Не брат ты мне больше !
Казань, 1987 год. Осень дышала холодом.
На улице бесчинствовал ливень, загнавший казанцев по домам, к чаю и телевизору. Лишь Ирина, одна-одинешенька, брела неведомо куда, с глазами, полными слез, растрепанными волосами, разбитой губой, из которой сочилась алая струйка, и расстегнутой курткой, нараспашку подставляющей хрупкую фигуру ветру.
Ноги сами несли ее к родному дому. Поднявшись на этаж, она постучала в дверь, но в ответ - тишина.
Выйдя из подъезда, Ирина подумала, что брат может быть в качалке. Благо, та располагалась неподалеку. Минут через пять она стояла у заветной двери.
Войдя в небольшое помещение, Ирина увидела пеструю толпу парней, от двенадцати до двадцати лет.
- О, Ирина! - окликнул ее один из друзей брата. Остальные, заметив девушку, стали жадно рассматривать ее. В проходе в другую комнату стоял Ваня, кивнул ей, приглашая следовать за ним. Едва волоча ноги, девушка пошла за братом. Когда дверь за ней закрылась, Кощей заключил сестру в крепкие объятия. Крепко обнимая, он сердцем чувствовал, что случилось, и готов был убить Цыгана. Но понимал - ничего ему серьезного не предъявить, ведь сестра сама с ним ходит, и он сам знает, как с ней обращаться - таковы уж их понятия. А Ирина рыдала навзрыд, в голове роились обрывки событий вчерашнего дня.
Два дня назад.
Цыган, как и обещал, приехал за Ириной к вечеру. Та не спеша собирала вещи, мысленно прощаясь с жизнью. Понимая, в какую чертовщину вогнал ее брат, она все это время думала: а что если бы родители были живы? Ваня стал бы группировщиком? И что бы они сказали на все происходящее? Наверное, папа вышвырнул бы Ваню из дома, а у мамы случился бы сердечный приступ. Может, и хорошо, что родители не видят всего этого. Ира вспоминала детство: как они с братом играли на площадке, как Ваня носился с ней, провожал в школу. От нахлынувших воспоминаний ее отвлек стук в дверь. В комнату вошел он - причина всех ее несчастий.
- Ты собралась? - спросил парень, оглядывая скромную обстановку.
- Да, - ответила Ирина резко и грубо. Цыган молча взял ее старенький чемодан, с которым ходила еще ее мама, и понес к двери. Кощея опять не было дома. «Может, и хорошо, что его нет», - подумала девушка. Они спускались в полной тишине. Цыган положил чемодан в багажник, затем открыл Ирине переднюю дверь. Она села в машину, и они поехали к нему домой.
Минут пять они ехали в тягостной тишине. Не выдержав, парень заговорил первым:
- Давай музыку что ли включу, че мы как эти сидим? - сказал он, включая магнитолу. Из динамиков полилась песня "Розовый вечер" группы Ласковый май.
Девушка смотрела в окно. Мимо проплывали гуляющие парочки, скверы, в которых играли дети. А в голове билась лишь одна мысль: "Я еду туда, чтобы умереть".
- Ирин, - позвал парень девушку. Он увлеченно что-то рассказывал, но она не слушала, витая в своих мыслях.
- Что? - переспросила девушка.
- Заедем по пути в "Снежинку", мне там дела кое-какие нужно решить. - Ирина утвердительно кивнула и отвернулась обратно к окну, наблюдая за серостью любимого города. Спустя несколько минут они подъехали к кафе, около которого стояла целая толпа парней. В ее голову полезли страшные мысли. Она знала, что такие, как они, делают с девушками на улицах. Им все равно, сколько тебе лет - если захотят, сделают ужасные вещи.
Цыган заметил перемену в лице Ирины, понял, что вся эта ситуация вгоняет ее в ужас.
- Сиди в машине, - сказал Цыган белокурой девушке. В голове Ирины промелькнула мысль, что он считает ее самоубийцей или умалишенной, потому что только дура выйдет из машины к этим сволочам. Цыган вышел, поздоровался со всеми и вошел в здание. Его не было минут двадцать. Ирина, честно говоря, стала винить себя, что не пошла с ним, не пришлось бы сейчас сидеть здесь и трястись, как последняя трусиха.
Спустя время Цыган вернулся, сел в машину, и они поехали в его квартиру.
Ильяс жил на районе "Дом быта", совсем недалеко от кафе "Снежинка", в хрущевке на втором этаже. Зайдя в квартиру, Ирина поразилась чистоте. Она решила задать глупый вопрос:
- Ты живешь один?
- Да, - сказал парень, занося чемодан в спальню.
- У тебя очень чисто для холостяцкой квартиры, - сказала девушка, проходя в зал. Квартира была двухкомнатная: маленькая кухня, зал, спальня и ванная с туалетом. В голове возник вопрос: где она будет спать?
- Привык к чистоте... Так, смотри, там кухня, - говорил парень, параллельно показывая все девушке. - Там ванна... Ну, все, я поехал, скоро вернусь, - сказал парень, обуваясь и беря в руки ключи от машины.
- Где я буду спать? - задала вопрос Ирина.
- Со мной в спальне. - После этих слов он вышел.
Ирина стояла в полнейшем шоке. Она не собиралась спать с ним в одной кровати, да и вообще спать с ним. В свои девятнадцать лет девушка ни с кем не встречалась, целовалась один раз с мальчиком в лагере, и кроме поцелуев ничего не было. Парни боялись подходить к ней из-за брата, знали, что он может убить за сестру.
Время близилось к вечеру. Ира не стала ничего готовить, сама она была не голодна, а ради него не собиралась ничего делать. Поэтому она сидела в зале на диване и смотрела телевизор. На часах было около девяти вечера, когда вернулся Ильяс, немного выпивший, в прекрасном настроении. Сняв куртку, он направился в зал.
(Далее повествование от лица Ирины).
- Как ты тут? - спросил он. Я заметила, что он пьян, и, чтобы не выводить его, решила ответить спокойно:
- Нормально. - Я увидела, что у него в руках видеокассеты. Заметив мой взгляд, он заговорил:
- Мне тут Колик несколько кассет с фильмами дал. Может, посмотрим вместе? - сказал Цыган, усаживаясь на самый край дивана, подальше от меня. Не заподозрив никакого подвоха, я согласилась. Он включил фильм "Любовь и голуби". Мы смеялись над фразами героев. Он подвинулся ближе, но между нами было приличное расстояние. Я заметила, что у него очень приятный одеколон, с древесными нотками, но говорить об этом не стала, а то надумает себе еще чего-нибудь. В тот момент Цыган не сводил с меня глаз. Я ему нравилась все больше. Я смеялась, вела себя более-менее расслабленно. Он сдерживал себя, чтобы не накинуться на меня с поцелуями, ему хотелось отбросить мои волосы назад, открывая вид к шее, чтобы вцепиться в нее губами и оставить засосы, будто подпись на каком-нибудь важном документе. Он мысленно одергивал себя: еще не время.
Вскоре фильм закончился.
- Может быть, еще один посмотрим? - спросил Цыган. Времени было не так много, но спать не хотелось, и я согласилась.
- Хорошо, - сказала я, улыбнувшись. Он тут же вскочил и подошел к телевизору, вставляя какую-то новую кассету.
- Это фильм больше исторический, но я думаю, тебе понравится, - сказал он, улыбнувшись, и сел на свое место, закинув руку на спинку дивана.
На экране большими буквами было написано название фильма: "Екатерина и ее жеребцы".
Поначалу все шло нормально, потом персонажи стали раздеваться, женщины стали ласкать мужчин.
- Давай что-нибудь другое посмотрим, - сказала я, смотря на него. На его лице сияла широкая улыбка. Он посмотрел на меня с насмешкой и ответил:
- Че ты стесняешься? Поди, знакомая картина, - сказал Цыган, переводя взгляд с меня на телевизор.
- Впервые вижу этот фильм, - сказала я, стараясь не обращать внимания на телевизор, из которого доносились томные стоны и шлепки.
- Да ладно тебе ломаться, пёр тебя, походу, кто-то, - сказал он, наматывая мои волосы на палец. Я попыталась встать и уйти, но он резким движением посадил меня обратно. Он гладил меня по ноге, я сопротивлялась, но против его силы ничего не могла сделать. Я закрыла уши и глаза, чтобы не слышать и не видеть всего этого, а он в открытую смеялся надо мной. Когда фильм закончился, началось самое ужасное.
- Хороший фильм, - сказал он, гладя меня по руке. Я отодвинулась, но его это не смущало, он продолжал говорить:
- У меня даже встал, поможешь? - говорил он, все это с улыбкой и смехом. Он толкнул меня на диван, я упала, и он навис сверху. Я сопротивлялась, кричала, он сжал мое горло, от чего мне стало тяжело дышать.
- Будешь себя так вести, я приведу еще нескольких пацанов, и тогда они тебя по кругу пустят, поняла? - Меня объял страх, я поняла, что он не шутит, я ничего не могу сделать, мне остается только терпеть.
Резким движением он задрал мое платье, спустил свои спортивки и обнажил свой член. Я отвернулась, не хотела всего этого видеть. Он вошел очень резко, во всю длину, от чего я закричала. Он заткнул мне рот и продолжал двигаться.
- Тебе понравится, слышишь? Забудешь всех, кто у тебя был до меня, - он двигался внутри меня, это было очень больно, будто тебя изнутри режут ножом.
Он терзал мои губы, обжигая шею влажными касаниями, сжимал грудь до боли, оставляя на сосках следы укусов. Оставалось лишь безмолвно глотать слезы. Оторвавшись от моих губ, он опустил взгляд вниз, и его лицо исказилось от изумления - кровь.
Так ты... чистая? - прошептал он, и в голосе звучало безумие. В этот миг я стала его пленницей, навеки прикованной к нему невидимой цепью.
Моя хорошая девочка, - промурлыкал он, вновь впиваясь в мои губы. В отчаянии я плюнула ему в лицо, за что мгновенно получила удар, от которого губу пронзила острая боль.
Он вошел в меня снова, грубо, напористо, и несколько толчков решили все - извержение внутри. Обмяк рядом, а я уже рвалась бежать, смыть с себя его липкие следы, исчезнуть под струями воды.
Куда же ты? - его рука удержала меня, грубоватая хватка на запястье. Мы еще не закончили. Сейчас я выкурю сигарету, и мы продолжим.
И так до самого рассвета. Он мял меня, выворачивал, искал новые позы, словно изувер, нашедший новую пытку.
Боль притупилась, переходя в оцепенение. Сознание уплывало несколько раз, но он не останавливался, терзал меня, делая короткие передышки на сигарету, а потом начинал снова. Самым гнусным актом той ночи стало семя, насильно влитое в мой рот, заставившее меня глотать его мерзость. И еще несколько раз - внутрь, словно пытаясь зацементировать меня собой.
Под утро он закончил свою грязную работу, оставив меня обнаженной, брошенной на полу в зале. Сам же ушел спать в спальню, словно ничего не произошло.
С трудом поднявшись, я натянула платье, валявшееся у входа, и упала на диван. Низ живота пульсировал адской болью. Свернувшись в клубок, я провалилась в забытье.
Проснулась от хлопка входной двери. Взглянула на часы - восемь утра. Выйдя из зала, обнаружила его отсутствие. Накинув куртку, обув сапоги, я решила бежать.
Я сидела на диване, слезы беззвучно катились по щекам, словно жемчужины, рассыпавшиеся по бархату обивки.
- Ты обещал что он не притронется ко мне, а в итоге что произошло! - мой шепот переходил на крик, из глаз лились слезы.
- Ваня, спаси меня, я больше этого не выдержу -заревела я еще сильнее утыкаясь в его плечо.
Ваня обнимал меня, когда резкий стук в дверь разорвал тишину комнаты.
- Ирусь, побудь здесь, ладно? Я мигом, - пробормотал он, оставив меня наедине с горечью. Он вернулся быстро, слишком быстро, опустился на корточки передо мной, вновь заключив в объятия.
- Прости меня, сестренка, - прошептал Ваня, и в тот же миг дверь распахнулась, впуская... его.
Я вскинула взгляд, и в глазах моих, казалось, вспыхнул адский огонь. Ненависть, обжигающая, всепоглощающая, затопила душу. Он отстранился, лицо его было непроницаемым, словно высеченным из камня. С леденящим спокойствием Ваня произнес, обращаясь к Цыгану:
- Забирай ее.
Как он мог? Как он посмел? Я, его сестра, единственная родная душа в этом мире... Вставая, словно механическая кукла, я двинулась к двери. На пороге обернулась, вперив взгляд, полный презрения, в Ваню.
- Нет у тебя больше сестры.
- И брата у меня нет.
-Не брат ты мне больше! - произнесла я, слова мои были ледяными осколками. И, не дожидаясь ответа, вышла из каморки. Цыган, как тень, следовал за мной.