Глава четвертая. Хитэн.
Спустя одиннадцать лет...
Подъехав к знакомым воротам, я рванул вниз рычаг переключения
передач. Только теперь эти ворота были ржавыми и обветшалыми и
безвольно свисали со своих хлипких петель. Сорняки, словно цепкие
лапы, обвивали их прутья. Они не имели ничего общего с теми
внушительными воротами, которые я помнил с тех пор как здесь жил.
Они сломались и пришли в негодность ...
Как и все, кто хоть раз попадал в это гребаное место.
Хотя возможно, к тому моменту, как я впервые здесь оказался, я
уже был другим и исковерканным. Но она такой не была.
Я вышел из машины и приблизился к воротам. С неба на меня
светило раскалённое солнце. Я поплотнее затянул галстук, поправил
черную рубашку и жилет, а затем ударил ногой по трухлявому замку.
Под моим натиском ворота застонали, но все же распахнулись, обнажив
скрывавшийся за ними безграничный ад. Я стоял, медленно и глубоко
дыша, стараясь заглушить мечущиеся у меня в голове голоса. Те самые,
которые говорили мне не оставлять здесь в живых никого, уничтожить
всех этих скотов и заставить их заплатить своей кровью, воплями и
жуткими муками... Голоса, которые неотступно следовали за мной все
эти годы, не давая мне забыть о неизбежной расплате.
— Вовремя, — вслух произнёс я. Машинально, я пробежал рукой
по карману жилета в поисках карманных часов, которые оставались со
мной на протяжении стольких лет. Тик-так, тик-так, тик-так, тик-так...
«Я здесь», — безмолвным призывом донеслось из особняка,
который находился за длинной подъездной дорогой и росшими в
стороне деревьями. Призывом к тому единственному, что ещё имело
значение для моей прогнившей души. Пальцы обхватили трость, на
которой покоилась моя ладонь. Взглянув вниз, я скользнул рукой по
черному металлическому шафту. (Прим. Шафт — длинная часть
трости)
«Кролик», — отдалённым эхом из прошлого донесся до меня шепот
Куколки, когда мой взгляд упал на декоративный набалдашник трости.
Оскаленная морда белого кролика с прижатыми к голове ушами.
Кролик.
Ее кролик.
Прочертив тростью круг, я повернулся и снова сел в машину.
Взвизгнув шинами, я рванул вперед по грунтовой дороге, оставив
позади себя густое облако пыли. Когда-то она была мощеной и гладкой,
но теперь стала заросшей и разбитой. Машина с ревом неслась по
дороге, минуя ухабы и извилистые повороты. Приблизившись к
финальному изгибу дороги, я крепче сжал руль.
Сразу за ним раскинулся величественный вид на особняк Эрншоу.
Дом, который зародил во мне биение жизни, и нанёс сокрушительный
удар, уничтоживший то подобие сердца, что у меня когда-то было.
Когда из-за поворота показался край здания из коричневого
кирпича, у меня перехватило дыхание. Мох и сорняки плотным роем
саранчи облепили некогда прекрасный дом, совсем как те длинные
ползущие растения на воротах. Внешняя разруха отражала то, что на
протяжении долгих лет происходило у него внутри.
Я знал, что тут больше не осталось тех, кто заразил это место своим
ядом, но она была здесь.
Я, наконец, вернулся, чтобы ее забрать.
Остановив машину прямо у входа, я посмотрел на ведущую к
главным дверям лестницу. Перед моим мысленным взором исчезли,
обнажив дорогое лакированное дерево, сорняки, обвивающие большие
дубовые двери, через которые меня тащили, когда я был ребенком.
Бронзовая ручка сбросила с себя рыжевато-бурую ржавчину, снова
заблестев на солнце. Заросли травы на газоне исчезли, оставив после
себя лишь акры ухоженной земли, а в мертвой и пожухлой цветочной
изгороди, обрамляющей дом, проступили новые цвета — насыщенные
красные и желтые — разогнав тернии темноты и ночи. В моем сознании
поместье Эрншоу снова предстало передо мной в своем первозданном
виде.
И я тоже снова вернулся туда. В ту ночь, когда меня увезли.
Забрали от моей любимой ... моей Куколки...моего дуновения ветра,
моих парусов... моей души...
***
Дверь распахнулась. Из нее вышел мистер Эрншоу в
сопровождении "дядей", которые волокли меня за собой. Когда они
протащили меня по ступеням и швырнули в ожидающий у дома фургон,
я так сильно стиснул зубы, что казалось, они вот-вот раскрошатся.
Как только меня бросили в багажник, фургон тронулся с места. Я
сидел в темноте, колотя окровавленными кулаками по стенам и
пытаясь найти выход.
— Куколка! — кричал я. — КУКОЛКА!
Я кричал снова и снова. Кричал до тех пор, пока не сорвал голос. У
меня подкосились ноги, и я проигнорировал пронзившую меня боль,
которая напомнила мне о том, что они со мной сделали. Один за
другим, месяц за месяцем. Никаких поблажек. Никаких передышек.
Только они позади меня, кряхтя и задыхаясь, вонзаясь в меня,
прижимаясь грудью к моей спине.
Что они теперь сделали с Куколкой. Моей Куколкой. Её глаза... её
глаза, когда этот жирный хрен привел ее в комнату. Она едва стояла
на ногах, по бедрам текла кровь. Заплаканная, бледная... загубленная.
Моя хрупкая живая кукла сломалась.
Я ещё раз прокрутил в голове то, как вонзил нож для писем в шею
дяде Эрику, ему в грудь, в живот. Вспомнил кровь, которая брызнула
мне на кожу — горячая, свежая, с сильным металлическим запахом. Её
вкус, когда она попала мне в рот, ее терпкий букет, раскрывшийся у
меня на языке — вкус его смерти. Вкус моего победного убийства. И
почувствовав, как у меня под пальцами замедляется его пульс. Увидев,
как угасает в его глазах жизнь. Я ощутил, как во мне запульсировала
неведомая сила.
Я это сделал.
Я вырвал из него жизнь. Своими руками.
Ради Куколки. Ради моей Куколки.
Мы так долго ехали, что я уснул. Когда я проснулся, на улице было
еще темно. Мужчина, одетый во всё черное, рывком вытащил меня из
фургона и поволок к высокой водонапорной башне. Она была белой, но
на ней не имелось никаких обозначений. Я огляделся: вокруг не было
ничего, кроме бескрайних полей. Мужчина притащил меня к основанию
башни и открыл дверь. Он толкнул меня вперед. Споткнувшись, я
влетел в башню и увидел уходящую под землю лестницу.
Схватив меня сзади за шею, мужчина пихнул меня дальше. В
кромешной темноте я спускался всё ниже и ниже, пока не оказался у
железной двери. Звякнули засовы, раздался скрежет металла, затем
открылась дверь, и меня втолкнули внутрь. Я распахнул глаза. Передо
мной предстали бесчисленные ряды клеток. Потом из темноты
показался человек. Старик. Встретившись с ним взглядом, я тут же
предупреждающе поджал губы. Он мне улыбнулся.
Я представил себе его смерть. Пущенная ему в рот пуля, вышибла
бы ему мозг, разворотив всю заднюю часть его тупой башки. Грубо.
Кровожадно. Жестоко.
— Ты связался с не теми людьми, парень, — произнёс он и покачал
головой. — Здесь долгие годы тусовалось много разных отморозков;
некоторые из них были подростками, но ты, пожалуй, один из самых
молодых за всю историю.
Мужчина позади меня рассмеялся и потер рукой мне по спине. Я
дернулся вперед и, развернувшись, пристально уставился на этого
козла. Я ненавидел прикосновения.
— Многим моим людям понравится, что ты так молод.
Я повернулся к старику и смерил его свирепым взглядом.
— Ох, да вы только посмотрите на это! Наш маленький садист-
убийца в ярости, — он положил руку на сердце. — Позвольте
представиться. Я главный надзиратель этого заведения. Земли
забытых. Места, о котором не знает даже правительство. Никакой
полиции. Никакой Службы по защите детей. Только ты и я, и мои
люди, и сто других извращенных больных ублюдков, которые связались
не с теми людьми.
Он шагнул ко мне. Так близко, что я уловил в его дыхании запах
сигарного дыма. От него пахло так же, как от мистера Эрншоу. Так
же, как от дядей.
— Никто не придет тебе на помощь. Это твой новый дом.
Секретный «Алькатрас», финансируемый одним процентом несметных
богачей, которые щедро платят мне за то, чтобы удалить...из своей
жизни...ненужные проблемы, — он пожал плечами. — Богатые люди,
знаешь ли. Они любят совершать преступления, но не любят
разгребать последствия. И вот тут-то в дело вступаем мы.
Санитарная служба, если угодно.
Надзиратель посмотрел на стоящего у меня за спиной мужчину.
— Единственная камера, где ещё осталось место, это пятьдесят
вторая.
— Это разумно? — произнёс охранник. — Не думаю, что нам
следует сажать к ним кого-то ещё. Они и без третьего нам как кость
в горле. Не хочу, чтобы они стали ещё опаснее.
Надзиратель помолчал.
— Вижу, к чему ты клонишь. С такими сокамерниками
охранникам будет трудновато заполучить его для своих утех, — он
неопределённо взмахнул рукой. — Но у нас нет выбора. Его привезли в
последнюю минуту. Придется это сделать. В любом случае, он всего
лишь ребенок. Чем он может нам навредить?
Охранник раздражённо запыхтел и толкнул меня вперед. Он провел
меня вверх по нескольким лестницам. На каждом новом этаже я видел
клетки с тремя или четырьмя мужчинами. Некоторые из них лизали
решетки. Некоторые указывали на меня, угрожая убить. Я не
чувствовал страха. Я прикончил бы любого из них, кто бы ко мне
приблизился.
Одного больного ублюдка вслед за другим больным ублюдком.
Мы остановились у одной из клеток, и охранник достал из кобуры
пистолет. Он направил его в темноту камеры и быстро открыл дверь.
Я не двинулся с места, тогда он втолкнул меня внутрь и, с лязгом
захлопнув решетку, тут же отшатнулся. Сжав кулаки, я развернулся и
увидел, как он спускается по ступенькам.
И тут я почувствовал, что сзади за мной кто-то наблюдает, и по
телу пробежала дрожь.
— И кто это тут у нас? — раздался из угла комнаты низкий голос.
Я услышал шорох и понял, что в другом углу пошевелился кто-то
еще. Я был окружен.
— Судя по его одежде, маленький Дэппер Дэн. Брюки, рубашка и
жилет. Всё черное. Довольно изыскано для кого-то столь юного...
впечатляет. (Прим. Дэппер Дэн — модная легенда Гарлема 1980-х.
Прошел длинный путь от гангстера до законодателя мод в хип-хоп-
среде) Прищурившись, я вгляделся в темноту. На задней стене тусклым
светом горела одинокая лампочка, но тот, кто находился здесь со
мной, был окутан тьмой. Потом я заметил слева от себя белый
проблеск. Там кто-то стоял. Но я сохранил самообладание, сжал
кулаки и приготовился к бою.
— Взгляни на это, Генри. Маленький Дэппер Дэн готов со мной
сразиться.
— Хорошо. Ему здесь такой задор совсем не помешает, —
произнёс справа от меня более грубый голос.
Раздался звук шагов по каменному полу, и на свет вышел человек.
Мужчина с длинными светлыми волосами до плеч. Он был одет в
черные брюки и белую рубашку — и то, и другое выглядело жутко
грязным. Он оказался довольно молодым. Может, лет двадцати. Он
положил руку на грудь и театрально поклонился.
— Меня зовут Чепел, — он выпрямился, потом улыбнулся.
Мужчина был красивым и говорил с акцентом, которого я никогда
раньше не слышал. Он казался богатым, таким, будто у него имелись
деньги...утончённым.
— Добро пожаловать в Водонапорную башню. Хранительницу
всего темного. Вроде ящика с трофеями самого чокнутого
коллекционера преисподней, — он улыбнулся ещё шире. — Я, что
говорится, своего рода Потрошитель.
Нахмурив лоб, я попытался сообразить, что он имеет в виду.
— Сложновато для твоего понимания? — произнёс он и кивнул. —
Ты слишком молод. Возможно, тебе еще не приходилось слышать
истории о таких людях, как я.
Он подошел еще ближе.
— У меня, скажем так, нездоровая одержимость ночными
бабочками, и мне нравится разделывать их самыми аппетитными
способами.
Я нервно сглотнул, но не позволил себе отвести от него глаза. Он
рассмеялся и застегнул у себя на рубашке золотые запонки.
— Я адвокат по профессии. Можно сказать, нечто вроде молодого
дарования. Окончил престижный университет Лиги плюща, намного
раньше своих сверстников. Но, увы, уже два года сижу здесь, — Чепел
посмотрел в дальний угол и дёрнул головой. Когда тот, кто там
находился, так и не пошевелился, он закатил глаза. — Генри, у нас
гость. Необходимо представиться. Этого требует соответствующий
этикет.
Чепел взглянул на меня и покачал головой.
— Янки, сам понимаешь. Никаких манер, в отличие от моего
южного воспитания.
Какое-то время из темного угла не доносилось ни звука, но потом
там кто-то зашевелился. На свет вышел высокий, хорошо сложенный,
шатен. У него тоже были длинные волосы, только каштановые. И я
никогда раньше не видел таких светлых карих глаз, как у него. Они
казались почти золотыми. На вид он был примерно того же возраста,
что и Чепел. Может, немного помладше. Но гораздо старше меня.
— Это Генри, — пояснил Чепел.
Генри зыркнул на меня, но ничего не сказал. Только откинул с лица
волосы.
— Итак, Генри у нас доктор, — Чепел постучал себе по голове. —
Человеческих душ. Психолог.
Он засмеялся.
— Весьма иронично, не правда ли?
Только я задумался, что же такого натворил Генри, чтобы здесь
оказаться, как Чепел добавил:
— Генри в жизни не сделал ничего плохого. Он невиновен.
Внезапно Генри закрыл глаза, стиснул зубы, и у него из груди
вырвался натужный звук. Его длинные волосы упали ему на лицо. Плечи
подались вперед, и при этом движении мышцы на шее и плечах
вздулись. От перемены в своем облике он показался мне огромным.
Больше и страшнее, чем раньше.
Когда Генри открыл глаза, он снова взглянул на меня. Но на этот
раз он был совершенно другим. Его глаза сузились, взгляд напрягся.
Ноздри раздувались, а ладони сжались в кулаки.
— А это Хайд, — сказал Чепел. — И вот он уже...не столь невинен.
Скажем так, он любит смотреть, как под его умелой рукой... умирают
люди.—
Я тоже люблю на это смотреть, — произнёс я.
Чепел удивлённо улыбнулся.
— Превосходно! — подмигнул он.
— Хотя намного сильнее я люблю их убивать, — добавил я.
Хайд выпрямился, и у него на губах мелькнул проблеск ухмылки.
— Генри и Хайд — два разных человека, живущих в одном теле, —
пояснил Чепел. — И один всегда борется за то, чтобы доминировать
над другими. Говоря медицинскими терминами, диссоциативное
расстройство личности. Генри — профессионал. Человек
консервативных взглядов. Тихий. Замкнутый. Ну, а Хайд... совсем
наоборот.
— Что это за место? — спросил я, оглядываясь вокруг. Меня не
волновало, что это за люди. Мне просто нужно было отсюда
выбраться. Я должен был вернуться к моей Куколке.
— Место, куда нас отправили те, кто хотел от нас избавиться, —
Чепел склонил голову набок. — Но ты так молод, что разжёг моё
любопытство. Сколько тебе лет, Дэппер Дэн?
— Двенадцать, — ответил я.
Чепел удивлённо вскинул брови. Он посмотрел на мои руки и
улыбнулся.
— На твоих руках кровь? В буквальном смысле? Юный Дэппер
Дэн..., — он неодобрительно поцокал языком, потом рассмеялся.
— Они причинили боль Куколке. Они к ней притронулись. Сделали с
ней то же, что и со мной. Её глаза..., — я почувствовал, как у меня
задрожали руки. — Они довели ее до слёз. Ее папа. Ее дяди... из-за них у
нее текла кровь...
Почувствовав, что сейчас взорвусь от ярости, я замолчал.
— Тогда я бы сказал, что учинённое тобой кровопролитие вполне
оправдано, — заметил Чепел, и улыбка исчезла с его лица.
— Мне нужно к ней вернуться. Я должен ее спасти. Не дать им
еще больше ей навредить. Меня не будет рядом, чтобы ее защитить.
Она совсем одна. Она..., — подумав о Куколке, я покачал головой. —
Она слишком хрупкая. Она не сможет справиться с тем, что они с ней
сделают. Я это знаю. Она... она...они ее сломают. Не только
физически, но и морально. Она... другая. Слишком нежная для этого
мира.Я повернулся к решетчатой двери и потряс за металлические
прутья. Дверь не двигалась.
— У каждого из нас есть люди, к которым нам необходимо
вернуться; будь то месть, защита или привязанность, но мы должны
дождаться подходящего момента, — проговорил Чепел. — Я только
сейчас понял, что мы так и не узнали твоего имени.
Я не обернулся. Я неотрывно смотрел на винтовую лестницу,
ведущую обратно к главному надзирателю и его закрытой железной
двери. Двери, которая открывала путь во внешний мир. — Кролик.
Меня зовут Кролик. Белый Кролик.
— Ну, Кролик, — шагнув ко мне, сказал Чепел. — Все мы планируем
когда-нибудь отсюда выбраться. И однажды это произойдет. А пока
мы ждем. Ты очень скоро поймешь, что единственное, чем мы
занимаемся в этой башне, это ждем. Мы строим планы и вынашиваем
замыслы. Мы планируем день, когда снова увидим солнце и отомстим
тем, кто думал, что сможет убрать нас подальше от глаз.
***
ТРИ МЕСЯЦА НАЗАД...
Охранники так и не приблизились к нашей двери.
Одиннадцать лет. Одиннадцать лет я ждал. Конечно же, я
слышал охранников. Слышал, как они заходили в камеры к другим
заключенным. Трахали их. Пытали. Делали с ними всё, что хотели.
Но только не в нашу.
Хайд и Чепел об этом позаботились.
За год до моего прибытия Хайду и Чепелу почти удалось сбежать.
Хайд вырвал глотку охраннику, когда тот подошел слишком близко к
решетке. Охранник оказался слишком самоуверенным. Он насмехался
над живущим в Генри монстром. Пока этот монстр не вырвался на
свободу и не прикончил его на месте.
— Больше мы не просчитаемся, — сказал мне Чепел вскоре после
того, как я приехал туда много лет назад. — Когда представится
следующая возможность, у нас всё получится.
Поэтому, когда появился новый охранник... охранник, который не
мог оторвать глаз от привлекательной внешности Чепела, такая
возможность замаячила у Чепела перед глазами.
Здесь улыбка.
Там подмигивание.
И охранник подходил всё ближе.
Как муха к его липкой ловушке.
Я повертел в руке иглу, ту, самую, которой Чепел наносил мне
татуировки. Иглу от шприца, что бросили ко мне в камеру, когда меня
чуть не убила инфекция. Инфекция была очень тяжелой, но я не мог
позволить себе умереть. Мне нужно было вернуться к Кукоке.
— Почему они мне помогают? — спросил я Чепела, стиснув зубы и
вонзив иглу себе в ногу.
— Те люди, которые заплатили кругленькую сумму за то, чтобы
нас сюда засунуть, не хотят нашей смерти. Наказание — это для живых,
Дэппер Дэн. Целая жизнь, проведённая в сырой, темной камере.
Большинству из нас рано или поздно хотелось умереть. Это легче, чем
терпеть всё это день за днем.
Мой взгляд замер.
— Мне не хотелось умереть, — отрывисто сказал я, когда мое тело
прошиб холодный озноб. — Я не умру, пока снова не увижу Куколку.
Ко мне подсел Генри и, чтобы мне стало потеплее, набросил на
меня свою рубашку.
— Именно это и отличает тебя от других. Тебя и Чепела, —
невесело рассмеялся он. — И Хайда. Мне ничего бы так ни хотелось,
как положить конец своим страданиям. Я с удовольствием приму тот
покой, что принесет с собой смерть. Но живущий во мне мистер Хайд
этого не допустит...
Я сидел в темноте. У меня в кармане покоилась нарисованная
мною колода карт. Всех, кроме одной. Той, на которой было
изображение моей Куколки. Той, которую вытатуировал у меня на
спине Чепел. Ее совершенный образ и подобие. Картина, благодаря
которой она продолжала жить у меня в сознании, когда дни в
Водонапорной башне становилась все длиннее и темнее.
Я поднял глаза и увидел, как мимо нашей камеры уже третий раз
за последние тридцать минут прошел новый охранник. Чепел к тому
времени уже поднялся и поджидал его. Он снял рубашку, обнажив торс
и грудь. Едва охранник увидел Чепела, глаза его вспыхнули. Чепел
медленно подошел к решетке и провёл ладонью по груди. Затем рука
скользнула ниже к его члену. Сидящий рядом со мной Хайд давился от
смеха, когда от такого зрелища охранник чуть не рухнул на пол.
Охранник удалился, и Чепел сел рядом со мной, ожидая его
возвращения. Каждый день он повышал градус своего соблазнения.
— Он тебе нравится? — спросил я Чепела, чуть прищурив глаза. Я
был в огромном долгу перед ним, Генри и Хайдом. Из-за страха перед
ними охранники так ни разу меня и не тронули. Чепел обучил меня
математике, литературе и искусству. И как художник, у которого
вместо холста и рабочих инструментов были лишь заточенные камни
и стены, он научил меня всему, что знал. Генри подготовил меня к
тому, в каком состоянии я могу обнаружить Куколку.
Хайд научил меня убивать.
Теперь мне нужно было всего лишь воплотить это в жизнь.
Чепел повернул ко мне голову.
— Он молодой и сравнительно приятный на вид, — он улыбнулся, а
потом наклонился ко мне поближе. — Я могу по достоинству оценить
мужское тело, Дрэппер Дэн, но боюсь, что член — это не для меня. Я
питаю слабость к горячей, влажной киске шлюхи... и, конечно, к тому,
как она потом умрет у меня в руках.
Он пожал плечами и откинулся на спину.
— Хотя, чтобы помочь нашему делу, я не прочь воспользоваться
моими... чарами, которыми столь щедро наделил меня Бог, — он
откинул назад свои длинные светлые волосы. — Я — квинтэссенция
нарциссизма, Дэппер Дэн. Я не сомневаюсь, что моя несравненная
внешность может покорить любого.
Он был прав.
Шли дни, и охранник подходил к решетке все ближе и ближе. В
течении нескольких месяцев он тайком передал нам бумагу, картон,
карандаши и ручки. Я создал свои карты. Чепел чернилами наносил мне
татуировки.
И всё по просьбе Чепела. Все благодаря его стараниям по
обольщению голодного до его члена охранника...
— Ты ведь не убьешь меня за то, что я к тебе прикасаюсь, а, Дэппер
Дэн? — спросил он, нависнув над моей голой кожей с иглой и
чернилами.
— Просто сделай это, — процедил я сквозь зубы. Когда его руки
коснулись моей кожи, я подумал о Куколке. Только так я мог
сдержаться и не наброситься на человека, который помог мне выжить и
сделал так, что меня до сих пор не трогали...
Я проснулся от того, что что-то громко грохотало по металлу. Я
резко поднялся, пытаясь рассмотреть, что происходит. Чепел стоял
голый у решетки... и держал охранника за горло. Чепел зажал ему рот
рукой. Охранник изворачивался и вырывался, пытаясь убежать. Я
вскочил на ноги, но не успел пошевелиться, как к решетке бросился
Хайд, держа в руках мою иглу. Он воткнул иглу охраннику в шею.
Пока Хайд держал охранника, Чепел снял у него с ремня ключи.
Через несколько секунд дверь была открыта. Я смотрел, смотрел,
бл*дь, на открытую дверь и сердце колотилось у меня в груди.
Казалось, Чепел был потрясен не менее меня, когда приблизился к
невидимой черте, отделяющей клетку от простирающейся за ней
свободы.
Чепел оглянулся на меня, и у него на губах заиграла широкая
улыбка.
Он переступил порог камеры и избавил охранника от ножа и
пистолета. У того из шеи хлынула кровь и заструилась вниз по его
телу. При виде крови у меня участилось дыхание. В отличие от
большинства людей, кровь не вызывала у меня отвращения... у меня от
нее напрягался член.
Я подошел к льющейся крови так, словно меня притягивало к ней
магнитом. Из глаз охранника начала медленно утекать жизнь, и Хайд
оглянулся на меня. Я больше не обращал внимания на открытую дверь и
тоже сфокусировался на кровоточащей ране на шее у охранника.
Хайд улыбнулся, показав все свои зубы.
— Прикончи его, — приказал он. Когда он поворачивал голову, у
него похрустывала шея. — Обратись к тьме, что живет у тебя
внутри. Вспомни всё то, чему я тебя научил... и воспользуйся, наконец,
этим. Неожиданно у меня перед лицом возник нож. Я поднял глаза. Все
еще голый Чепел протягивал мне клинок охранника.
— Нам нужно вести себя тихо, — прошептал он. — Лучше не
сообщать другим охранникам о том, что мы на свободе. Внезапность
будет иметь определяющее значение, Дэппер Дэн.
Я взял у него нож.
Я пристально вгляделся в глаза охраннику.
И вонзил лезвие прямо ему в сердце.
Я повернул нож, горячая кровь залила мои покрытые
татуировками руки.
— Я хочу ещё, — прохрипел я, вынув лезвие, только когда глаза
охранника застыли в вечном сне.
— Тогда нам стоит продолжить, — сказал Чепел и привёл в
готовность пистолет. Придерживая иглу, Хайд опустил охранника на
пол. И мы двинулись вперед. Одного за другим мы прикончили
охранников, всех до единого.
Мы остановились у двери, которая вела к лестнице, ставшей
олицетворением нашей свободы. Мы глядели на эту чертову дверь в
гробовом молчании. В конце концов, Чепел сунул в замок ключ и отпер
его. Обернувшись, он взял все собранные им ключи и бросил их в
остальные камеры. Под нарастающий звук открывающихся дверей мы
мчались вверх по лестнице, по которой нас привели сюда так много лет
назад.
Ворвавшись в темную ночь, я судорожно вдохнул. Свежий воздух
обжёг мне легкие. Хайд встал рядом со мной, и краем глаза я заметил,
как его руки сжались в кулаки. Он бросился в направлении дома.
— Надзиратель, — произнёс Чепел и последовал за Хайдом.
Почувствовав, как клокочет по венам моя кровь, во мне закипел
адреналин, и я тоже побежал. Ворвавшись в дом, я услышал наверху
крики. Чепел добрался до спальни буквально за секунду до меня.
Надзиратель и его жена лежали в постели; из ран, что нанес им
Хайд, сочилась кровь. Хайд запыхался и тяжело дышал, его глаза
загорелись жаждой крови.
Чепел подошел к шкафу и достал оттуда рубашку и штаны.
Одевшись, он произнёс:
— Нам нужны деньги и машина. Я достану ключи от автомобиля,
а вы двое поищите наличные. Не может быть, чтобы этот ублюдок
относил все, что ему платили, в банк.
Тридцать минут спустя мы уже сидели в грузовике, который вел
Чепел. Хайд расположился на переднем сиденье, а я сзади, окруженный
сумками, набитыми деньгами главного надзирателя. Я глядел в окно на
то, как мы пересекали границы штатов, направляясь в один из
секретных домов Чепела. Я размышлял о Куколке и плане, который
придумал с помощью Чепела и Хайда.
В течение следующих нескольких месяцев я планировал свое
возвращение, собирая информацию, необходимую для того, чтобы все
прошло без помех. Хайд учил меня убивать. Чепел работал со мной над
деталями моего плана. Я купил одежду. Подготовил оружие.
Побеседовал с продажным частным сыщиком, которого Чепел знал
еще до водонапорной башни.
Через три месяца я был готов.
Готов вернуться за моей девочкой.
Готов провести ее по кроличьей норе.
Готов убивать вместе с ней.