Ты моя!
Целый месяц, как день сурка, тянулся в квартире Ильяса. Пробуждение, посещения училища, с работы ей пришлось уволиться – «моя женщина работать не должна, пацаны не поймут». Возвращение в чужой дом, ночь с Цыганом, слезы и снова по кругу.
С братом она не виделась, да и не рвалась. Он, к слову, тоже не горел желанием: ни звонка за весь этот месяц, проведенный ею с Цыганом. Лишь изредка Ирина встречала Олю. О причинах своей стремительной связи с Цыганом она молчала – знала, болтливость подруги донесет все до ее парня-группировщика, и тогда всплывет, что ее проиграл родной брат.
На улице осенний холод пробирал до костей, но Ирина договорилась с Олей о прогулке после пар. Они бродили по парку, шурша опавшей листвой, и Оля щебетала о предложении Димы, о скорой свадьбе.
— Ирин, с тобой все в порядке? — спросила девушка, заметив отстраненный взгляд подруги. Ирина лишь натянуто улыбнулась.
— Конечно, я так за вас рада, — пробормотала она, глядя под ноги, и плотнее запахнула шарф, пытаясь согреться.
— Ну а ты как с… со своим? — Оля взяла подругу под руку. Ира поежилась, достала из кармана пальто пачку сигарет. Раньше она и думать о курении не могла, не понимала, что в нем находят. Но жизнь с Цыганом приучила к дурной привычке. Затянувшись и выпустив дым, она посмотрела на Олю. С какой-то примесью зависти. Красивая, в модной одежде, с огоньками счастья в глазах. Скоро замуж, семья, дети, любящий муж рядом. А она? За что ей такая несправедливость? За что эти мучения? Живет с ненавистным человеком, втайне мечтая прикончить его во сне. Но, занеся руку, тут же одергивает себя: не сможет, она не такая. Остается лишь ждать, что кто-нибудь убьет его сам. Может, эти же дружки и приберут когда-нибудь. Тогда она станет свободна, уедет из этого проклятого города, из страны, чтобы забыть все как страшный сон.
Тяжело вздохнув, она постаралась говорить как можно спокойнее:
— Все нормально. Хоть дружков своих не таскает, — Цыган действительно никого не приводил, за что Ирина была ему благодарна. Его присутствие она еще как-то могла стерпеть, но вот его приятелей – никогда. Один Колик чего стоил! Буравил ее таким взглядом, будто она раздетая перед ним стоит. Псих, натуральный псих, место которому в лечебнице.
Минут через пять их беседу прервал подъехавший Цыган.
— Привет, — бросил он обеим девушкам. Оля кивнула в ответ. Из машины вылез Колик, с той же приторной улыбкой на лице.
— Здорово, девчонки! — просиял он, протягивая руку Оле. Та проигнорировала его жест, попрощалась с Ириной и направилась к остановке, где ее уже ждал Дима.
— Невоспитанная какая, — буркнул Колик ей вслед и вернулся в машину, оставляя Цыгана с Ирой наедине.
— У него дел что ли нет? Что он все время с тобой таскается? — проворчала Ирина, глядя вслед Колику. Цыган усмехнулся, наблюдая за ее нахмуренным лицом.
— Дела тут кое-какие были. Видим, ты гуляешь, — Цыган обнял девушку за плечи, заметив, как она поежилась от холода.
— Замерзла? — спросил он, заглядывая ей в глаза.
— Да, пойдём в машину.
Ирина села на заднее сиденье. С пассажирского кресла к ней тут же обернулся Колик:
— Слушай, Ир, а как твою подругу зовут? — спросил он, глупо улыбаясь. Ирина вздохнула и спокойно ответила:
— У нее жених есть. Ты ее точно не заинтересуешь, — сказала Ирина, улыбаясь уголком губ. Ей хотелось поставить этого придурка на место. После ее слов выражение его лица мгновенно изменилось.
— Чушпан какой-нибудь? Как звать-то его? — спросил он, тем временем Цыган завел машину, и они тронулись.
— Дима Орлов. Он с Хади-Такташа, — пожала плечами Ирина, словно говорила о погоде. Колик переменился в лице и покосился на посмеивающегося Цыгана.
— Это же боксер? Да? — уточнил Колик у Ильяса, который кивнул в ответ.
— Слушай, — решила спросить Ирина у Колика, чтобы его окончательно взбесить. — А что ты все время с Цыганом таскаешься?
«У тебя своих дел нет?» — мысленно добавила она, торжествуя. Она помнила, что именно он передал Цыгану ту злополучную кассету, и терпеть его не могла. Ей хотелось как-нибудь задеть его, обидеть, да и вообще видеть его не хотелось.
Колик повернулся к ней, обдумывая ответ, чтобы не поссориться с Цыганом.
— А, тебя это напрягает? — спросил он, приподняв бровь.
— Да! — отрезала она, прожигая Цыгана взглядом. Он, казалось, не замечал её злости, сосредоточенно следя за дорогой.
— Мне не нравится, что ты постоянно с нами ездишь, — заявила Ирина, не отводя глаз.
Колик шумно втянул воздух, откинулся на сиденье и повернулся к Цыгану.
— Ты можешь сказать своей… — он запнулся, наткнувшись на гневный взгляд. — Своей девушке, чтобы не лезла не в своё дело? — буркнул он, отворачиваясь к окну.
— Ир, чего ты начинаешь? — прозвучал голос парня из зеркала заднего вида.
— Ничего, — ответила девушка, решив не обострять. Она открыла окно и закурила, ища хоть какое-то успокоение.
Через несколько минут Колик вышел из машины. Ирина не обратила на это внимания. Доехав до нужного подъезда, она выскользнула из машины и направилась к квартире. Скинув в прихожей польто, она прошла в ванную вымыть руки.
Выйдя, она замерла, увидев Цыгана в зале. Он стоял у серванта с книгами и что-то оттуда доставал. В руках у него была пачка денег, толстая, невиданная ею прежде. Отсчитав несколько купюр, он спрятал остальное обратно. Заметив её, он отложил книгу и подошел.
Проведя рукой по её волосам, он произнес:
— У Желтого на следующей неделе день рождения. Он пригласил нас. — Цыган приподнял её подбородок, склоняясь к губам.
— Я не пойду, — сказала она, глядя ему прямо в глаза. Он покачал головой.
— Мы должны пойти вместе. Он сказал, чтобы я без тебя не приходил, — ответил он, накручивая её локон на палец.
— Скажи, что я заболела, — отрезала Ирина, отворачиваясь и направляясь на кухню. Он последовал за ней. Цыган уселся на стул, наблюдая, как Ирина ставит чайник на плиту, достает из шкафа две кружки, насыпает заварку.
— Мы пойдем вместе, и это не обсуждается, — произнес он, подходя сзади, обнимая её за талию и утыкаясь носом в шею. Развернув её к себе лицом и нежно проведя рукой по щеке, он сжал её талию. Ирину бесили эти его прикосновения, её тело предавало её, отзываясь на его ласку. Она ненавидела себя за это еще больше. Он приблизил лицо к её губам, намереваясь поцеловать, но не успел. В дверь постучали. Он отстранился, тяжело вздохнув.
— Блять, кого там ещё принесло? — проворчал он, отходя от нее и направляясь к двери. Из прихожей донесся приглушенный мужской голос, они о чем-то говорили, после чего Цыган закрыл дверь и вернулся на кухню.
— Мне по делам надо уехать. Меня сегодня не будет, — сказал он, подходя к ней, обнимая и целуя в щеку. Затем он взял куртку с вешалки и вышел, хлопнув дверью.
Ирина выдохнула, прислонившись к кухонному столу. Чайник засвистел, оглушая ее в наступившей тишине. Она машинально разлила кипяток по кружкам, добавила сахар, но пить не стала. В голове роились мысли, от которых становилось душно. "Желтый… этот его день рождения… деньги в серванте…" Все это сплеталось в тугой клубок, грозящий вот-вот задушить.
Она подошла к окну и уставилась на серый двор. Дети играли в песочнице, какая-то женщина выгуливала собаку. Обычная жизнь, в которую ей словно нет хода. Ирина провела рукой по волосам, ощущая легкое покалывание там, где только что касался Цыган. От этой мысли ее передернуло. Хотелось поскорее смыть с себя его запах, его прикосновения.
Решительно отвернувшись от окна, она направилась в ванную. Горячая вода, пена, любимый гель для душа – все это должно было помочь ей почувствовать себя чище, свободнее. Закрывшись в ванной, она включила воду, надеясь, что этот ритуал смоет не только грязь, но и отчаяние.
ПОВЕСТВОВАНИЕ ОТ ЛИЦА ИРИНЫ.
Я проснулась в девять утра с удивительно светлым чувством внутри. Наконец-то выспалась за этот проклятый месяц. С тех пор, как я начала жить с Цыганом, сон стал роскошью. Каждую ночь он отнимал его у меня, силой.
Даже когда боль становилась невыносимой, он не останавливался. Но самым страшным было не это. В конце, когда я молилась, чтобы он не кончил внутрь, он всегда делал именно это. Во мне поселился липкий, парализующий страх беременности. Если я забеременею, побег станет невозможным. Он найдет меня, где бы я ни пряталась.
От Оли я узнала о таблетках "от беременности". Она сама их пила и по дружбе делилась со мной. Заказывала у знакомой из Югославии, и я покупала у нее эти спасительные таблетки.
Сегодня было воскресенье, и я решила съездить к Оле. Быстро одевшись, я вышла на остановку и села в нужный автобус, уносящий меня к подруге.
Едва сошла на остановке, кто-то заслонил мне глаза ладонями. От ужаса я оцепенела, но, услышав знакомый голос, судорожно выдохнула.
Какие красавицы тут разгуливают, – прошептали у самого уха, и губы сами собой расплылись в улыбке.
Повернувшись, я увидела старого друга.
Володя! – воскликнула я, бросаясь в объятия. Он обнял в ответ и закружил меня, словно пушинку, а потом бережно опустил на землю.
Как дела, мелюзга? – спросил он, легонько щелкнув меня по кончику носа.
Володя, когда ты приехал? – спросила я, проигнорировав его вопрос.
На той неделе, – отмахнулся он.
Понятно, – ответила я, разглядывая его. За два года он сильно возмужал, обзавелся усами, но улыбка осталась все той же – детской и искренней.
Куда путь держишь? – спросил он.
"К Оле."
Давай провожу, – предложил он. Я согласилась, взяла его под руку, и мы пошли по дороге. Он рассказывал забавные армейские истории, а я смеялась, глядя на него.
Маратик говорил, что ты сейчас с Дом бытовским живешь? – вдруг спросил он, и я опустила взгляд. Не хотелось посвящать Вову в грязные подробности, да и зачем ему все это знать? Натянув улыбку, я коротко ответила:
Да, мы с Ильясом вместе.
Понятно… все с тобой ясно, – сказал Вова, быстро переводя разговор в другое русло. Мы вспоминали детство, как Вова заступался за меня во дворе, отгоняя от меня назойливых мальчишек. Я смеялась, и сердце переполняла радость. Володя Суворов вернулся целым и невредимым. Мой друг детства сейчас шел рядом со мной. В этот момент я чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Подойдя к подъезду Оли, Володя посмотрел на меня.
До встречи, мелюзга, – сказал он, обнимая меня, а потом потрепал по голове, как в детстве.
- Пока Володь!
– Ну, я пойду, – сказала я, чувствуя внезапную грусть. Володя был словно луч света в моей кромешной тьме.
– Заходи как-нибудь, – ответил он, немного смущенно почесывая затылок. – Номер мой у Марата возьми.
Я кивнула, и мы попрощались. Поднявшись к Оле, я позвонила в дверь. Подруга открыла почти сразу, с порога заключив меня в объятия.
– Ирка! Какими судьбами? – воскликнула Оля. – Проходи, чай пить будем!
Я вошла в квартиру, с удовольствием вдыхая запах домашнего уюта. Пока Оля хлопотала на кухне, я села на диван, рассматривая фотографии на стене. Вот она с Димой счастливые, вот с родителями, а вот и я с ней… Старая фотография, где мы еще школьницы, беззаботные и наивные. Как же давно это было!
Мы проговорили с Олей весь вечер, обсуждая предстоящую свадьбу, общих знакомых и просто женские глупости. Я старалась не думать о Цыгане, о своей жалкой жизни, о страхе и отчаянии, которые преследовали меня каждую минуту. Хотелось просто побыть нормальной девушкой, с нормальными мечтами и надеждами. Хотя бы на один вечер.
Я просидела у Оли несколько часов, обсуждая все на свете. Когда стрелка часов показала шесть, я засобиралась домой. Ехать одной в темноте было страшно, мало ли что могло случиться.
Подходя к подъезду, я заметила припаркованную машину Цыгана. Значит, он уже вернулся.
Поднявшись на свой этаж и открыв дверь, я вошла в прихожую, скинула пальто. Цыган сидел в зале, погруженный в какие-то бумаги.
– Привет, – сказала я, привлекая его внимание. Он оторвался от бумаг и окинул меня взглядом с головы до ног.
– Где была? – спросил он, не отводя от меня глаз.
Я села в кресло и спокойно ответила:
– У Оли.
– А у меня другая информация, – сказал он, подходя ближе. По его тону я поняла, что он не в духе. – Не хочешь мне ничего рассказать?
– Что? – спросила я, сохраняя невозмутимость.
Он навис надо мной. Я видела, как потемнели его глаза от злости. Тяжело вздохнув, он выдавил:
– Как ты обжимаешься с каким-то мужиком.
Я вздохнула. Как же мне все это надоело.
– Это мой друг. Я не могу обнять друга?
– Нет! – рявкнул он, хватая меня за щеки. Его пальцы больно впились в кожу, прижимая меня к креслу. От этого резкого движения у меня сильно заболел затылок, и из глаз брызнули слезы. – Ты понимаешь, что про меня могут сказать пацаны? Что я хожу с вафлершей? Он трахал тебя? – Он ударил кулаком по креслу, и я заплакала еще сильнее.
– Говори! – закричал он, сжимая щеки еще сильнее.
– Ничего не было и быть не может! Он мне как брат! – выкрикнула я, со всей силы отталкивая его и вставая с кресла.
В ту же секунду он схватил меня за запястье и, прижав к стене, сдавил горло.
– Отпусти, мне больно, – прохрипела я, хватаясь за его руку, сжимавшую шею.
После моих слов он ослабил хватку, но руку не убрал. Потом заговорил, глядя мне прямо в глаза:
– Понимаешь, что было бы, если бы тебя увидел с ним еще кто-нибудь, кроме Колика?
– Колик, значит, – прошептала я, отталкивая его от себя, и закричала, глядя ему в лицо: – Твой Колик – великий сказочник и пиздабол!
Цыган потерял дар речи от моих слов. Он смотрел на меня, нахмурив брови.
– Я не хочу продолжать этот бессмысленный разговор, – сказала я более спокойным тоном и уже собиралась уйти в комнату, как он схватил меня за руку и процедил сквозь стиснутые зубы:
– Пойми одну вещь и вбей ее себе в голову, – сказал он, тыкая пальцем мне в висок.
– Ты моя! И только моя! И если я еще раз услышу что-то подобное, ты пожалеешь. Очень пожалеешь.
Ты моя, и ни одна душа, кроме меня, не смеет прикоснуться к тебе. Каждая клетка твоего тела принадлежит мне, и только я могу распоряжаться твоим телом и тобой – прорычал он, прожигая меня взглядом, полным. собственничества. Затем резко отвернулся, словно я перестала существовать, натянул ботинки, выхватил куртку и, хлопнув дверью, исчез.
Я рухнула на пол, погребенная под лавиной обиды и боли. Но пульсирующая боль в висках, словно острые осколки, пересилила все. Добравшись до кухни, дрожащими руками нашарила таблетку, проглотила ее, запив водой, и, сломленная, побрела в спальню, ища спасения во сне.