глава десятая: «никому нельзя верить»
«Ты же всегда хвалилась своим умом при каждом новом человеке. Ты же всегда говорила, что способна выпутаться из любой ситуации. Что же случилось сейчас? В тот самый момент, когда ты не понимаешь что делать. Когда жизнь человека зависит от одного твоего действия или слова? Да, лишь одного. Но чертовски правильного! Ты не можешь придумать даже одного! Одного маленького никчемного слова, которое разрешило бы всю эту суматоху вокруг! Ты не способна даже на самое малое! Какого чёрта тогда лезешь во всё это? Какого ёбаного хера ты делаешь вид, что делаешь всевозможное? Ты просто никчёмна. Кусок гнилой плоти, который даже самая голодная собака не сожрёт. Кусок, не способный ни на что, расчитывающий на победу, думающий, что все решится само собой. Хуй тебе. Огромный хуй тебе в рожу. Оно не решится самостоятельно. Твой любимый человек рискует сесть в тюрьму на долгий срок, а ты даже не удосужилась поехать в ментовку вслед за ним. Ты - полнейшая дура, не понимающая жизни. Отец был прав. В чём-то он был, все таки, прав.»
— Ты всё еще здесь, — на выдохе произнёс тот, чьё лицо Мэйв больше не расчитывала увидеть. Но он пришел.. причем сделал это так, словно эти два человека знакомы сто лет. — Я позвонил знакомой, которая работает в ментовке, она сделать ничего не сможет, но дала пару советов.
— Что? — она только сейчас вылетела из транса, наконец переключая своё внимание на официанта, сидящего прямо перед ней.
— Я говорю, что помогу тебе.
* * * *
— Ты уверен? — недоверчиво глядя на парнишу, чьи волосы непослушно летали из-за ветра, казалось, захотев оторваться от головы обладателя, улетая в тёплые места, куда-нибудь на Мальдивы, Мэйв перебирала ногами прямо по асфальту всё в тех же кроссовках, которые кто знает когда меняла.
— Мы должны использовать любой вариант. Раз уж твой синяк ещё не прошел, то мы просто обязаны внести это в протокол. Ты напишешь ответное заявление на своего отца.
— Погоди, — Мэйв нахмурилась и резко остановилась, придерживая локоны меж пальцев, ведь они так и наровились залезть в глаза. — Ты не говорил, что мне придется писать заявление на отца.
— А ты что думала? Зачем же мы ещё будем указывать на наличие твоих побоев от него? Просто так? Чтобы было?
— Я не буду этого делать.
— В таком случае, можешь сказать «пока-пока, Пэйтон.»
— Я вообще не понимаю почему ты помогаешь мне, — вместо ответа на столь провокационные слова, Мэйв попросту последовала всё туда же, куда они оба направлялись секундами ранее - в полицейский участок.
— Потому что я давал слово всевышнему.
— Верующий, значит?
— Бесспорно.
— Неужели ты просто взял и сказал: «Всевышний, я обещаю, что буду помогать первым попавшимся идиоткам, у кого с минуты на минуту может сесть парень за «педофилию». Если я этого не сделаю, то можешь выстрелить в меня молнией.»
— Прекрати, это не так работает. — Он махнул головой, пытаясь собрать мысли воедино, но ветер будто выдувал их через уши. — Не стоит так легкомысленно относиться к богу. Я понимаю, что ты, вероятнее всего, не верующая, но в твоём положении даже такому человеку лучше всего молиться.
— Пару секунд назад ты говорил, что мне поможет ответное заявление, а уже никто, кроме бога?
— Я такого не говорил.
— В таком случае, лучше всего закрыть эту тему.
И они действительно закрыли её, идя дальше уже в полном молчании, но даже это, даже ветер, сдувающий с места, не мог выдуть мысли о том, что этот парень, который по-прежнему не назвал своего имени, что-то не договаривает. Его помощь буквально свалилась с неба, и это пугает. До чёртиков пугает, ведь он никто для Мэйв. С каких пор все самые лучшие друзья сидят и отмалчиваются, в то время как совершенно неизвестный человек лезет из кожи вон, веря во все слова первой встречной, у которой совсем не исключено психическое расстройство?
— Стой, — она вдруг завернула за дом, из-за которого уже виднелся участок, ухватывая за собой парнишку. — Ты же помнишь, что они пытались забрать и меня, но я сбежала? Это никак не скажется на мне сейчас? Меня же отпустят, верно?
— М, — он как-то странно повёл бровями, скрыл подступающую улыбку, отвернулся и почесал подбородок, словно бороду. Что-то здесь не то. — Бесспорно будут вопросы, но из-за доказательств тебе ничего не сделают. А вообще, пошли быстрее. — Тот схватил Мэйв за локоть и повлёк за собой, но она не решалась идти следом, лишь вырвалась. — Ну что ещё?
— Мне нужно в туалет.
* * * *
Не прошло и получаса, молодые люди уже медленно входили в полицейский участок. Парень двигался так уверенно, шёл, не спрашивая дорогу, будто свой. Будто находился здесь больше, чем дома.
— А ты..
— Цц, — процедил он, выставив палец вверх. — Мы пришли. — А затем открыл дверь, пропуская Мэйв вперёд. Она послушно вошла, оценила помещение, а также человека, сидящего за столом, и кивнула.
— Здравствуйте, моего парня хотят осудить незаконно, именно по..
— Мэйв Сандерсон, сэр, — без какой либо эмоции произнес тот самый парень, а затем послышался и щелчок двери, которая закрылась на ключ.
— Что?
— Честно говоря, я не думал, что этот план сработает, — мужчина за столом ехидно ухмылялся, перебирая какие-то бумаги. До них сейчас не было дела. Какого чёрта происходит? — Но, видимо, ошибался.
— Проходи и садись, — парень, стоящий сбоку, подтолкнул Мэйв за поясницу, и та уселась на стул около стола полицейского.
— Мне кто-то может объяснить, — начала с фальшивой уверенностью она, — что здесь происходит?
— А происходит то, что нам было поручено привезти тебя, но такого не случилось. Отличная скорость бега, кстати, — мужчина скрепил пальцы между собой, смотря чётко в её распахнутые от удивления глаза. — Как жаль, что машины ездят куда быстрее.
— И что теперь?
— А то, что ты должна рассказать всю правду. Рассказать о том, как Пэйтон Мурмаер насильно заталкивал в машину, насиловал, прятал у себя дома. У нас много времени, а диктофон включён уже давно, так что можешь делать это постепенно.
— Да сколько раз ещё можно повторять? Он никого не насиловал! У нас любовь! Мы любим друг друга и это, насколько я знаю, не карается законом!
— Любовь - это прекрасно, но не в вашем случае, — полицейский склонил голову немного в бок, оглядывая даму перед собой. — Я понимаю, что он напугал тебя, но сейчас ты в безопасности. Если ты действительно влюбилась в него и носишь розовые очки, то прошу снять их. Или, хотя бы, признаться во всём, рассказать всю правду, а тогда я позабочусь, чтобы его срок заметно уменьшился, но если ты будешь упорно молчать, — он многозначительно глянул на, по-видимому, своего напарника, — то его срок станет куда более долгим.
Удивительно, что копы могут быть настолько умны в психологии. Если бы Мэйв в действительности влюбилась в своего «насильника», то обязательно выдала бы каждую деталь, дабы спасти своего любимого от долгого заточения в клетке, даже не подумав, что это может быть уловкой, а это в любом случае уловка.
— На моём носу нет никаких розовых очков. Он не виновен, как вы этого не поймёте? Хорошо! — Мэйв заправила локон волос за ухо, показывая всё ещё заметный синяк. — Я хочу написать ответное заявление.
— Оу, и на кого же?
— На своего отца. Он ударил меня.
Мужчина, сидящий за столом, вскинул брови, смотря на того парнишу, который пожал плечами, мол: «Я не виноват. По другому её нельзя было затащить сюда.»
— Ты понимаешь, что за ложные показания следует срок?
— Я распишу каждую деталь, — она намеренно проигнорировала вопрос, выравнивая спину, дабы казаться всё более уверенной и устрашающей. — Я хочу, чтобы эту лживую тварь посадили, раз он не может контролировать свои эмоции и язык. Можете так и передать моему отцу. Он поплатится за то, что сделал.