Встреча
Минула неделя после дня рождения Жёлтого. Ирина и Цыган почти не виделись: он возвращался за полночь, а уезжал на рассвете. Если же появлялся раньше, то пьяный, валился спать. Впрочем, Ирину это устраивало, по крайней мере, он не домогался ее. Каждый такой приход превратился в своеобразный ритуал: ночь, полная тишины, лишь изредка нарушаемая тихим храпом и сонным бормотанием. Она привыкла к этим моментам, находя в них отголоски простой, будничной жизни.
После училища Ирина решила навестить Олю. Дом подруги лежал по пути, она проходила мимо родительского дома , где когда-то царила атмосфера покоя и уюта. Где мама каждое воскресенье баловала пирогами, отец, устроившись в мягком кресле у телевизора, погружался в чтение газеты, а они с братом, озорные и беззаботные, предавались играм и смеху. Золотая пора, безмятежная и светлая, словно акварель на солнце.
Из плена воспоминаний Ирину бесцеремонно вырвала баба Зина, соседка, чье окно смотрело прямо на их двор.
– Здравствуйте, баба Зина, – приветливо улыбнулась Ирина.
– Ох, Ирочка, здравствуй, душа моя, у меня к тебе разговор, – проскрипела старушка, впиваясь в девушку тревожным взглядом. После утвердительного кивка Ирины она зачастила, словно испуганная птица: – Братец твой совсем разум потерял, у них там то драки, то музыка до небес…
Лицо Ирины омрачилось тенью. Она отгородилась от жизни Вани, но из вежливости проронила:
– Вызывайте милицию, баба Зина, я ничем не могу помочь.
Баба Зина горестно вздохнула, и без того глубокие морщины на ее лице стали еще глубже.
– Вызывали, милая, да какой толк? Приедут, поворчат и уедут. А он, словно зверь, никого не боится. Ты бы поговорила с ним, Ирочка. Он ведь тебя всегда слушал, как ангела.
Ирина устало покачала головой.
– Не думаю, что сейчас он меня послушает. У него своя жизнь.
– Ира, умоляю тебя, сходи, поговори с ним, он меня совсем не слышит! – взмолилась старушка, хватая ее за руку и наклоняясь ближе, словно делилась сокровенной тайной: – Вчера какой-то громила приезжал, они так орали, я думала, он Ваньку убьёт!
Сердце Ирины болезненно сжалось. Она возвела стену между собой и жизнью брата, но слова бабы Зины, пропитанные тревогой и отчаянием, пробили в этой стене зияющую брешь.
– Хорошо, я сейчас с ним поговорю.
– Ох, как хорошо, спасибо тебе, заступница наша.
Ирина нерешительно подошла к двери брата, сердце колотилось в груди, словно пойманная птица, отчаянно рвущаяся на волю. Она не знала, что ее ждет за этой дверью. Звонок оглушительно разорвал тишину подъезда. Дверь распахнулась почти мгновенно, и на пороге возник Ваня. Его взгляд был затуманен, волосы растрепаны, а на щеке красовался багровый след недавней потасовки.
– Ирка? Какими судьбами? – удивился он заплетающимся языком.
– Баба Зина пожаловалась, – сухо отрезала Ирина, стараясь скрыть волну отвращения. – Что у тебя тут творится?
Ваня криво усмехнулся, пропуская ее в квартиру. Внутри царил хаос: одежда, разбросанная по полу, пустые бутылки, уныло выстроившиеся вдоль стен, пепельница, переполненная окурками, словно свидетельство печальной жизни. Ирина поморщилась.
– Да ничего особенного, Ир. Живу, как могу, – отмахнулся Ваня, тяжело опускаясь на продавленный диван. – Ты лучше скажи, как ты? Как Цыган? – и Кощей разразился грубым, злым смехом. – Чего я у тебя-то спрашиваю, он же вчера тут был.
В голове Ирины мгновенно сложился пазл.
– Значит, это он вчера с тобой ругался? Что случилось? – спросила Ирина, осторожно присаживаясь на краешек стула. Ваня помрачнел, в его глазах на мгновение промелькнуло безумие.
– Денег я ему должен, вот и приходил, – пробормотал он, судорожно шаря по карманам в поисках сигареты.
– За что должен? – уточнила Ирина, стараясь сохранять спокойствие.
– На лекарство занимал, – огрызнулся Ваня, прикуривая дрожащими руками.
Ирина устало закатила глаза.
– Знаю я твои лекарства. На наркотики занимал.
– Ну да, не все живут так шикарно, как ты. Вон Цыган тебе шубу подарил, нравится? – съязвил Кощей, с силой туша окурок в переполненной пепельнице.
– Ты совсем совесть потерял?! – Ирина вскочила со стула, ярость захлестывала ее. – Это из-за тебя я вынуждена жить с ним, потому что мой любимый братец проиграл меня этому чудовищу в карты!
Кровь яростно прилила к лицу Ирины. Слова брата, словно удар кнута, воскресили в памяти ту унизительную ночь. Ярость и обида смешались в ней, готовые вырваться наружу неконтролируемым потоком. Она судорожно сжала кулаки, стараясь сдержать себя.
– Ты хоть осознаешь, что ты натворил? Ты сломал мне жизнь! – прошипела она сквозь зубы, стараясь говорить как можно тише, чтобы не сорваться в истеричный крик.
Ваня лишь равнодушно пожал плечами, отворачиваясь к грязному окну.
– Ну, сломал и сломал. Что теперь, убиваться об этом? Ты же выкрутилась. Живешь, как королева.
– Королева? – горько усмехнулась Ирина. – Я живу в золотой клетке, Ваня! Каждый день просыпаюсь с мыслью, что я – долг, который нужно отработать. Ты даже не представляешь, как я ненавижу себя за то, что согласилась на это.
Она подошла к брату, схватила его за плечи и яростно встряхнула.
– Очнись, Ваня! Посмотри, во что ты превратился! Ты тонешь в этом болоте, и я не позволю тебе тянуть меня за собой. Ты должен остановиться, пока не стало слишком поздно.
Ваня грубо вырвался из ее рук, отступая назад. В его глазах промелькнула испуганная растерянность.
– Оставь меня в покое, Ирка. Я сам разберусь. Ты мне не нужна.
Холод пронзил ее до костей, слезы подступили к глазам, сердце бешено заколотилось.
– Ты меня никогда не любил, хотя мы с тобой родные люди, – проговорила она дрожащим голосом, и слезы хлынули из глаз. Обида и злость ледяной коркой застыли в ее сердце. Ваня смотрел на нее, и в его глазах не было ни капли раскаяния.
– Поговори с Цыганом, пусть он простит долг или даст время, чтобы собрать деньги, – даже сейчас он думал только о деньгах, ему было совершенно наплевать, как она будет унижаться перед Цыганом, лишь бы выкрутиться.
Набрав в легкие побольше воздуха и собрав остатки самообладания, она произнесла:
– Сам решай свои проблемы, я помогать тебе не буду, – и, не говоря больше ни слова, направилась в коридор, где ее настигли ледяные слова Вани:
– Если он тебя кинет, я впрягаться не буду. Пусть делают с тобой на улице что хотят.
Ирина с силой захлопнула дверь, словно отсекая себя от прежней жизни. Слова брата эхом отдавались в голове, словно проклятие. Она вышла на улицу, жадно вдохнула свежий воздух, пытаясь унять дрожь. Слезы высохли, оставив лишь горький, въедливый осадок. Боль и разочарование свинцовой тяжестью сдавили грудь. Ваня – некогда самый близкий человек, превратился в чужого и опасного.
Домой возвращаться не хотелось. Ирина бесцельно бродила по улицам, погруженная в собственные мрачные мысли. Перед глазами стояла картина разгромленной квартиры, опустившееся, потерянное лицо брата, его равнодушный, пустой взгляд.
Она брела по какой-то незнакомой улице, словно в тумане, не замечая ни прохожих, ни машин. Вдруг рядом с ней затормозил автомобиль, из которого выглядывали двое ухмыляющихся мужчин. Ирина постаралась не обращать на них внимания и ускорила шаг. Один из них, нагло оглядев ее с головы до ног, прокричал:
– Эй, снегурочка, замерзла, наверное? Садись к нам, мы тебя согреем! – и они дружно, похабно захохотали. Ирина старалась не смотреть в их сторону, оглянувшись по сторонам, она вдруг осознала, что находится в совершенно незнакомом, чужом районе.
Ирину пробрала ледяная дрожь, но не от холода, а от животного страха. Она почти побежала, надеясь, что они отстанут, но машина медленно катилась следом, не давая ей скрыться. Один из мужчин высунулся из окна и прокричал:
– Ну чего ты, красавица, ломаешься? Мы ж пошутили!
Ирина, собрав остатки смелости, посмотрела им прямо в глаза. В их глазах плясали похотливые черти. Вспомнив совет Оли, она набрала в грудь воздуха и выпалила заученную фразу:
– Я с Цыган, из Домбыта, хожу! – После этих слов парни озадаченно переглянулись, резко нажали на газ и скрылись за поворотом. Девушка облегчённо выдохнула, направляясь в сторону автобусной остановки, чтобы поскорее уехать домой.
На остановке Ирина долго не задержалась – вскоре подошел полупустой автобус, и она заняла место у окна, наблюдая, как за стеклом уныло мелькают серые многоэтажки. Мысли ее вновь, словно навязчивые мухи, вернулись к брату. Неужели все потеряно безвозвратно? Неужели он действительно настолько опустился, что готов продать родную сестру за дозу наркотика? От этих мыслей становилось физически тошно. А ведь когда-то он был ее защитой, ее опорой, ее самым близким человеком.
Дома ее встретила угнетающая тишина. Цыгана еще не было. Ирина прошла в спальню, устало скинула с себя надоевшую одежду и долго стояла под горячим душем. Вода смывала не только уличную грязь, но и тяжесть последних, кошмарных часов. Ей отчаянно хотелось забыться, уснуть глубоким сном и проснуться в другом, лучшем мире, где нет ни долгов, ни наркотиков, ни этого равнодушного, чужого взгляда брата.
Она вышла из ванной и накинула шелковый халат. В животе предательски заурчало. Ирина направилась на кухню, достала из холодильника остатки ужина и стала есть прямо у плиты. Аппетита не было, но надо было хоть что-то съесть, чтобы не упасть в обморок от слабости.
Входная дверь бесшумно открылась, и в квартиру вошел Цыган. Заметив свет на кухне, он прошел туда и увидел Иру, стоящую у раковины и молча моющую посуду.
– Я думал, ты уже спишь, – тихо произнес он, нарушая тишину.
– Нет, не спится, – так же тихо ответила Ирина, не оборачиваясь. Она чувствовала его взгляд на себе, тяжелый и изучающий.
Цыган неслышно подошел ближе, обнял ее за плечи и нежно поцеловал в висок. – Что-то случилось? Ты какая-то потерянная.
– Все нормально, просто устала, – сказала она, не отрывая от него взгляда.
– Я пойду спать, спокойной ночи, – проговорила она, направляясь в спальню.
– Спокойной ночи, – Цыган задумчиво смотрел ей вслед, чувствуя нутром, что что-то здесь не так.