6
Чонгук не стал тратить лишнего времени на игры. Он знал, что Тэхён не заслуживал ни жалости, ни медленного разрушения. Он был всего лишь игрушкой, а Чонгук был его хозяином. Тэхён почувствовал это с каждым взглядом, с каждым прикосновением. В его сознании не было места сомнениям — он был ничем, ничтожным существом, которое теперь должно подчиняться.
Чонгук резко схватил Тэхёна за подбородок, заставляя его поднять голову и смотреть в его холодные глаза.
— Ты понял, где ты теперь? — его голос был жестким, не допускающим ни малейшего сопротивления. — Ты больше не человек. Ты моя вещь. Твой единственный смысл — угождать мне.
Тэхён затаил дыхание, ощущая, как его тело снова начинает трястись от страха. Он пытался не показывать слабость, но было уже слишком поздно. В его глазах была боль, но она лишь разжигала еще большее наслаждение в Чонгуке.
— Ты будешь делать то, что я скажу. И если ты думаешь, что сможешь меня обмануть, ты ошибаешься, — продолжил Чонгук, его рука сжала подбородок Тэхёна так сильно, что омега почувствовал, как зажимаются его челюсти.
Он заставил Тэхёна встать и поставил его перед собой. Тэхён не мог ничего сделать, его ноги подкашивались, его тело было дрожащей массой боли и унижения. Но это было не важно. Он больше не имел права на выбор.
— Слушай меня внимательно, — Чонгук наклонился к Тэхёну, его дыхание горячее, почти невыносимое. — Ты не уйдешь. Ты не выйдешь отсюда. Ты принадлежишь мне. Я решаю, когда ты будешь спать, когда ты будешь есть, когда ты будешь молчать. Ты — ничто.
Тэхён пытался вырваться, но его усилия были тщетны. Он был слаб, он был беспомощен, и это стало яснее с каждым моментом. Он знал, что сопротивляться бесполезно, но его тело всё ещё не хотело сдаваться. Он хотел кричать, кричать от боли и ярости, но не мог. Вместо этого он стиснул зубы, пытаясь выжить хотя бы в своей душе.
Чонгук заметил его попытки сопротивляться и усмехнулся.
— Ты думаешь, что я буду тебя жалеть? — его рука сжала шею Тэхёна, лишая его дыхания на пару секунд. — Ты ничего не значишь, Тэхён. Ты просто игрушка, которая должна угождать мне. Тебе не нужно быть живым, тебе не нужно быть здоровым. Тебе нужно только быть моим.
Когда он отпустил Тэхёна, омега едва стоял на ногах, его глаза были полны страха и слёз. Он пытался удержаться, но с каждым словом, с каждым действием Чонгука он терял всё больше силы. В его душе всё становилось пустым, а боль была настолько велика, что он не мог думать о чём-то другом.
Чонгук шагнул к нему, буквально вытаскивая его из его мыслей.
— Ты будешь делать то, что я скажу, и ты будешь благодарен за это. Понимаешь? — его голос звучал угрожающе, и Тэхён почувствовал, как его тело снова поддаётся этому давлению.
Он не мог найти в себе силы, чтобы ответить. Он был настолько сломлен, что даже слова не выходили. Вместо этого Тэхён просто кивнул, его глаза были опустошены. Он понял, что у него не было выбора.
Чонгук, удовлетворённый своей властью, снова усмехнулся и повернулся к Гёну.
— Он ещё не знает, что будет с ним дальше, — сказал Чонгук, оглядывая Тэхёна с презрением. — Но ты, Гён, научишь его, как жить в этом доме.
Гён кивнул, его взгляд был полон насмешки. Он уже знал, что Тэхён будет их следующим развлечением, что этот омега не сможет ни сопротивляться, ни сбежать.
Тэхён стоял перед ними, опустив голову, его тело болело, а его душа была уничтожена. Чонгук был прав: он был ничем. Он был игрушкой, и теперь он был здесь, в этом доме, который стал его тюрьмой. Всё, что оставалось, — это подчиняться и смириться.
Чонгук подошёл к Тэхёну, взял его за шею и снова наклонился к его уху.
— Ты уже понял, что ты мой, Тэхён? — его слова были шёпотом, но в них было столько власти, что Тэхён не мог не поверить. — Ты больше не уйдёшь отсюда. Твои мучения только начинаются.
Тэхён лишь закрыл глаза, сдерживая слёзы. Он знал, что всё потеряно.