Глава 3
Слезы перестали литься ручьем, а дыхание начало приходить в норму. Лишь слабость во всем теле напоминала о событиях, которые происходили минут десять назад. Софья всё ещё ощущает легкие поглаживания по спине и ей становится неловко за свои слезы, за слабость, которую она допустила перед Сашей.
Пару слов и объятия вывели её из колеи. Она бы соврала, если бы сказала, что ей не стало легче. Девушке казалось, что она даже протрезвела. Пустота внутри прошла, оставляя за собой неприятный осадок. Софья поджимает губы, чувствуя кровь, которая уже запеклась, закусывает щёку изнутри и руками начинает упираться в плечи Саши, чтобы отстраниться.
Крючкова сразу отпускает девушку из своих рук, продолжает молчать, но смотрит встревоженно. Саше казалось, что она почувствовала всю боль Сони. Кожа покрывалась мурашками от скулежа и всхлипов Кульгавой. Сколько же боли внутри таила в себе Софья, даже представить нельзя было. Старшая понимала, что не может ничем помочь, не может найти подходящих слов, чтобы утешить.
Софья глаза опускает, сейчас она не может посмотреть в лицо той, что помогала справиться с внезапно накатившей истерикой. Было стыдно. Кульгавая разглядывала носки своих кроссовок, пытаясь придумать, что делать дальше. Хотелось просто убежать, но так нельзя.
Кульгавая взгляд чуть отводит и видит Оксану, которая увлечена чем-то в телефоне или просто делает вид, чтобы не создавать ещё больше неловкости. Софья готова стукнуть себя по лбу и провалится под землю. Она совсем забыла, что они были не одни. Из этих раздумий её выводит голос Саши, такой тихий и нежный.
— Сонь? — Саша старается улыбнуться, чтобы показать что всё в порядке, но не получается. Внутри какая-то тяжесть.
— Я в полном порядке, — Соня наконец взгляд поднимает, но в глаза не смотрит, — это...ну... — тянет девушка, не зная что сказать. Чувствует, как губа ноет и брови хмурит, теперь и физическая боль ощущалась в полной красе.
— Наверное, нужно идти домой, — старшая тему пытается перевести, видит же, как Софья мечется. Она сама сказала, что они об этом забудут.
— Точно, домой, — Кульгавая активно кивает и телефон достает, надеясь увидеть сообщение от матери.
А мама правда написала двадцать минут назад, что домой можно уже возвращаться. Софье с этого посмеяться хочется, но приходится сдерживаться. Девушка лицо пытается сдержать, в котором уверенность и безразличие. Опять маску натягивает и надеется, что Саша эту маску больше никогда не сорвёт с неё, обнажая все чувства.
— Пошли? — Крючкова смотрит на Софью с надеждой, на разбитой губе внимание задерживает, думает, что по-хорошему обработать нужно, но вслух об этом не говорит.
А Кульгавая взгляд этот ощущает и некомфортно себя чувствует от этой всей ситуации. Она уголки губ приподнимает, чтобы хоть подобие улыбки получилось, но, наверное, со стороны смотрится жалко, вкупе с красными и опухшими глазами от слёз.
— Всё хорошо, — бросает Софья, проходя чуть вперед мимо Саши, задерживая взгляд на Оксане, которая уже убрала телефон и обратила внимание на девушек, — я сама дойду до дома, — сейчас Кульгавая хотела остаться одна, а не находиться в компании этих двоих.
— Ты уверена? — с нотками недоверия уточняет Александра, всё ещё беспокоясь за девушку, но когда видит глаза Софьи, то решает сдаться, навязываться не хотелось, — хорошо, тогда до завтра.
— Да... до завтра, — Соня чуть ускоряет шаг и проходит мимо Оксаны, кивая в знак прощания, засовывает руки в карманы толстовки и наконец вздыхает полной грудью.
— Какая-то она неблагодарная, — хмурит брови Оксана, подходя ближе к подруге, — а ты прям как Мать Тереза, Александра, — не без издевки произносит Нецветаева, но улыбается.
— Ой, заткнись, блин, — Саша глаза закатывает и переносицу потирает, буря эмоций, которые вызвала Софья ещё не до конца отступила. Девушка переживала за то, как та доберется до дома и очень надеялась, что больше никаких происшествий не произойдет.
— Я же ничего плохого не имела в виду, — Оксана плечами жмет и голову набок склоняет, — вы же даже не друзья, откуда такая забота? — интересуется девушка.
— Сама не знаю, — честно отвечает Крючкова. Но почему-то, когда она видела совсем безжизненные глаза Софьи и такие натянутые улыбки, хотелось хоть как-то помочь. Девушка взглядом провожает удаляющийся силуэт Софьи, в груди ощущая беспокойство.
***
Квартира встречает девушку абсолютной тишиной и мраком. Идти домой совсем не хотелось, но ноги уже гудели от усталости, а голова трещала по швам, поэтому делать было нечего.
Софья старалась пройти в комнату как можно тише, но вдруг почувствовала шлейф мужского парфюма. Она остановилась посреди коридора, округляя глаза. Неужели мать её выгнала из дома просто из-за кого-то ебаря? Кулаки сами сжались, а ком обиды стал поперек горла.
Она хотела уже было ворваться в комнату матери, но вовремя остановилась. А что она скажет? Вот именно, что ничего. Ребёнок внутри неё кричал и рыдал от обиды, глаза вновь покраснели, но она смогла сдержать слёзы. На сегодня точно хватит, она просто хочет лечь и спокойно уснуть.
Девушка зашла в комнату и закрыла тихо дверь, помня слова матери, чтобы та была тише. Софья плюхнулась лицом в подушку, чувствуя, как тело расслабляется, не было даже сил, чтобы раздеться. Кульгавая перевернулась на бок, поджимая ноги под себя и обняла одеяло.
Закрыв глаза, она увидела Сашу, которая смотрела на неё с заботой и нежностью. Вспомнила, как тепло и спокойно было находиться в руках девушки. А потом начала прокручивать в голове, как рыдала в этих же руках и вновь почувствовала стыд.
— Блять, я сегодня вообще посплю? — простонала девушка, зажимая одеяло в руках сильнее.
В эту ночь ей снилась мать, которая кричала, что Софья никому не нужна. Что она грязная и мерзкая. И что это она сама виновата в том, что брат с ней так поступил. И такую как она, никто никогда не полюбит.
***
Софья открывает глаза раньше будильника, чувствуя тупую боль в висках и мерзкий вкус во рту. А когда она зевает, то чувствует, как ноет губа и, видимо, опять закровоточила. Девушка приподнимается на локтях и пытается сфокусировать зрение, после сна остался неприятный осадок, но в дрожь хотя бы не бросало.
Кульгавая решает, что душ сейчас просто необходим, возможно, хотя бы он поможет взбодриться. Она оценивает свой внешний вид в зеркале и хмурится. Она думала, что до этого выглядела плохо, но теперь - просто ужасно.
После горячего душа правда становится легче, виски так уже не давят, на смену этому приходит резкая боль в желудке. Есть хотелось ужасно, а тошнило ещё больше, просто замкнутый круг. Но Кульгавая решила пересилить себя и попить хотя бы чай с бутербродами.
На кухне она встретилась с матерью. Та как ни в чем не бывало пила кофе. Женщина подняла взгляд на дочь и скривила губы, приподнимая бровь. Но никакого волнения в глазах не было, ну, конечно, на что Соне ещё надеяться.
— Возьми в тумбе тоналку и замажь этот ужас на своём лице, — бросила женщина, пальцем обводя свою губу и отвела взгляд от Кульгавой. Её совсем не волновало почему её родная дочь в таком состоянии, главное, чтобы в школе вопросов не возникало.
— Хорошо, — произнесла тихо Соня, чувствуя укол обиды. А если бы она вообще не вернулась? Мать вообще бы заметила её отсутствие?
Девушка сделала себе чай с бутербродами и села напротив матери. Глоток горячего чая приятно согревал, а после пары укусов еды, даже не захотелось всё выблевать, что порадовало Софью.
Завтрак проходил в полной тишине, будто в комнате находились совсем друг для друга чужие люди. Соня подняла взгляд на мать и резко почувствовала отвращение, вспоминая причину выгона её из дома. Девушка скривила лицо, она не могла понять, почему мать с ней так поступала, где она так провинилась.
— Лицо попроще сделай, — произнесла женщина, вставая из-за стола.
У Сони вырвался громкий смешок. Девушка откинулась на спинку стула и врезалась взглядом в спину матери.
— Не думала, что ты будешь выгонять родную дочь, чтобы поебаться, — едко выплюнула Софья, облизывая губы. А в глазах читалось презрение.
Мария с грохотом поставила кружку в раковину, развернулась к дочери лицом, смотря гневным взглядом. Но у Софьи ни один мускул на лице не дрогнул, она продолжила сидеть на месте, выжидая ответа матери.
— А это не твоё дело, не забывайся, — спокойным тоном произнесла Мария, но было видно, что та еле сдерживает себя.
— Но и я здесь тоже живу, мама, — протянула последние слова Софья.
— И ты должна мне сказать спасибо, Соня, — женщина сложила руки на груди, опираясь бедрами об раковину, — так что закрой свой рот, доедай и иди в школу.
— За что мне спасибо говорить? За то, что выгоняешь, как собачонку, а когда можно домой зайти, впускаешь? За это мне тебе спасибо сказать, мама?! — Софья повышала тон с каждым словом, чувствуя, как обида возвращается, — тебе, блять, не важно где я была. Ты даже не спросишь, что с моим лицом! — Кульгавая встает из-за стола, руки в бока упирает. Ей так больно. Почему её просто не могут любить? Тошнота опять к горлу подступает, но девушка старается держаться.
Мать ближе подходит, смотрит сверху вниз, а Соня с места не двигается, ждет, только сама не знает чего.
— Если я захочу, ты и будешь этой собачонкой, — женщина губы поджимает, — не выводи меня, мелкая сука, — бросает напоследок женщина и уходит. А через пару минут Софья слышит, как входная дверь хлопает.
***
В школу Софья пошла другим путём, более долгим. Оставаться сейчас с Сашей наедине совсем не хотелось. Девушка прокручивала в голове диалог с матерью и злилась только больше. В школу идти не хотелось, а мысль о прогуле всё больше приходилась по душе. Но она понимала, что ни к чему хорошему это не приведет.
До урока оставалось всего две минуты, но Кульгавая как раз успевала. Она заходит в шумный класс, ища глазами Сашу. Та сидит на своём месте и общается с Оксаной. Крючкова будто почувствовала взгляд на себе и обернулась лицом к Софье. Александра сразу же улыбнулась, скользя взглядом по девушке.
Соня на это лишь кивнула и поджала губы, идя к своему месту. У Крючковой улыбка сразу же пропала с лица и она озадаченным взглядом проводила девушку. Саша была рада видеть, что с младшей всё хорошо, но её расстраивал тот факт, что Софья, скорее всего, теперь пытается избегать её.
— Утречка, — Григорьевна улыбнулась соседке и соскользнула взглядом на разбитую губу девушки, — выглядишь не очень. Кто тебя так? — Софа подперла щеку рукой, не сводя глаз с Кульгавой.
— Неприятный случай произошёл просто, — Софья рукой махнула, мол ничего важного. И села за парту, доставая учебник с тетрадью.
Девушка не хотела рассказывать о произошедшем, да и с Соней они не были подружками, чтобы делиться такими подробностями своей жизни. Кульгавая понимала, что вопросы неизбежны, хоть она и попыталась замазать последствия драки, но всё равно было видно.
— Раз так говоришь — ладно, — Григорьевна плечами пожала, лезть в чужую жизнь не хотелось особо. Но резко у неё глаза загорелись, и она пододвинулась к девушке чуть ближе, — слушай, не хочешь сегодня с ребятами посидеть, пивка попить? — подмигнула Софа.
— С ребятами? — Софья вопросительно посмотрела на девушку.
— Да по большей части из нашего класса, ну и пару человек из других. Скоро уже холодать начнёт. Пока есть возможность на улице потусить, почему бы и нет, — улыбнулась Григорьевна, взгляд бросая на вошедшего преподавателя.
— Не знаю даже, — шепотом произнесла Соня. После вчерашнего пить особо не хотелось, да и самочувствие оставляло желать лучшего.
— Да ладно тебе, — так же шёпотом ответила Софа, — весело же будет, да и ближе со всеми познакомишься, — девушка шутливо толкнула Соню в плечо, выжидая ответ.
Кульгавая взвесила все «за» и «против». Проводить время с матерью желания никакого не было. Да так она может хоть развеется. Ко всему прочему, Соня права была, так она сдружится с коллективом. Если много не пить, то ничего страшного и не произойдет.
— Хорошо, — кивнула Соня, приподнимая уголки губ, чуть морщась из-за неприятной боли.
— Отлично, я тогда тебе напишу. И мы тебя с Жекой встретим, — Григорьевна очень обрадовалась, что смогла пригласить Соню на эту встречу. Видела, что девчонка неплохая и хотела помочь здесь прижиться.
— Девочки, попрошу вас быть тише и обсуждать все вопросы на перемене, — укоризненно произнес преподаватель.
Девушки переглянулись и уткнулись в свои тетради, чтобы больше не получать замечаний.
***
— Мы сегодня с одноклассниками вечером собираемся посидеть, — произнесла Саша, отпивая из кружки чай. С этими словами она больше обращалась к матери, нежели к отцу.
— Да, конечно, будь только аккуратней, — улыбнулась женщина, кидая взгляд на мужа, который нахмурил брови и слишком громко поставил кружку на стол, привлекая к себе внимания всех.
— Ты вечно ей всё позволяешь, — буркнул мужчина, кладя руки на стол, сцепляя пальцы в замок, кидая неодобрительный взгляд на жену, следом смотря на дочь, — одни гулянки на уме. А когда учеба?
— Я всё успеваю, отец, — тяжело вздохнула Крючкова, уже предчувствуя, как опять начинается разбор полётов.
— Ты уже в десятом классе. Если ты хочешь вырасти нормальным человеком, нужно учёбе уделять должное внимание. Как ты этого не понимаешь, — продолжил мужчина, не спуская взгляда с дочери. Он её любил, но всегда придерживался своих устоев в голове.
— Дорогой, ты же сам видел, что у неё всё в порядке с учебой. Отдыхать же тоже нужно, — мать попыталась поддержать Сашу. Она всегда старалась давать дочери всё, чтобы та не чувствовала себя обделённой.
— А ты посмотри на неё, — вскинул брови мужчина, махнув рукой, — ходит не пойми в чём, вся в чёрном. У нас вроде бы дочка, а выглядит как шкет какой-то. По ночам уходит, не пойми где шатается. А что потом? Не хочу вытаскивать свою собственную дочь из столь не отдаленных мест, — мужчина повысил тон голоса, не обращая внимания на слова жены.
— За кого ты меня принимаешь? — Саша выгнула бровь, ей всегда было неприятно слушать подобные речи от отца, — я и так стараюсь, как могу. А ты только и можешь, что придираться ко мне, хоть раз бы похвалил меня. А я только и слышу упреки! — не вытерпела Крючкова и начала повышать голос на отца, она перевела взгляд на расстроенную мать и почувствовала вину. Стиснув зубу, вновь посмотрела на отца, который начал краснеть от злости.
— Не повышай голос! — отец стукнул кулаком по столу, но после этого постарался умерить свой пыл, — Александра, будь добра сказать мне, за что тебя можно хвалить? Что ты для этого сделала? Когда добьешься чего-нибудь, тогда, конечно, услышишь эти слова, а пока, увы.
— Ну, спасибо, — рявкнула девушка и встала из-за стола, — я ухожу.
— Мы ещё не закончили! Ты никуда не пойдешь, — мужчина также встал из-за стола, но почувствовал, как за руку его взяла жена, у которой на глазах уже слёзы выступали, — мать опять из-за тебя в слезах.
— А может, из-за тебя? — Крючкова обернулась к отцу, стараясь не смотреть на маму. Она и так чувствовала себя паршиво, так и ещё чувство вины начинало захлёстывать её. Крючкова поджала губы и пошла дальше. Больше слушать отца не хотелось и находиться в доме тоже.
Она слышала крики в свою сторону, но упрямо игнорировала их. Саша обулась и накинула ветровку, покидая квартиру. Девушка достала телефон, спускаясь по ступенькам и набрала уже знакомый контакт.
— Окси, ты скоро? Я уже вышла, — Крючкова вышла на улицу и вытерла тыльной стороной ладони вступившие слёзы. На сердце тяжесть была, которая угнетала её. После таких разговоров с отцом она всегда чувствовала себя морально вымотанной.
— Ты рано как-то, — на той стороне послышался шорох, — Саш, что-то случилось?
— Как обычно, — горько усмехнулась девушка, закусывая губу.
— Поняла, иди в мою сторону, я сейчас буду выходить.
— Хорошо, жду тебя, — Крючкова убрала телефон и пошла дальше, она задержала взгляд на многоэтажке, где жила Соня. Она знала, что Софья тоже должна была прийти.
Девушка тяжело вздохнула и достала сигарету из пачки, идя дальше. Настроения не было, единственная надежда, что она просто забудется на этой тусовке. Саша всегда старалась быть хорошей дочкой. Помогала по дому, хорошо училась, почти всегда слушалась родителей. Она их очень любила и уважала.
Но ещё с самого детства ей приходилось тяжело. Крючкова в маленьком возрасте ещё не знала, что с ней что-то не так. Она не обращала внимания на свою особенность, ведь прекрасно справлялась со всем одной рукой. А родители давали поддержку и заботу. Её никогда не стыдились, наверное, поэтому, она чувствовала себя »нормальной».
А чуть позже маленькая Саша столкнулась с буллингом, она тогда ещё не умела отстаивать свои личные границы. Её называли уродкой, инвалидкой. И каждый раз девочка прибегала к маме и плакалась в грудь. Крючкова в какой-то момент стала ненавидеть себя и правда верить во все эти слова.
На тот момент, она даже друзей не имела, каждый старался сделать побольней. Когда её куда-то звали, она надеялась, что вот он, шанс, что её приняли, но всё, что она получала — это насмешку. Саша была добрым ребёнком и воспринимала всё близко к сердцу. Она умела любить. И даже любила, хоть и детской любовью, но любила. Но даже тогда её чувства растоптали.
Порой она даже в зеркало не могла смотреть и начинала разбивать их. Со слезами на глазах выходила из дома, так как боялась, что на неё будут пальцем показывать. И, наверное, только благодаря матери она осталась доброй, хоть и начала прятать эту доброту внутри себя, не всем показывая.
И в новой школе она познакомилась с Оксаной. Та была из неблагополучной семьи, но оставалась жизнерадостной. Она научила Сашу отстаивать себя, не давать в обиду. Крючкова была очень благодарна своей подруге. Девушка начала меняться, обстригла волосы, начала носить чёрное и чувствовала себя комфортно. Над ней больше не издевались. Только вот отцу всё это не нравилось, и вот уже второй год они собачатся между собой.
— Санёк! — крикнула Оксана, махая рукой.
Голос Нецветаевой заставил Сашу вырваться из своих мыслей. Крючкова приподняла уголки губ, чувствуя, как глаза щипать начинают, слёзы опять наружу просятся. Девушка носом хлюпает и подходит ближе к подруге.
— А у кого глаза на красном месте? — тянет Оксана, но смотрит обеспокоено, — всё хорошо, — девушка обнимает Сашу и по кудрявой голове гладит.
— Всё хорошо, просто никак не могу привыкнуть к его закидонам, — усмехается Крючкова, чуть отстраняясь от девушки.
— Блять, и что он хочет от тебя, ты же золотой ребёнок, — возмущенно произносит Оксана, разводя руки и хмуря брови. За подругу волнуется, ведь всегда видит в каком та состоянии, после таких разговоров с отцом.
— Чтобы, видимо, девочкой была в розовом платье, — смеётся Саша и чувствует, как слёзы отступают.
— Бля, бро, сорян, — Окси улыбается, на душе сразу спокойней стало, когда увидела, что подруге лучше, — я тебя даже в юбке не помню, а тут в платье. Интересно посмотреть.
— И не мечтай, — Крючкова глаза закатывает, — пошли? Думаю, все уже собираться начинают.
— Ага, — кивнула Оксана, шагая в ногу с девушкой, — там твоя Сонька будет, — подмигивает девушка и видит возмущенный взгляд Саши.
— Блять, ну, Оксан, — Крючкова глаза рукой прикрывает, — она не моя и между нами ничего нет. Просто...
— Просто, ты как увидела, сразу побежала её спасать, — загнула палец девушка, — несмотря на все её крики, ты не послала её, — Оксана загнула второй палец, чуть отбегая от подруги, чтобы не получить в плечо, — а потом вы так мило обжимались, — протянула мечтательно Нецветаева, задорно улыбаясь, видя реакцию подруги, — я даже себя неловко почувствовала, сто раз перечитывала какой-то анекдот, чтобы на вас не смотреть.
— Хватит, — взвывала Крючкова, прикрывая лицо руками, чувствуя, как щёки пунцовыми становятся, — я хотела ей помочь, с ней могло же что-то случиться, если бы мы не помогли.
— А в помощь входили десятиминутные объятия? — Оксана задумчиво поднесла руку к подбородку, кидая взгляд на Сашу.
— А ты прям считала? — Крючкова подошла к подруге и выгнула бровь.
— А надо было? В следующий раз буду, — показала язык Нецветаева.
— Ничего не будет. Мы с ней никто друг другу, Соня не горит желанием общаться, — с толикой грусти произнесла Крючкова.
— А зря, такого человека теряет, — заключила Оксана, доставая сигарету.
— Пошли уже, а то самыми последними придем.