Chapter One
"Either let me fly or give me death
Let my soul rest, take my breath
If I don't fly I'ma die anyway
I'ma live on, but I'll be gone any day
Either let me fly or give me death
Let my soul rest, take my breath
If I don't fly I'ma die anyway
I'ma live on, but I'll be gone any day"
© DMX - Let Me Fly
Бронск, Нью-Йорк, США
Рейман
Я мертвый человек. Я просыпаюсь утром, и мне нестерпимо хочется одного - спать. Я одеваюсь в черное: ношу траур по себе. Траур по человеку, которым не стал. Я шагаю, как автомат, по улице Убийств - по улице, где умерла моя бабушка - актриса Элис Драммонд, совсем как я. Хотя какой из меня "человек искусства". Иду в ресторан, где ничего не ем. Марта обижается, что я не притрагиваюсь к блюдам. А вы много видели мертвецов, которые доедают горячее и облизываются? То есть все, что я пью, я пью натощак. Что хорошо: быстро пьянею. Что плохо: наживаю язву желудка.
Я больше не улыбаюсь. Это выше моих сил. Я умер без похорон, умер в тот день когда застрелили моих друзей: Дилана и Сэма...
Было больно переживать собственное бессилие перед тем, как методично и неостановимо разрушается то, что я долго строил, во что много лет вкладывался временем, силами, деньгами и общим прошлым. Но я категорически против того, чтобы отказываться что-либо чувствовать из страха «неположенности» этих чувств, их нежелательности, какой-то для кого-то «некрасивости».
Ты говоришь: «Мне больно», а тебе отвечают: «Нет, тебе не...». Тебе не больно. Тебе не страшно. Тебе не плохо. Ты не устал. Это блажь, будь солдатом, возьми себя в руки, соберись. И ты собираешься. Раз собираешься, два собираешься, три, четыре, пять собираешься, восемнадцать раз собираешься, сорок три. И действительно чувствуешь, как становишься закаленнее и сильнее, как грубеет кожа, нарастает броня. И там, где раньше было живое и тёплое, - образуется холодная пустота.
И однажды ловишь себя на том, что уже ты говоришь кому-то: тебе не больно, тебе не страшно. Ты не веришь и меряешь по себе, и мера эта мала, и неверие это ничтожно. А тот другой, пришедший к тебе с бедой, остается с ней в одиночестве и печали.
С самого детства я жил на районе или же сбегал вместе с сестрой из детдома и прятался в доме бабушки. Та очень сильно любила нас с Рейчел, но к сожалению не могла взять опекунство ведь была старенькой. А в две тысячи шестнадцатом году, когда ей было восемь десять восемь, умерла от осложнений после падения в своем доме. Мы с сестрой были рядом всё время, ведь нас установил главарь Бронска, которым теперь управляю я.
Уэйн Берталл установил меня и мою сестру когда мне было девять а сестре пять, стал для нас настоящим отцом. Он главарь Бронска, ему тринадцать семь лет и он мог бы ещё долго править Бронксом, но решил отдать её мне когда исполнилось двадцать. Мой отец на вид молодой а многие даже удивляются тому что он сохранил молодость при этом не понимая откуда у него двое детей.
Не кто на районе не знает что Уэйн Берталл не наш биологический отец, знаю только я, сестра, Джекс, Джжефери и мой лучший друг Себастьян. Отец решил сохранить это в тайности и не обсуждать свои семейные дела, хотя сам тосковал по жене и дочке которую отобрали правоохранительные органы, после тяжёлой аварии, из-за которой умерла его жена. Отец ещё верит что надеется что когда-нибудь найдёт её Малышку.
Согласен очень странное имя но её дочь зовут "Babe" можно читать "Бэйб" но в переводе он означает "Малыш, Малышка, Ребёнок". Отец назвал её так потому что она была единственным ребёнком которая родилась, остальные плоды умирали в утробе Карай. Ей пришлось не сладко, она отдала свою жизнь ради Уэйна и Малышки а сам Уэйн поклялся что будет рядом со своим ребёнком но увы...авария всё поменяла.
Но сейчас меня тревожит лишь одна мысль. Один из ублюдков Манхэттена, который якобы хочет поставить Бронск и Гарлем на ноги.
Уже год как Грифф требует с меня нашу же территорию и отправляет мне какие-то бумаги или же устраивает встречи, но я отказываюсь. Тот угрожает своими возможностями, но мы категорически противы принимать эту затею. Ему лишь нужна формальность на Бронск, чтобы он смог убить невинных людей, в том числе и детей тоже.
Сидя в своей комнате в большом доме моего отца я курил сигарету и размышлял. Через несколько минут в мою комнату зайдёт Руби с громкими криками о том чтобы я пришёл на кухню. Это стало для меня привычным делом, она не привыкает что я хулиган и в некоторых случаях убийца, а я не привыкаю что Руби с самого детства, эмоциональный и энергичный ребёнк.
Моя младшая сестра очень сильно отличалась от меня и это для меня было очень хорошо, ведь в семье хоть кто-то должен приносить радость. Я радовался тем что она рядом, тем что она есть в моей жизни и в жизни отца. Эта малышка даже не приставляет сколько радости приносит мне когда я вижу её дома, в своей комнате где она мирно спит. Наверное она последний лучик в моей жизни от которой я чувствую что надо жить, что для неё я важен.
Мне бесит то что мой друг с самой первой встречи мой друг влюблён в неё и они тайно встречаются, но я понимаю что однажды Руби найдёт того кого любит и этот кто-то будет Себастьян. Сколько бы я не ревновал как брат и ставил запреты, всё равно они встречаются и любят друг-друга. В первое время я не разрешал Себастьяну появляться в нашем доме, несколько раз избивал чтобы тот забыл мою сестрёнку, но он всё равно появляется и хочет завоевать сердце моей сестры. Не понимаю как с того хлюпика которого я встретил несколько лет назад он стал таким?
Но в последнее время я видел как моя сестра страдает и отказывается даже со мной контактировать, не ест, не разговаривает, худеет всё больше, а когда видит Себа, то мигом её глазки начинают сверкать и она обещает ему что больше не будет мучать себя а потом начнёт говорить со мной. Да было несколько раз мне пришлось дать им поговорить, ведь Руби очень гордая девочка, а ведь ей восемнадцать...
Я знаю, вижу как Себ заботится о ней, как относится, как любит её но я брат! Меня тоже можно понять, мне не привычно видеть что кто-то чужой может заботиться о моей сестре так, как я.
Мне не нравится лишь то что Себастьян из богатой и интеллигентной семьи, его отец один из лучших бизнесменов в Манхэттене, а ещё старый знакомый Гриффа. Я не хотел чтобы Руби была с ним только потому что его семья д и знакомые богатые, избалованные люди. Но Себастьян превратился из пай мальчик в грозного и безбашенного человека как мы, люди в Бронске.
— Реееей! — вот и оно чудо.
В комнату ворвалась Руби и с улыбкой посмотрела на меня. Я сразу же затушил сигарету и встал со стула.
— Идём ужинать а?
— Ты же знаешь я не хочу ужинать — напомнил иипокрутил стакан.
— Хотя бы сегодня с нами поужинай. Папа ждёт внизу — произнесла на одном дыхании и скрестила руки. — Ну пожалуйста Рей...а то скажу папе что ты не хорошо питаешься!
— Ладно, ладно — я остановился и подошёл к сестре — Щас приду...
— Вот это другое дело — она улыбнулась и вышла из моей комнаты.
Вдруг мой телефон начал вибрировать, а на экране было написано "Джеффери". Я сразу же взял трубку.
— Ало? — прозвучал грубый голос на том конце.
— Да Джефф, что случилось?
— Не чего особенного, просто та девчонка... — начал и сделал паузу — Она пришла...
— Успею, ладно... — ответил зная про какую девушку идёт речь. — До связи
— До связи...
"Ванилопа" - так мои друзья назвали дочь Гриффа. Она похожа на одну из диснеевских персонажей а именно Ванилопу. Такая же круглолицая девушка небольшого роста. Такие же большие глаза, глянцевито-чёрные волосы, довольно длинные, но не собранные. Единственное что они не похожи это формы, волосы распущенные и глаза. У этой девушки большие и голубые глаза.
Лично я так не называю, не вижу сходства. Но это прозвище придумал Себастьян. Я называю её "Бэмби" как в типично называют парни, беззащитных и наивных девушек...
Выключив телефон я сразу же направился на выход чтобы успеть растаь малышку врасплох.
— Рей! — крикнула за мной сестра когда я обошёл кухню и направился к дверям.
— Не сейчас маленькая! Я приду поздно — крикнул в ответ и хотел открыть дверь.
— Рейман! Позвони мне если что — услышал голос отца.
— Ладно! — крикнул и закрыл дверь за собой.
Сев в машину я газанул в тот самый дом где сейчас проходит вечеринка.
Элизабет-Энн
Я была чересчур правильной всю свою жизнь. Сколько себя помню, мать постоянно говорила мне: «Держи спину ровно, голову выше, улыбайся, когда нужно. Молодая девушка должна демонстрировать свои манеры и воспитанность». Поэтому с детства я знала самые простые правила этикета при людях и даже дома.
Застегнув сумочку, я пару раз вздохнула перед выходом к родителям. Моя семья одна из самых почтительных в Нью-Йорке, всё из-за работы и ума отца. В любых местах меня узнавали, как «Это же та самая дочь мистера Миллера». А моего имени они никогда не произносили в слух, потому что людей интересует лишь мой богатый отец и его личная жизнь. Хотя я не считаю эту семью своим родным, потому что я знаю, я помню своего биологического отца.
Только мои кроссовки издали противный писк по мраморному полу, то мама сразу же подняла взгляд на меня. Белла моя мать, всегда знала как я люблю одеваться и что ненавижу эти платья и всё такое, но она знала что я не нарушу правило в университете.
Мать сидела в гостиной на бархатном кресле с округлой спинкой пила чай, смотря один из журналов "Vogue". Карие глаза мамы прошлись по мне снизу вверх, оценивая мой сегодняшний наряд. Нежно-голубое платье с белыми горшками. Её глаза резко остановились на белых кроссовках, на чём она сделала серьёзный акцент.
— Элиза... — только хотела сказать, как вошедший младший брат лениво упал на диван. — Рафаэль! — мама сразу перевела взгляд на него, заметив его грязную рубашку. Я ухмыльнулась её резкому перепаду внимания. Раф младше меня на два года, хотя выглядит намного старше. Как же быстро он вырос, хотя совсем недавно переходил в среднюю школу.
— Как возможно было испачкать эту рубашку!? — голос мамы был выкованной сталью и строгостью от чего я закрыла уши а потом сделала шаг назад. Раф по привычке выпятил нижнюю губу изображая что ему лень.
— Разве я не в том возрасте, когда парни играют в футбол после уроков и делают всякие безрассудные поступки? — он сократический обвёл рукой вперёд. Мама задохнулась от возмущения, и я поняла, что мне пора бежать.
Эрик, личный водитель семьи уже стоял на тротуарной плитке, ожидая моего выхода в университет. Только он из всей моей семьи, помимо брата, не выглядел как мраморная статуя и встретил меня с улыбкой.
— Элизабет, здравствуй, — он сделал шаг ко мне, а я вздохнула с облегчением, понимая, что он всё-таки отучился называть меня «Мисс Блеквуд» или «Мисс Миллер», от официальности меня тянуло блевать уже какой раз. Хоть мои родители и требуют строгой дисциплины от наших работников, со мной они могут расслабиться, ведь мне самой не привыкнуть. Да для ребёнка с детдома это всегда будет чужое.
— Здравствуйте, Эрик, — мужчина под сорок открыл мне дверь чёрной машины, и я уселась в кожаный салон. Только я успела положить сумку на колени, Блейк обняла меня, зажав тонкими руками.
— Что за фигня, почему так долго? — возмущалась подруга, от чего я засмеялась от её вечно недовольного тона.
— Гаишница остановила — хмыкнула и с улыбкой покачала головой. Задержалась на ещё минут двадцать, если бы не отвлеклась на брата, — при упоминании о моей маме, подруга прошлась по моему платью.
— Ты классно выглядишь. К чему она придралась на этот раз? — Блейк закатила глаза, а Эрик завёл мотор машины, и мы выехали на трассу.
— Кроссовки, — я чуть приподняла ногу. Она снова непонимающе на меня посмотрела, конечно, ведь моя подруга надевает всё что ей по душе. При этом сочетает всё так, будто готовила заранее. Этот навык передаётся не всем.
— Это кроссовки — хмыкнула я, натягивая полуулыбку.
— Чёрт с тобой, Лиз, я никогда не пойму твою чокнутую семейку, — буркнула подруга, мой смех раздался в салоне, потому что она никогда не поймёт меня, ведь не знает что это не моя настоящая семья. Не кто кроме меня, радоков и Эрика не знают что я приёмный ребёнок в семье, даже Рафаэль не знает. А родители думают что с годами я забыла всё, но это не так. Еле держу себя чтобы не наплевать на всё.
Университет находился в самом благополучном районе Нью-Йорка. Кто бы сомневался, что я училась в престижном университете, который оплачивается кучей денег.
Эрик после двадцати минут езды остановился и хотел открыть дверь, но не дожидаясь жеста водителя я открыла сама. Яркое солнце ослепило меня на пару секунд, но Эрик сразу же протянул чёрные очки. Слишком чувствительная.
— Спасибо Эрик, но в этот раз справлюсь — ответила ведь не всегда хочу казаться слабой.
— О чёрт, — подруга выругалась и показала пальцем на сад университета. Придя в себя и поймав ракурс, я заметила скопление людей. — Скорее, скорее, идём! — она быстро взяла меня за руку и потащила прямо к эпицентру происходящего. Я хотела закатить глаза, но просто поджала губы.
— Через десять минут урок, — наконец добавила я, угрюмо смотрев на вход в кампус. Подходя ближе к толпе людей, я слышала крики учеников: «Давай!», «Бей его!». Драка, ну, конечно. Что же ещё могло произойти в саду элитного университета? У Блейк горели глаза и как только мы подошли ближе, я начала чувствовать дискомфорт в ушах.
— Очуметь! — послышалось справа от меня голос заворожённой подруги.
— Пойдём отсюда? Нам тут не место, — я потянула её за предплечье, но она сбросила руку. Мои уши плавились а крики влияли на моё состояние.
— Тут мне как раз и место, Лиз, — даже не бросив на меня взгляд, она зашла в глубь драки.
Я подняла глаза и быстро их зажмурив пошла обратно в более тихое место. Блондин с чёрной кожанкой на плече, одиноко стоял среди остальных двух, смотря как с лежащими разбираются его друзья. Я шагнула вперёд, чтобы пройти через них. Стоило мне пройти ещё два метра, как я коснулась бы его спины.
Не заметив, как на меня навалилась груда мышц, я прикрыла ладонями свои уши, запутавшись в собственных ногах. Но вдруг мягкие руки опустились на мою талию, и я почувствовала запах одеколона, мой нос задёргался, принюхиваясь.
— Осторожнее, малыш, — стоило мне услышать низкий баритон парня, как мои уши накрыл ужасный писк и я перестала слышать его. Шум в ушах мешал мне.
Парень что-то говорил но я не могла слышать и тупо пялилась пытаясь читать по губам, но на данный момент я не могла. А так то даже в наушниках читаю по губам.
«Кто они? И почему позволяют себе слишком многое?» - думала я, пока отходила шаг за шагом. Мы учились в строгих правилах, и ученики прекрасно осведомлены, что может случиться за подобную драку в воротах университета. Но эти парни, они чужие здесь.
Сзади я чувствовала как Блейк идёт за мной. Я повернулась к ней и та застыла на мне, при этом смеясь с той ситуации. Девушка резко схватила мои руки и посмотрела в мои глаза, она начала медленно говорить, но всё без толку.
— Достань наушники и плеер! — крикнула чтобы та поняла о чём я.
Девушка кивнула и достав мой плеер с наушниками надела на меня. Я тут же настроила уровень громкости, чтобы звук смешивались с шумом в ушах. Я сразу же улыбнулась и расслабилась, ведь это невыносимо. Блейк со мной улыбнулась и я поняла что она пытается губами говорить "прости". Я кивнула и улыбнулась ещё шире.
Большую часть дня я хожу с наушниками и плеером, кто-то может назвать отсталой или странной, но в детстве я попала в аварию. С тех пор звон в ушах, музыка его заглушает. У меня Тиннитус из-за чего я могу слышать человека но его голос будет звучать как с далека, а иногда из-за страха или стресса вообще могу не сконцентрироваться и не слышать.
Чувства. Ощущения. Тактильность. Напряжение. Тревога. Страхи.
Ещё в детстве обнаружили мою проблему. Мне поставили повышенную чувствительность к окружающим после аварии: это может проявляться в плохой переносимости шума, света, ароматов или других внешних раздражителей, что может способствовать замкнутости и нервным реакциям. Моя гиперчувствительность особенно к звукам и прочим, из-за этого меня три раза в две недели возят в больницу. Врач с одиннадцати лет назначал лечение и таблетки. В основном это были антидепрессанты и нейролептики. С антидепрессантами я попрощалась в шестнадцать и год уже как пью только нейролептики. Из-за этого чувствую себя наркоманской и психом, но я знаю что это всего лишь временная реакция, хотя шум некогда не возможно будет убрать.
Я всегда чувствовала подавленность из-за того что я не похожа на здорового человека, но после просмотра фильма "Малышк на драйве" изменила своё мнение. Единственное что мне нравилось это то что я не медью и быстро реагирую, понимаю быстро.
...
«Я на месте, Эвелин» - на телефон пришло сообщение от Эрика, и я быстро встала, попрощавшись с лучшей подругой.
— Оторвись там, — крикнула она, вызывая у меня смущение за лишние взгляды и шёпот.
На улице тёплая весна, даже такое влажное время года не испортит мне настроение. Опустив глаза на дорогу, я встретилась взглядом с Эриком и сняла один наушник.
— Миссис Миллер ждёт, — учтиво произнёс водител. Мама постоянно планирует моё время, хотя я не хочу этого и злюсь на неё.
Доехав до дома, на парковке я заметила ещё пару машин. До начала ужина ещё три часа, а мама торопится, будто уже 19:30.
— Элизабет! — послышалось с верхнего этажа, положив сумку на столик, я глубоко вздохнула в третий раз. Высокие потолки украшены изящными резными молдингами, вокруг которых расположены классические люстры.
Интерьер внутри дома является настоящим произведением искусства моей мама, где каждая деталь продумана до мелочей. Наш дом это место, где непревзойденный стиль сочетается с комфортом и элегантностью. Хотя я ненавижу это но со стороны как человек искусства могу сказать это великолепно.
— Мама? — открыв дверь в её спальню, я увидела ещё парочку людей, которые порхали над волосами и лицом мамы.
— Милая моя, почему ты так долго? — недовольно произнесла она, осмотрев меня, не сдвигая головы.
— Я... — не успела договорить, как она вставила своё слово:
— Снова виделась со своей дурной подругой? Вечно забываю её имя, — хихикнув, она посмотрела на одного из стилистов.
— Блейк, — раздражённо поправила я и она слабо мне кивнула. На её светлых волосах была фольга, одна из женщин аккуратно проводила плойкой по её локонам. А другая выводила красивый контур губ красной помадой.
— Ты следующая, Элизабет, — велела мама и поджав губы, я скрылась за дверью своей спальни. Моя очередь за красотой, которая мне совсем не сдалась. От головной боли я упала на кровать, выпячивая руки перед собой и стараясь сосредоточиться на кончиках пальцев, которые выглядели размытыми от болей.
...
Тихая мелодия в большом помещении ресторана давила на виски, я подняла голову к лампе и попятились назад. Голова пошла кругом и окружение покрылось белыми пятнами.
— Элизабет-Энн, ты плохо себя чувствуешь? — только отец строго называет меня полным именем, иногда от собственного имени хочется избавиться.
— Всё хорошо, — прочистила горло я и вернулась к светскому приёму гостей. Интерьер ресторана выполнен в лучших традициях классического стиля. Девушки и женщины в дорогих платьях в пол, мужчины в деловых костюмах.
Некоторые из них элегантно танцуют под спокойную музыку. Этот вечер в знак пожертвования фонда. «Бизнес Лидерство» выделяет раз в месяц деньги на благотворительность. Где такие бизнесмены как мой отец обязаны проявить себя и пожертвовать деньги со своих кошельков. Мой младший брат ходил возле стола, поправляя белую рубашку.
— Ты нервничаешь, мама чувствует твой страх, Раф, — я засмеялась, поймав злобный взгляд родных глаз.
— Хочу уйти отсюда,
Снова хихикнув, не смотря на брата, добавила:
— Мы живём этим, — вздохнула я, брат подошёл ближе, так же осматривая зал, но обращаясь ко мне. Брата стали брать на такие мероприятия только недавно из-за возраста и хулиганского поведения Рафаэлья.
— Не хочу, — тихо выдохнул он, но я всё равно услышала.
— Жить в богатстве с обоими родителями, иметь под собой огромный дом в несколько этажей, деньги и все твои мечты. Но даже этого нам мало, а может мы просто всего этого не хотим? Что скажешь Раф? — не успела добавить что-нибудь ещё, как к нам подошла мама в компании молодых и пожилых людей.
— Это мои дети: Элизабет-Энн и Рафаэль, — один из парней наклонился и поцеловал тыльную сторону моей руки, я улыбнулась, посмотрев в глаза маме. Она следит за каждым моим движением. Рафаэль сделал поклон и дружелюбно улыбнулся. — Моя старшая дочь прекрасно играет на пианино. Её слуху могут позавидовать, уверяю Вас, — хвасталась без стыда мама, зная что у меня проблемы со слухом.
Я смущенно улыбнулась, чувствуя, как горят мои уши от любопытного взгляда незнакомых людей. Я же не буду играть ради них? Я ради никого не играла, не пела только ради себя и в своей комнате, для записей на кассетов.
...
Телефон в сумке завибрировал, и я достала его, забыв про правило мамы. Нельзя доставать телефон при диалоге с другими людьми.
— Элизабет, — тут же сказала мама, будто ждала моего прокола, но я успела пробежаться глазами по сообщению от Блейк, которое заставляет всех вокруг забыть о грядущих проблемах.
«Прошу, приезжай за мной! Мне нужна твоя помощь, Лиз!»