
– Что с тобой происходит, Виолетта?
– Ты о чем? – спрашиваю я.
– Что с тобой происходит в последнее время?
Она пододвигается ко мне так, что я вынуждена на нее смотреть.
– Сначала я думала, что ты вся в футболе и все такое, но в последний месяц ты сама на себя не похожа, – говорит Ника. – Ты рано уходишь с вечеринок. Одна. Или еще хуже – вообще не приходишь, как сейчас. Ты подсела на наркотики, Виолетта Малышенко?
Я поперхнулась водой, которую пила.
– Блять, Ника! Ты же меня знаешь, – говорю я. – Во‐первых, я никогда до такого не опущусь, а во‐вторых, ты же знаешь, что университетских спортсменов тестируют на наркотики.
– Тогда в чем дело? – спрашивает она.
Я пожимаю плечами:
– Может, мне просто надоело трахаться с каждой девчонкой в короткой юбке. – Я шумно выдыхаю. – Это все так блядски бессмысленно.
Я оглядываюсь по сторонам, чтобы убедиться, что никого из моих баб нет поблизости, – не то прослыву сумасшедшим или импотентом.
Ника смотрит на меня с открытым ртом.
– К тому же есть одна девушка, – говорю я.
Она закрывает рот и продолжает дуться, но теперь еще и приподняв вверх брови.
– Девушка? – спрашивает она. – Что еще за девушка?
От меня не ускользает то, что она произносит слово «девушка» как ругательство.
– Ты с кем-то встречаешься, Ви?
– Нет, – отвечаю я, – но, кажется, хотела бы.
– Хотела бы встречаться с кем-то? То есть завести себе настоящую девушку? – недоверчиво переспрашивает она.
– Ну да, – говорю я. – Я подумала, что можно было бы попробовать ради разнообразия.
Ника откидывает голову назад и вздыхает, ее платиновые волосы рассыпаются по плечам. Потом она опускает взгляд и начинает ковырять шов на джинсах.
– И кто она?
– Ты ее не знаешь, – говорю я. – Одна девушка, на которую я наткнулась на ознакомительном мероприятии.
– Наткнулась?
Она размышляет над моими словами.
– О боже, ты же не имеешь в виду «Бибу», правда?
Я смеюсь, вспоминая дурацкую футболку, которая была на Лере в тот день, когда мы познакомились. Я киваю.
– Ну да, это она, а почему бы и нет?
Она закатывает глаза.
– Ни одну из моих знакомых не застали бы живой в той чудовищной футболке, которая была тогда на ней, – говорит она. – Она же еще ребенок, Вил. Ты могла бы найти себе кого-нибудь гораздо лучше.
– Может, я не хочу никого гораздо лучше, Вероника.
Она отмахивается от меня, качая головой.
– Хорошо, что на следующей неделе начнутся зимние каникулы. Месяц дома тебе не повредит.
Она встает и берет меня за руку:
– А теперь оторви свою задницу от дивана и иди собираться. Ты пойдешь с нами на вечеринку.
Я даю ей себя поднять. Думаю, будет неплохо выбраться из дома и расслабиться после футбольного сезона.
– Ладно, – сдаюсь я. – Дай только в душ схожу.
Она взвизгивает и достает косметичку, чтобы нанести на лицо еще больше ненужной фигни.
***
Я выбегаю из-за угла и вижу, что Лера ждет меня перед Холлом. Я знаю, что на лице у меня дурацкая глупая улыбка. Но мне все равно.
На протяжении всей вечеринки в субботу я молча размышляла, как переживу пятинедельные каникулы, не видя ее лица. Я пила, и разговаривала с людьми, и старалась казаться общительной, чтобы Ника от меня отстала, но все это время я думала о том, как заставить родителей отпраздновать Новый Год в Уфе, просто чтобы быть ближе к Лере.
– Скучала по мне, Малышенко? – спрашивает она, подбегая ко мне.
Я смеюсь – она решила поменяться ролями.
– Нет, – отвечаю я.
– Врешь. – Она толкает меня локтем.
– Да, – признаюсь я.
– Жаль, что вы не попали в финал, – говорит она. – У вас были равные шансы в том матче.
Я вопросительно приподнимаю брови:
– Ты смотрела?
– Ну конечно! – говорит она. – Я знаю одну девушку, которая неплохо забивает голы.
– Правда? – спрашиваю я с улыбкой.
– Да, Кира Медведева. Ты ее знаешь?
Я тоже толкаю ее локтем.
– Предательница! – говорю я в ответ на упоминание моей лучшей подруги.
– Говорят, она лучшая крайняя центральная нападающая в команде.
Она смеется, что так плохо знает футбольную терминологию.
– Мне придется многому тебя научить, Акимова.
– Давай, Малышенко, – не сдается она. – Может, когда-нибудь научишь меня играть.
Боже, как бы я хотела научить ее играть в футбол! Я представляю себе, как мы выйдем с ней на поле и будем обводить мяч. Я вижу, как она бежит по краю поля, ветер треплет ее волосы, а она смотрит на меня и кивает, чтобы я передала ей мяч. Что же в этой девушке такого, от чего я воображаю себе, как буду играть с ней в футбол, вместо того чтобы мечтать о совсем других играх?
– Ну, придется подождать до весны, – грустно говорю я. – Этот семестр так быстро прошел. Не могу поверить, что уже сессия.
– Да уж, – соглашается она. – У меня последний экзамен в среду. А у тебя когда?
– В четверг, – отвечаю я. – Ты сможешь побегать в среду?
Кажется, я в буквальном смысле задерживаю дыхание, пока жду ее ответа, – это не лучшая вещь во время пробежки. Не могу себе представить, что не увижу ее до января.
– Да, конечно, я смогу побегать в среду. Ты же должна выполнить свою миссию Спасателя Леры, – дразнит она меня.
Я замечаю, что мы продолжаем разговаривать и не разгоняемся до нашей обычной скорости. Я внутренне улыбаюсь, думая про себя, что она тоже не хочет от меня уезжать. Блять, я буду скучать по нашим пробежкам по понедельникам и средам.
И тут мне в голову приходит идея.
– Лер, хочешь продолжать со мной бегать на зимних каникулах?
Она смотрит на меня с подозрением.
– Э‐э‐э… ты собираешься приехать в Уфу?
Если бы!
– Нет. Но мы все равно можем вместе бегать. Ну, каждый понедельник и среду в это же время.
Какое-то время она молчит, и я уже готова хлопнуть себя по лбу за то, что я такая дура и подкаблучница.
Но тут я замечаю, что у нее на лице появляется улыбка.
– А как быть с разницей во времени? – спрашивает она. – Ты будешь бегать раньше или мне надо бегать позже?
– Я не хочу очень рано вставать на каникулах. Давай ты будешь бегать на час позже?
– Думаю, я смогу с этим жить, – говорит она. – Жаль только, что я не смогу видеть твою ужасную потную физиономию вживую.
Это наталкивает меня на еще одну мысль. Если я сейчас все сделаю правильно, это принесет мне большую пользу.
– Дай-ка мне свой телефон.
Я останавливаюсь и протягиваю руку. Она тоже останавливается и хмурит брови, но протягивает мне телефон. Я держу его на расстоянии вытянутой руки и делаю селфи. Потом возвращаю ей телефон и продолжаю бежать.
Она догоняет меня.
– А я что, пустое место? – спрашивает она. – Тебе разве не нужна моя фотография?
Да! Миссия выполнена.
– Нужна, конечно, – говорю я, осознавая, что все остальные девушки, которых я знаю, скорее бы умерли, чем дали себя запечатлеть в таком потном виде. Но это Лера. Она не такая, как все остальные девушки, которых я знаю. И это одна из вещей, которые я в ней люблю.
Нравятся!
И это одна из вещей, которые мне в ней нравятся.
– Дай сюда, – требует она, снова останавливаясь.
Я передаю ей телефон. То, что она делает дальше, меня изумляет. Она делает три или четыре фотографии – на всех она корчит невероятно смешные рожи. На всех ее лоб покрыт потом. А хвостик растрепан от ветра.
Бляяяять.
Жду не дождусь, когда доберусь до дома и хорошенько рассмотрю эти фотки.
***
Лерусик: Прости, Виолетта. Я невнимательно посмотрела на свое расписание. У меня последний экзамен утром, а не днем, как я думала. Я пропущу сегодняшнюю пробежку.
Блять!
Как она могла не знать, когда у нее последний экзамен? Наши преподаватели практически всю последнюю неделю про них талдычили. Может, Лера врет? Может, она рассказала Говнючке про наши пробежки и она больше не разрешает ей со мной бегать? Я должна это выяснить. Я не могу позволить ей уехать на каникулы вот так.
Я: Ты уже сказала как-там-ей про наши пробежки?
Лерусик: Крис? Нет.
Она все еще играет в нашу игру. Это хорошо.
Я: А собираешься?
Лерусик: Да.
Я: Врешь.
Лерусик: Может быть.
Я: Ты правда не знала про экзамен?
Лерусик: Я знала. Просто не хотела испытывать неловкость, вот и все.
Это что-то новенькое. Означает ли это, что она будет по мне скучать и не знала, как со мной попрощаться? Блять, эта девушка приводит меня в полный раздрай. Я переключаюсь на галерею и любуюсь ее прекрасным лицом. На одной из фотографий она показывает мне язык. На другой она хмурится и морщит нос. На последней она широко улыбается – той улыбкой, от которой на правой щеке у нее появляется ямочка, – и косоглазит.
Я: Спасибо за фотографии.
Лерусик: И тебе спасибо.
Я: Удачи на последнем экзамене и хорошего полета домой!
Лерусик: И тебе!
Я: Не забудь про наши пробежки.
Лерусик: Ни за что! Увидимся в январе, Малышенко Виолетта Игоревна.
Я: До встречи, Акимова Валерия Андреевна.
Вот и все.
Я кладу телефон на стол. Это будет самый долгий долбаный месяц в моей жизни.