Больше, чем 365 дней

Люси плохо спала последние дни. Не то чтобы очень плохо, но приступ был только один раз – в тот же вечер, когда и случилась та неприятная ситуация. Нацу просто вовремя проходил мимо, успел окатить её лицо минералкой и хорошенько шлепнуть по лицу, пока она не начала судорожно качаться из стороны в сторону.

Прошло больше десяти дней с момента, когда Стинга увезли в машине.

Очевидным было и то, что этот сученыш игнорировал любые обвинения в порче чужого имущества, попытке изнасилования и, конечно же, в незаконном проникновении на частную территорию. Адвокаты выдвинули его версию о том, что это Люси бросилась на него с просьбами поиметь её. Объяснить, как его иномарка оказалась впертой в роллеры гаража, не удалось, поэтому только в этом он сознавался, ссылаясь, что не смог справиться с управлением.

В общем, он отсидел в камере три дня до суда и сразу же оттуда вышел, так как доказательств не было. К сожалению, Нацу действительно забыл вывести камеры наблюдения на въезд и успел пожалеть об этом, когда получил скорую весточку об освобождении.

Пусть Хартфилия и обязывался выплатить моральную компенсацию за ущерб, Драгнил упросил хотя бы отпустить с мерой пресечения на домашний арест и подписку о не выезде, пока доказательства попытки насилия не будут найдены.

Пока он будет под контролем – это хоть как-то успокаивает.

Нацу болезненно сжал переносицу, упираясь лицом в ладошки. От этого геморроя он не может избавиться целых десять дней. Это выводило из себя, потому что каждый раз он неосознанно возвращался к вопросу «а что мы будем делать дальше, а, Нацу?».

Если он пробрался в дом один раз, проберется и во второй, только на этот раз Люси так просто убежать не сможет.

Даже как-то боязно припустить мысль об очередном насилии над ней.

Люси, тихонько шаркая ногами по полу, неловко прошлась к его столу, удерживая на весу испеченный маффин и топленое молоко.

Девушка выглядела абсолютно никак. На ней не было лица, пусть она и корчила глупую, совсем ненужную в подобной ситуации улыбку. Хартфилия приговаривала, что всё хорошо, она отлично себя чувствует и дневной сон дается ей куда лучше, чем ночью.

Но это было откровенным враньем.

Люси, наверняка, не хотела его тревожить пустяками – это была бы причина в «её стиле». Но Нацу каждый раз хмурится, когда видит не сходящие с рук синяки. А Хартфилия только виновато хихикает и спешит незаметно прикрыть синие запястья длинными рукавами кофт и свитеров.

Ему не нравилось, что она пренебрегает собой.

Драгнил пару раз замахивался отчитать её, сказать, что её здоровье куда важнее её глупых отмазок, мол, «я не хочу тебя отвлекать». Но каждый раз сам себя останавливал, теряясь в догадках, почему же ему вдруг стало до такой степени «не наплевать» на жену.

Ответ прятался среди обычной рабочей рутины и приостановленных поисках виновного в трагедии, так как сейчас на кону стоял этот гребанный проект.

Люси бережно поставила на стол молоко и кекс, устало проскулив под нос. Наверно, она хотела сделать это несколько незаметнее, но вышло достаточно шумно.

Нацу запретил ей пользоваться кухней. Не потому что ему действительно надоело, а потому что это было бы лишней растратой энергии. Эрза предупреждала, что сейчас девушка куда уязвимее, чем кто-либо. Любой стресс отразится на ней непредсказуемо и приходить в норму придется достаточно долго.

То ли прирожденный профессионализм, то ли «как в воду глядела», но с отходняком Скарлетт подгадала метко и с невероятной точностью в яблочко.

Люси плохо спала эти дни. Она пила эти ядерные таблетки дважды в день, чтобы поспать хотя бы пару часов. В большинстве случаев, она засыпала и просыпалась в слезах. И как бы Нацу не пытался уговаривать её, что, мол, «всё закончилось, каждые пять часов сменяется группа охраны по семь человек, они патрулируют абсолютно всю территорию и риск того, что кто-то проберется снизился до невозможного», она убеждала его в том, что ему показалось и с ней всё и так нормально.

Вот только она противоречила собственным словам. Зарекаясь, что всё хорошо, лучше не бывает, – по её щекам текли слезы, а сама Люси дрожала, хрипела от холода и необъяснимого страха.

Лучшего выхода, кроме как брать её подушку и за руку уводить в свою спальню, он не нашел.

Видимо, самым большим провоцирующим подобное состояние фактором было одиночество. Прошло слишком много времени, чтобы просто наблюдать и делать какие-то выводы. Единственным действенным способом оказался ночник, его спальня и его же присутствие в соседней комнате.

По сути, он додумался, что никакие таблетки или еще какие-то бредовые идеи не смогут вылечить то, чего она неосознанно боялась. Темнота, одиночество и холод – вполне ожидаемо, судя по тому, как закончилась её сознательная жизнь «до».

Жерар обозвал это психосоматикой или же подсознательным барьером.

Люси спала дольше обычного и не ворочалась в луже слез под подушкой, так что можно было считать это огромным прогрессом. При чем, Драгнил не был врачом или кандидатом в психологи. Благодаря логике и наблюдению он понял, что к чему и, спустя какое-то время, нашел неплохое решение.

– Ты опять не слушаешься.

– Как и ты.

Она плюхнулась на кресло, снова растянувшись в глупой наивной улыбке. Нацу знал, на что она только что намекнула. Он просил её раньше ложится, – если не своей, то в его комнате, – и не переусердствовать в дневной активности, а она просила его не перерабатывать положенные часы, отведенные на работу и ложится до полуночи.

Но никто из семейства Драгнил не исполнял просьбы друг друга. Пусть это и было огорчением, но выглядело забавно.

Девушка поежилась от холода, подогнув коленки под себя. Нацу наблюдал за её лицом с вполне сходящей за настоящую докторской манерой, отпив немного тёплого молока.

Драгнил не любил молоко, как и любую молочку, в целом. Но, как оказалось, топленое молоко на ночь хорошенько бодрило и прекрасно сочеталось с шоколадной выпечкой, по типу этого гигантского маффина с кокосовой стружкой и торчащими орехами в цветной глазури.

У него ушло достаточно времени, чтобы признать её выпечку неплохой. Более того, он успел привыкнуть к молчаливым посиделкам напротив друг друга вечерами (или ночами) и особо радовался, когда жена приносила легкий и всегда непредсказуемый меню перекус.

Было и такое, что Нацу ловил себя на мысли, что неосознанно всматривается в уже специально распахнутые двери, чтобы либо углядеть бегающую тень, либо услышать легкие и достаточно короткие шажки по ступенькам. И было такое, что Люси долго не приходила, от чего он даже успел напрячься.

Подобное спокойствие и быстрое привыкание не имели каких-то объяснений. Откуда это всё появилось – загадка. И Нацу давно перестал копошиться в своей голове, пытаясь найти что-то логическое и вполне убедительное, но со временем отпустил все на самотек, следуя совету Грея.

Он просто наслаждался. И даже успел удивится тому, что от подобного можно получать наслаждение.

– Иди ложись, Люси.

Девушка хмыкнула и вяло ответила мотком головы. Она напрочь отбрасывала мысли о сне, так как это успело стать проблемным аспектом её жизни. Нацу нахмурился, отвлекаясь на её молчаливость. Он позволил себе упустить из виду только-только нагрянувшую связную мысль для новой строчки, чтобы уговорить супругу взять себя в руки и уползти в кроватку.

– Давай-давай, не противься.

Снова моток головой и подозрительная улыбка от необъяснимой забавы.

– Люси, мне тебя силком уложить?

На этот раз Нацу говорил куда требовательнее и серьезнее. Хартфилия успела привыкнуть к его переключателю на «грозный генеральский», поэтому расценила это как показательную демонстрацию. Девушка клонилась на бок и пошатывалась, но спать категорически не хотела.

– Только если так.

Она хохотнула, заметив недоумение и последовавший многострадельческий выдох. Люси тешилась повисшей атмосферой и совсем незаметно подрумянилась в щеках. Нацу – единственный, кто мог хоть простым разговором облегчить общее состояние, колеблющееся между «плохо-хуже-плохо». Как у него это получалось – оставалось лишь предполагать.

Но Хартфилия решила отталкиваться от чувства симпатии, перерастающего в легкую и только потом в более глубокую влюбленность.

Это было чем-то давно забытым новым, от чего теплели щеки, а губы сами подскакивали в улыбке.

– Можно я посплю здесь?

Драгнил не обратил внимания на фразу и только поерзал беспроводной мышкой по столу, что-то сконцентрировано наклацывая. Нацу хмыкнул и легонько усмехнулся, вглядываясь в экран ноутбука.

– Если тебе хочется, ложись.

Это успело стать чем-то в рамках «естественно». Нацу даже не задумывался, как бы это выглядело для него пару месяцев назад. Просто внезапно какая-то прежняя брезгливость перестала иметь обоснованность. Ото всех непонятных вещей, которые противоречили бывшим установкам его головы, Драгнил перестал удивляться нагрянувшим изменениям.

Даже перестал искать объяснения, потому что это копошение в голове быстро утомляет долгими и нудными часами «в никуда». Смирился, да и всё.

Люси выглядела вялой, но, тем не менее, ласково улыбнулась, прежде чем привычно прошептать «доброй ночи» и побрести в сторону кровати. Муж проводил её слегка обеспокоенным взглядом и встрепенулся, когда она пошатнулась назад и резко схватилась за голову.

Пробубнев, что всё нормально, девушка поспешила выключить свет в спальне и громко свалиться на постель. Нацу только словил себя на недоуменной мысли о её состоянии и продолжил формировать график, иногда косо поглядывая на ту темень и слегка освещенный светом кабинета ковер.

***

Люси рано проснулась, где-то ближе к половине пятого утра.

Это успело стать привычкой: вставать и наблюдать за нарастающим утром в окнах. Но, если это вошло в привычку, то, стоит ей разлепить веки, Хартфилия всякий раз пугается, когда видит развалившуюся спиной тушку мужа – совсем рядом.

И всякий раз, когда она сжимает ладошками рот, чтобы громко не дышать, её руки норовят потянуться к нему и прижаться к спине.

Нацу всегда ложился после неё. Когда и во сколько, сложно прикинуть, но, однозначно поздно. Кровать позволяла расслабится и развалится на неплохом расстоянии друг от друга, будто бы Драгнил прекрасно знал, как Люси побаивается внезапных прикасаний.

Но какая-то часть неё говорила о том, что стоило бы понемногу сокращать этот противный метр.

Поддавшись собственным желанием, девушка с опаской и дрожью в пальцах, потянулась к нему. В любой момент, Хартфилия готова была отдернуть крохотную ладошку, поэтому вслушивалась в равномерное дыхание мужчины, цинкуя его вероятно скорое пробуждение.

Взгляд боязно скользил по крепкой спине и оттененных черной футболкой мышц. Люси подумала, что, наверное, по каким-то меркам, Нацу вполне выходит за рамки «симпатичный, даже очень». Красивый, при хорошей фигуре, заботливый и с куда большими возможностями, чем какой-то Джек из странной рекламы пива.

Повезло ли ей, что она проснулась в теле какой-то Люси? Вероятно, подфортило, как это бывает с одним процентом на десятки миллионов.

Девушка глотнула от переизбытка слюны под языком. Она метнулась глазами под одеяло, упираясь мутным взглядом в оголенную поясницу Драгнила, благодаря отдернутому краю футболки. И всё бы ничего, вот только Люси с силой закусила губы, пытаясь не мычать.

Сколько бы не пыталась заставить себя переключится на что-то другое, – не получалось. Приходилось думать об абсурдных вещах по типу «нужно найти куда-то закинутую насадку для блендера», и не пытаться идти на поводу у желания тихонечко приподнять эту футболку.

Хартфилия думала, как бы сильнее свести ноги, чтобы внизу живота так не зудело и не пекло. Люси напряглась, когда сама неосознанно ухватилась пальцами за провоцирующую ткань.

Не-не-не.

Перехватив собственную ладошку, она глухо простонала под нос, полностью зардевшись. Это будет неправильно. Совсем неправильно и совсем не таким способом она хотела бы его отблагодарить за заботу.

Смуглая кожа, оттененная линиями мышц и притягательными впадинками над резинкой штанов. Рельеф хребта прятался за той частью футболки, за которую она всё еще держалась, и сама же себя отговаривала.

А если посмотреть совсем чуть-чуть?..

Ничего не случится, если она просто посмотрит и может быть бегло потрогает? Нацу спит так крепко, что вряд ли он проснется от такого.

Люси глотнула подступившее возбуждение и все еще колебалась между какими-то правильными помыслами и греховными желаниями. Отрицать, что ей бы хотелось дотронуться, уже глупо, так как любая нормальная девушка вполне может подобного хотеть.

Но вот мысли о правильности поступка? В любом случае, если её никто не заметит, это никак не отразится на отношениях между ними.

Тем более, они муж и жена – подобное вполне естественно для обоих. Хартфилия даже прикинула, что она могла видеть нечто большее, чем то, что видит на данный момент. То, что она просто хочет прикоснуться к его спине – пустяк, по сравнению с тем, что наверняка было.

Они ведь занимались сексом. Нацу трогал её, а она его.

Это нормально в браке.

И её пусть немного и странные желания могли быть отголосками прошлого. Люси «до» на всех правах могла молча прижаться к нему обнаженной и чувствовать себя вполне комфортно. И никого бы ничего не смущало.

А в чем, собственно, между ними разница?

Люси была женой, она ею и осталась. Пусть она и не знает, где её кольцо или свидетельство о браке, Нацу принадлежит ей. Это звучит слишком эгоистично, но хотелось, чтобы было именно так.

Хартфилия, мысленно заскулив, проскользнула шаловливыми пальчиками под футболку, невесомо коснувшись кожи. Она боялась, что выйдет слишком резко и Нацу проснется, в тот момент, когда Люси слишком увлечется.

Первые ощущения пробрало дрожью и куда большим желанием вжать собственные бедра в друг друга. Зуд становился невыносимым.

Горячо, шершаво и слишком мало для проснувшегося любопытства. Осмелев в движениях, девушка вычерчивала плавные линии вдоль по хребту, иногда зарекаясь переметнуться куда-то дальше и обхватить живот. Пальцы вытанцовывали, скользя туда-сюда насколько легко и приятно.

Мужчина замямлил внезапно пошевелился, от чего сердце ушло в пятки. Нацу что-то пробурчал и спешно перевернулся на спину, громко выдохнув.

Хартфилия с диким немым воплем, словно ошпаренная кипятком, отдернула руку. Резко бухнувшись пылающим лицом в подушку, в ушах стоял пар, а в голове засела мысль «хоть бы он не проснулся».

Стыдностыдностыдно.

Пытаясь спрятаться в кубле волос и складках подушки, Люси мечтала, что, если она сейчас выглянет, Нацу не будет смотреть в ответ. Потому что какого-то объяснения подобным жестам у неё не было.

Но Драгнил сладко спал, не удачно для себя раскрывшись по колено.

Хартфилия с опаской приподнялась на локтях и все еще стыдливо поджимала губы. Она чувствовала себя чуть ли не маньяком со стажем и приличным количеством жертв.

Шлепнув себя ладошкой по щеке, девушка злилась на саму себя и свои странные желания. Пусть она и тешилась тем, что смогла преодолеть свое стеснение, но она чуть ли не проштрафилась.

Провал был слишком близко, и, если в следующий раз ей снова приспичит полапать мужа, вряд ли сегодняшняя удача выпорхнет из ниоткуда. Такое везение нередко преследовало её, но какая гарантия, что оно всегда будет с ней?

Это везение ведь не оставит ей письмо со словами извинения о прискорбном уходе?

Но Нацу возбуждал и этот факт никуда не делся, даже если она и пыталась подумать о сраном блендере.

Внезапно руки потянулись к собственным бедрам. Мышцы пульсировали и подрагивали, сжимаясь от этого необъяснимого зуда и тяжести внизу живота. Тупая продолжительная боль, словно перед месячными, но это однозначно не месячные.

Тогда сводит желудок и промежность ноет от сдавливающих ощущений, но сейчас всё отдавалось приятным ожиданием и даже требованием. Собственно, от этих требований тела, ноги судорожно сводились в попытке заглушить.

Люси поняла, что слишком долго смотрит на его тело и слишком долго не глотает. Полный рот слюны, ударивший по щекам жар и дурманящие мысли – она, опьяненная Драгнилом, неосознанно заскулила. Хартфилия вдыхала разгоряченный вокруг себя воздух и всё продолжала думать о своих привилегиях в роли жены.

А что если забраться сверху и стянуть футболку, ерзая задницей на его бедрах?..

Какая будет реакция?

Наверняка, она что-то подобное уже вытворяла, потому что не составило особого труда представить такие картинки.

Твое тело говорит больше, чем твой шаловливый язычок. Ты требуешь моих ласк, почему бы просто не признать это?..

Щелк.

И Люси в этот момент слишком громко застонала, будто бы из легких выбили оставшийся воздух. Тут же осознав, что это слишком, она заткнула рот ладошками и спешно выбежала из спальни на цыпочках, прокручивая внезапно ударившее воспоминание.

Нацу сверху. Кисти обдает жаром, грудь покалывает абсолютно везде. Его ухмылка и язык, специально растянутым танцем прошедший по верхней губе и зубам. Возбуждающий вид с растрепанными волосами, немного потными щеками и томным взглядом, направленным в упор.

Хартфилия, прижавшись оголёнными лопатками к стене, снова застонала себе же в ладонь. Лямки майки сползли, а девушка бухнулась на пол, пытаясь свести ноги. Щекотно, жарко и невыносимо терпеть.

Скажи, что ты хочешь меня...

Люси кряхтит и закусывает язык, лишь бы не стонать. Это слишком. Все эти воспоминания были больше, чем рамка «слишком». Но картинки упорно впивались в сознание, от чего девушка жмурилась и требовательно мотала головой.

В ту ночь Драгнил доминировал. Сейчас Хартфилия чувствует все его фантомные касания, укусы и слишком долгие поцелуи, словно все происходит на самом деле. А потом что-то резко ворвалось внутрь, разрывая мизерное расстояние между органами.

Скажи это, Люси. Скажи, что хочешь...

Какого же было жутко, сколько бы не пыталась нормально вдохнуть воздух и сделать глубокий выдох – не получалось. Что-то сотрясало ребра и перекрывало доступ кислорода.

Драгнил шептал и специально обрывал фразы на будоражащем хрипе. Словно дразнил и специально изводил глупыми просьбами. Его ухмылка становилась шире и чьи-то руки тянулись к его лицу. Люси видела это своими глазами. Чужие руки касались его и свободно скользили по шее, плечам и груди. Чьи-то губы неумело целовали уголки его губ и он хохотал от жалких попыток.

Ощущение, будто бы названное Драгнилом имя, не принадлежало ей. Какая-то другая Люси. Другая женщина. Чьи-то пьяные воспоминания о лучшей ночи.

Ты вся промокла, зачем отказывать себе в подобном?..

Хочет ли? Хочет ли не участвовать, как третье лицо, а играть главную роль и быть «под» в постели? Хочет ли без каких-либо страхов и комплексов взять и прижаться губами к нему и стонать ему на ухо? Хочет ли идти на встречу бедрами, подпрыгивая от ритмичных движений, чавканий и грязных хлопков «плоть-о-плоть»?

Хочет ли, чтобы её имя также срывалось с его губ? Словно она – что-то особенное для него. Лучше, чем та женщина, лучше, чем кто-либо.

Скукожившись в лице и согнувшись пополам, Люси протяжно застонала громкое "а-а-а". В голове шло два параллельных мысленных потока: что делать и что было дальше. Страх от непредсказуемых последствий подобного состояния прокрался не самыми хорошими предположениями.

Мастурбировать? Что сделать, чтобы это прошло?

Всё внутри сотрясалось и сжималось, требовало больше и быстрее. Не хватало трезвости и силы духа, чтобы удержать спокойствие и не заорать.

Скажи это, если ты хочешь...

Блять.

– Хочу.. Я хочу тебя!..

Ничего лучше, чем прохрипеть себе в дрожащие коленки, Люси придумать не смогла. Тут же всё резко отпустило и упало куда-то к пальцам ног, отдаваясь легким покалыванием. Все, ритмично танцующее и отбивающее кости, подпрыгнуло и растворилось.

Всё закончилось.

***

Люси, угнетенная своим состоянием, пыталась подумать об этих блинчиках. Мысли о блендере приводили только к одной ассоциации, поэтому сейчас думаем только о блинчиках.

Если честно, нижнее белье доставляло дискомфорт. Внезапно, сразу же после утреннего инцидента, казалось бы, обычные, слегка коротковатые шорты на резинке вжимались во всё, во что только можно.

И приходилось постоянно вытанцовывать на месте, чтобы хоть как-то отвлечься.

Но всё равно было стыдно. Стыдно до такой степени, что хотелось уткнуться лицом в раскаленную сковороду, чтобы никто не видел эту физиономию. Стыдно представить, чтобы случилось, если бы именно сегодня от неё отвернулась удача и в тот момент, когда Люси задумалась о Нацу в плане мужчины, он бы тут же проснулся.

И смотрел бы на неё, как на дуру.

Но хуже всего было то, что она чуть ли не получила оргазм без какой-либо помощи, просто сидя прижимаясь к стенке в коридоре.

Нет.

К чему это глупый обман? Она получила оргазм. Желанную разрядку просто от того, что кое-что вспомнила и почувствовала. Просто от того, что внезапно в голове вспылили рейтинговые кадры её бурной семейной жизни «до». Просто от того, как достаточно возбудилась от вида желанного мужчины.

Да это даже звучит в духе старых маразматиков.

Кошмарным было и то представление утренней встречи проснувшегося Нацу и её сейчас. Он ничего не знает, наверняка будет недоумевать её реакции и необъяснимому смущению. А Люси будет вспоминать, как он же ей когда-то вставил. Господи...

Хартфилия потянулась к предварительно помытым яблокам. Подхватив увесистый налитый соком и ярким цветом фрукт, девушка вытащила нож, намереваясь срезать кожуру и нарубить мелких квадратиков.

И всё бы ничего, наслаждение звуком льющейся воды из крана и аккуратных постепенных «бум-бум-бум» по досточке постепенно отвлекали от совершенно других мыслей совершенно другой категории.

Достаточно резко и глубоко черканув себя лезвием по пальцу, Люси откинула нож в сторону, тут же ойкнув.

С досадой оглядев порез, кровоточащий и стекающий алым потоком по и без того мокрой ладошке, Хартфилия цыкнула, раздумывая что делать. Ничего страшного или смертельного тут нет, но побеспокоится о стерильности раны стоит.

Палец начал зудеть и жалить.

Но Люси не спешила куда-то идти и что-то искать. Она увлеченно рассматривала струйки крови, подцепляющие капли воды и увеличивающиеся в размере. Все текло по ладони, запястью и даже задело немного предплечье, обдавая кожу теплыми щекочущими ощущениями.

Кровь капала на пол достаточно угрюмо и коротко. Хартфилия, завороженная кровотечением, замертво стояла, даже не задумываясь о запачканном ламинате и каплях крови, летящих вниз раз за разом.

Её не волновало, что в любой момент выйдет Нацу или Карла, застанут её за этим и начнут задавать вопросы.

Просто внезапно стало интересно: насколько хорошо заточен нож?

Щелк.

Люси, покачиваясь, с легкостью движения подхватила нож. Удерживая в дрожащих пальцах холодное оружие, она удовлетворенно прокряхтела, рассматривая идеальную ровность и остроту лезвия.

Пальчики скользили вдоль, туда-сюда, вслушиваясь в тихий писк железа. Гибкость и острота металла пекли ледяным холодом, стоило чуточку надавить пальцем. Кожа не расходилась створками, потому что что-то останавливало и удерживало на весу дрожащую ладошку.

Девушка, одурманенная внезапным припадком, возбужденно выдыхала, рисуя в голове не самые хорошие картинки. Промелькнула шальная мысль, опробовать нож на себе, чтобы увидеть какова будет реакция её организма.

Станет ли страшно?

Будет ли больно?

Что случится после этого?

Но интерес и любопытство пылали куда большим огнем, от другой крайности обдуманного поступка.

Станет ли страшно остальным?

Предвкушая ужас на лице Нацу, Люси безумно хихикнула, косясь на блеснувшее острие в руках. Окровавленная ладошка резко поднялась вверх, размахивая слетевшими струйками по полу капельными рисунками. Пальцы обеих рук крепко обхватили рукоять и начали скользить вдоль всего предмета, наслаждаясь формой без изъянов.

Хартфилия ухватилась за рукоятку слишком сильно и цепко, заодно рассматривая свое тело. Найти бы цель для хорошего удара. Ей не было больно от пореза, значит не должно болеть от, к примеру, удара в живот?

Словно секундная щепотка, а потом так тепло и приятно. Стоит попробовать, чтобы быть уверенной наверняка. Нацу наверняка запаникует и начнет отчитывать её.

Ради его ошарашенного лица и дрожащего голоса, стоит себя пырнуть. Не смертельно и не резко. Мягко, плавно вводить острый, увеличивающийся кончик в плоть и наблюдать, как собственные руки омываются яркой кровью.

Это забавно.

Стоило Люси приподнять краешек майки и нацелить нож на уровень кишечника, как на втором этаже что-то закопошилось. Хартфилия дрогнула и замерла, едва острие коснулось кожи живота.

Резко осознание и отрезвление после призрачной пощечины.

Люси резко отбросила нож в сторону, напуганная до мертвенной бледноты лица своим же состоянием. Всё тело окоченело и покрылось мурашками.

Она не могла это контролировать.

Она не смогла остановить себя, когда до удара остались считанные секунды.

Что было бы, если бы этот шорох на втором этаже не спугнул «это»?

Хартфилия прекрасно знала, что это за щелчки. Это кошмары, те кошмары, которые подолгу не опускают её ночью. Те кошмары, которые угрюмо шепчут на ухо «тик-так-тик-так», предупреждая, что время её сознания рано или поздно истечет.

Девушка схватилась за голову и попыталась удержаться на ногах, размазывая ступнями по полу незамысловатые рисунки из крови. Всё плыло в глазах и хотелось сделать одновременно несколько вещей: заплакать, умыться и заорать.

Страшно. Страшно до бурлящей и пульсирующей крови. Страшно до темноты в глазах. Страшно от ускоряющегося биения сердца в голове.

Ты никуда не денешься...

Колкие касания по всему телу, словно кто-то тянется к ней со спины, чтобы заключить в крепкие объятия. Чьи-то прохладные ладошки скользили туда-сюда, сильнее впиваясь в остолбеневшую от страха Люси.

Кто-то прижался со спины и опустил на плечи что-то тяжелое, словно склонил голову и уткнулся носом. Сладкий шепот убаюкивал, когда ледяной выдох коснулся уха.

Хартфилия задержала дыхание, пытаясь не провоцировать кошмар наяву. Она не знала, чего ожидать. Если Нацу собирается на работу, то сейчас должен спуститься. Прямо сейчас. В эту секунду.

Но время и пространство замерло в тот самый миг, когда её рот зажали ладошкой. Что-то пережало гланды, что-то заставило её заткнуться и послушно молчать. И только испуганные глаза пекли от слез и бегали по кухне в поисках хоть чего-то.

Это всего лишь фантазия. Всего лишь глупое наваждение.

Показалосьпоказалосьпоказалось

Внезапный толчок во внутрь через ребра и стиснувшиеся органы завизжали от ритмичных движений. Люси поперхнулась горечью и выплюнула, словно под языком приелось что-то гадкое. Из легких выбивало воздух и резко накрывшее кислородное голодание стянулось веревками на шее.

Девушка пыталась закричать, пыталась захрипеть. Цепкие руки обхватили её и сжали до тошнотворного хруста в костях.

Страшнострашнострашно

Тебе не кажется. Бегай сколько влезет. Все равно рано или поздно это случится.

– Люси, ты почему не спишь?

Нацу волнительно оглядел замершую Хартфилию и спешно спустился, недоумевая её очередному раннему подъему. Сколько бы не просил её спать чуточку дольше, она всё равно не слушалась и вставала раньше него. Супруга оказалась слишком упрямой, но ругать её не было никакого желания.

Он просто выдыхал и принимал всё, как есть, понимая, что сон стал для неё проблемой.

Жена не реагировала, только стояла спиной и крепко цеплялась за столешницу. Что-то в этом всем его напугало, и Драгнил поспешил подойти ближе. Люси действительно была не в лучшем состоянии последние дни, мало ли что случилось.

С виду она была перепуганной и дрожащей от холода. Это уже настораживало.

– Люси!

Не успел Нацу подойти, как тут же попытался перехватить падающую девушку на себя. Люси попыталась подняться, выпрямиться и сделать шаг, но отшатнулась и упала. Драгнил подхватил её спину и прижал к себе, надеясь, что езда по полу не такая болезненная. Свалившись с грохотом и громко застонав от тупой боли в костях, мужчина спешно оглядел жену.

Хартфилия не дышала, замертво лежала на нем, бледная и холодная.

Сейчас в голову ударила паника.

Это уже не смешно.

– Люси! Люси!

Нацу пытался тормошить её и раз за разом хлопал по щекам. Она не отвечала и смирно лежала на нем, податливая любым движениям. Вот тогда, когда действительно показалось, что она умерла, Драгнил ощутил по спине ледяной холод.

Уложив её на пол, не заморачиваясь странными пятнами крови на полу и такой же окровавленной ладошкой, он начал проверять пульс. Дрожащие пальцы пытались нащупать биение сердца под подбородком или же на запястье, но паника только мешалась под ногами.

Люси лежала на полу, словно тогда в больнице – бледная. Словно нарисованная простым карандашом и разукрашенная мрачными и темными тонами красок. Словно, она лежит в гробу и цветет мертвенной красотой, обездвижено сложив худощавые руки на грудь.

Да она еще вчера сидела и смеялась, смущено прикрыв рот ладошкой – этого не может быть!

Нетнетнет

Она не могла. Не могла.

Нацу пытался шептать ей мольбу о пробуждении, просил открыть глаза и не пугать его, но она молчала. Он пытался хлопать по щекам и сжимать её лицо в ладошках, но её кожа, словно фарфор, опаляла льдом.

И только посиневшие приоткрытые губы врезались в память теплой улыбкой с легким румянцем на щеках.

Через секунду, когда всё-таки, сцепив зубы, удалось нащупать точку пульса, она задышала. Щеки тут же порозовели, Люси зажмурилась и сморщилась в лице. Девушка перевернулась набок и сжалась в клубочек, болезненно постанывая.

Драгнил, услышав её тихие писки и мычания, устало откинулся назад, оперевшись на руки. Он рвано выдохнул всё застрявшее в легких и ощутил мгновенную волну спокойствия.

Жива.

Хартфилия с тяжестью поднявшись на дрожащих локтях, не сразу поняла, что происходит. Оглянувшись, она заметила Нацу. Переполошенного и побледневшего в лице – этим он и напугал.

Обычно, он всегда блистает уверенностью. Обычно, он ухмылялся и иногда бурчал в её сторону, а сейчас всё выглядело так, словно он постарел на несколько лет. Да еще и эта судорожная отдышка.

Она, не смотря на накрывшую тело усталость, попыталась держать равновесие в сидячем положении. Руки сами потянулись к нему, а глаза с неприкрытым волнением бегали по взвинченному лицу, выискивая ответ.

Если что-то случилось, то Люси готова выслушать и поддержать. Если нужно просто без слов обнять, она это сделает.

Легонько коснувшись щек, Хартфилия неловко закусила губу, ощущая гнетущий и волнительный зрительный контакт. Её пальцы подрагивали, даже не касаясь кожи лица, она держала руки на весу, будто бы боялась прикоснуться к нему.

– Что-то произошло?

Нацу молча бухнулся лицом в её плече, все еще пытаясь восстановить сбитое паникой дыхание. Это будет лучшим «отрезвителем», просто ощутить всю подлинность того, что она жива.

Люси вздрогнула от неожиданности и неуверенно обхватила его спину руками, поддаваясь любым его движениям. Драгнил резко прижал её за спину и рывком назад, потянул на себя. Волосы, отросшие до плеч щекотали нос приятным ароматом чего-то цветочного или фруктового. Хартфилия успела потеплеть и факт того, что она больше не походила на фарфоровую куколку из коллекции декоративных вещей прошлого века, однозначно радовал.

Нацу рефлекторно вжимал её в себя, лишь бы жена снова не откинулась назад без сознания. Она только тихонько пыхтела от его усилий и стеснительно отвечала объятиями. С опаской скользнув ладошкой к волосам мужа, она с легкой неуверенностью мягко прошлась пальцами по затылку, теснясь в глупой улыбке.

– Жива...

***

Нацу старался не придаваться тому факту, что за несколько минут он лишился больше тысячи нервных клеток.

Его не гребло, что нужно ехать на работу и думать о важном совещании через каких-то три часа. Нет. Его заботило самочувствие Люси и объяснение непонятному состоянию утром.

Если бы это было игрой, её спокойно можно отдавать в театр на роль в конце убитых персонажей, потому что поверить в то, что она тогда проснется, было трудно.

Закусывая губы от размышлений, он буравил взглядом Хартфилию, сидящую в кресле. Она спокойно пила чай и выслушивала беспокойство прибывшей Карлы. Женщина хлопотала над ней и в пятый раз переспросила о самочувствии.

Пусть девушка и отказала в предложении съездить в больницу или попросить Фернандеса приехать, Нацу попросил сделать это Карлу. Пусть приедет после обеда и даст нормальное объяснение утрешнему инциденту.

Тем не менее, сейчас она снова привычно улыбалась и смущалась. Словно ничего и не было. Словно она ничего не помнит.

А для Драгнила это утро отпечатается, как самое внезапно нагрянувшее испытание за всю его жизнь.

Хартфилия взглянула на него с долей вины. Она пыталась понять непривычную молчаливость и длительную прострацию. Муж находился где-то не здесь, где-то далеко, погруженный в свои мысли.

– Мистер Драгнил, вам пора. Я позабочусь о Миссис Драгнил и прослежу, чтобы с ней всё было хорошо.

Карла заботливо помогла девушке встать и, придерживая за спину, заикнулась о том, что стоит подняться наверх. Люси нахмурилась, отмахиваясь, что всё нормально и нечего беспокоится.

– Тебе нужно поспать, – втиснул свой комментарий мужчина с непринужденным видом. Он деловито подхватил пиджак и неспешно оделся, расправляя слегка помятые рукава. – Карла, позвони в клинику и проконсультируйся по поводу снотворного. А еще лучше, спроси об этом доктора Фернандеса, как только он закончит с осмотром. Держи меня в курсе всего.

Люси стыдливо поджала губы, ощущая груз необъяснимой вины. Сейчас все беспокоятся за её здоровье, а она не может это списать на какую-то шутку или поменять тему. Шутки не помогают разбавить настолько серьезный и гнетущий антураж в особняке.

Нацу не делился произошедшим, но, видимо, случилось действительно что-то серьезное, раз уж он решил остаться дома до прихода Карлы. Теперь он раздает указания, что и как с ней делать, словно Люси – ребенок, не вовремя подхвативший ветрянку.

Хартфилия застыла на месте, раздумывая над тем, что ему сказать. Молчать и принимать всё, как есть?

Она доставила кучу проблем и стоило бы извиниться перед ним, но слова потерялись где-то в горле. С одной стороны, не хотелось напрягать, а с другой, Люси всё еще тешилась теми короткими мгновениями их объятий.

И хотелось, чтобы он снова прижал её к себе.

Девушка с мечущими в душе сомнениями, бросила неуверенный взгляд через плече.

– Обещаю, что всё будет хорошо. Не беспокойся обо мне так.

Драгнил замер и наблюдал за её лицом. Всё говорило о том, что она чувствует себя виноватой. И ей совсем не шел этот скорбящий вид.

Ей не нравится, что он о ней думает? Знала бы она, что раньше, кто-то вроде него, не сильно бы и задумывался о её здоровье. Сейчас, эта внезапная забота походила на настоящую, которая бывает только от искренности и правдивости желания.

– Люси, тебе нужно отдохнуть.

– Тебе тоже.

– Со мной всё нормально.

Она потупила взгляд, пока Карла молчаливо переглядывалась между супругами. Господин никогда не проявлял особой заботы и это первый раз на её памяти, когда кто-то, вроде него, насколько переживает и думает о ком-то. Госпожа же пытается отвечать, но, похоже, неумело и совсем безрезультатно.

– Не задерживайся сегодня, ладно?

– Конечно.

– Хорошего тебе дня.

Хартфилия расплылась в привычной улыбке и сама поспешила подняться по лестнице, оставив это радостное и слегка душевное восклицание без комментариев. Нацу недоуменно обернувшись на неожиданно пробравшую фразу, бегло выпаленную супругой, застал только её ускользающие на второй этаж пятки.

Карла спешно попрощалась и пообещала позвонить, исчезая вслед за Люси.

Нацу, хмыкнув и от чего-то ухмыльнувшись, подхватил ноутбук и собрался выходить. На столе остался стоять пакет, сверху скрученный в одну трубку-ручку. Он выглядел меньше ранее предложенных женой-непоседой, поэтому Драгнил слегка удивился маленьким габаритам.

Неожиданным оказался и тот факт, что пахло достаточно вкусно, но из-за лотков не можно было как-то распознать, какому блюду принадлежит этот запах. Взвесив пакет в ладони, Нацу колебался между двумя противоречивыми друг другу решениями.

Одно было за то, чтобы следовать изначальным принципам, а другое горланило о том, что хотя бы стоит попробовать.

Если же случится так, что в середине дня резко отпадет желание поиграть в роли подопытного кролика, для этого есть Грей.

Выкидывать упорные труды и желания Люси сделать приятное, теперь казалось немного неправильным и даже глупым решением.

Возможно, теперь стоит быть немного расторопнее и отвечать взаимностью хоть на что-то.

Все беды в этом доме, на данный момент связаны только с Люси и её недоверием к Нацу. Пусть это будет первый шаг на встречу, почему бы и нет?

***

Грей спешно натягивал прихваченную рубашку, не заморачиваясь складками. Руки подрагивали, а в голове приелась мысль пойти и в третий раз помыть руки с мылом или хлоркой. Радовало, что ткань пахла порошком и пестрила просто необходимой для глаз белизной.

Фуллбастер откинул свои окровавленные вещи в угол, в кучу такой же рваной и грязной одежды. И плевать, что пора бы развести костер, чтобы пережечь большую часть, пальцы до сих пор тряслись в нервном припадке.

Он тут же противно цыкнул, заметив, что от спешки пропустил первую пуговицу от воротника и сразу же начал со второй. Переделывать не хотелось, просто потому что это означало остаться здесь на несколько секунд дольше.

Находится здесь, где воняло гнилью, сыростью, грязью, а под ногами хрустели прикопанные кости.

За полуразрушенной кирпичной стенной что-то стонало, болезненно завывало и, честно, не хотелось видеть плывущую в сторону ржавой решетки лужу крови.

Однозначно, данное местечко служило не одной могилой для особо мешающихся под ногами. Да и антураж нагнетал нужное впечатление, и обеспечивал неплохую реакцию будущих постояльцев.

Стены рушились от времени, чрезвычайной влажности и вечно пугали до дрожи в коленках, когда части кирпичей внезапно вываливались из вроде бы устойчивой постройки. На каждом углу стояла унылая решетка, просочившееся ржавчиной. Одно из таких заграждений, которое сейчас перед глазами, – вечно утробно скрипело, болезненно резало слух до мурашек и судорожной встряски головы.

И главное, везде приелась плесень и стояла тошнотворная вонь. Грей даже не спрашивал, почему земля в отдельный местах вскопанная, а в углу остатки разведенного огня. Нацу прижучивал любые достающие вопросы одним лишь взглядом и от его немногословных намеков, становилось понятно.

Нацу Драгнил был тем, кто давно заслуживал пожизненное заключение.

– Девять, ноль, девять, одиннадцать, девять.

Локи говорил какие-то спонтанные цифры, ничем не связанные между собой. Он говорил только это и орал, когда его били, чтобы узнать хоть что-то о том вечере. Драгнил замахивался матом и ломал ему пальцы, пока Лео не начнет умолять прекратить. Но он молчал, иногда орал и шептал набор цифр.

И так каждые выходные.

Его кормили через силу, обливали ледяной водой, избивали до полусознательного состояния и за целые два с половиной месяца – ничего. Абсолютное ничего, кроме каких-то цифр, взятых с потолка, легких истерических смешков и сумасшедшего шепота, направленного в никуда.

Возможно это был способ, помогающий не сойти с ума? Возможно, эта была какая-то подсказка? Возможно это был самый обычный бред от постоянных болевых шоков?

Локи всегда оставляли за этой стеной, связанным и разукрашенным гематомами, царапинами и переломами. Он сидел на ледяной мертвой земле и не моргал, выискивая что-то несуществующее в пустующей стене напротив. И шептал-шептал-шептал, словно это имело какое-то значение.

Никакой зависимости, никакой логики, никаких намеков. Просто бессмысленный ряд цифр.

– Девять, ноль, девять, одиннадцать, девять.

Грей пытался отказаться и забыть произошедшее за последние недели, но Драгнил ловко угрожал и шантажировал собственного друга. Они говорили об этом подвале старой заброшенной больницы редко и в достаточно укромном месте. Никто кроме Грея, Нацу, Макса и формально Гажила не знал об этом.

Но Редфокс ни разу не бывал здесь и отмахивался грозным взглядом в сторону Драгнила, когда речь заходила о Локи. Было понятно, что ему не нравились подобные способы добычи информации, но Гажил не препятствовал.

Если случалось что-то серьезное и Лео находился при возможной смерти, компания оговаривалась о «частной вечеринке» и часами сидели здесь, реанимируя пленника.

А после всего в кошмарах Фуллбастера вечно крутились странные фигуры и символы, формирующие странный ряд цифр обезумевшего Локи Лео.

– Девять, ноль, девять, одиннадцать, девять.