Глава 2
Доминик
Я наблюдаю за Рафаэлем с другого конца спортзала. Он занимается круговой тренировкой в быстром темпе, как ебаный псих. Неудивительно, что у него такое шикарное рельефное подтянутое тело. Я думал, что это из-за тщеславия и самолюбия, но, глядя на него сейчас, подозреваю, что он просто гиперактивный ублюдок, и ему некуда девать энергию.
Сегодня я впервые наблюдаю за ним здесь, хотя купил абонемент еще месяц назад, узнав, какой спортклуб он посещает. Я пытался сопротивляться желанию преследовать его.
Ко всему прочему я был занят.
Состояние семьи Капелли — это тонкая оболочка легальности, скрывающая под собой кучу грязного, незаконного дерьма. Всё это требует постоянного контроля. Мой отец всегда говорил, что с моими руками и способностями всё полетит к чёрту. Но я полон решимости доказать ему, даже когда он на том свете, обратное.
Я знаю, он бы сейчас презрительно усмехнулся. Черт, он бы сделал куда больше гадостей, чем просто посмеялся. А если бы он увидел меня вчера в «Лаш»? Он бы, возможно, таки отрезал мне хер, как всегда угрожал сделать, если когда-нибудь застанет меня «ведущим себя по-гейски» снова.
Я трахал мужчин, пока он был жив. Но это всегда было в спешке, всегда в тайне. Я всегда платил и никогда не позволял им смотреть на меня. Один пытался. Он никак не мог остановиться, всё пытался поймать мой взгляд и рассмотреть мое лицо. Мне пришлось его убить. Я уверен, что он был подсадной уткой.
Я пытаюсь выбросить всё это из головы, пока наматываю мили на беговой дорожке. Ненавижу кардио, но отсюда самый лучший обзор, да и шансов, что меня заметят, меньше. Рафаэль ни разу не взглянул в мою сторону. Он слишком увлечен своей безумной тренировкой. Господи, он как чертов бордер-колли – энергии хоть отбавляй, ни секунды покоя.
Он весь в поту. Темные волнистые волосы зачесаны назад, а белая майка полностью промокла. Черные тренировочные штаны сидят очень низко на бедрах, демонстрируя его узкую талию и подтянутый пресс.
И что больше всего бесит – даже потный он все равно выглядит чертовски горячо.
Прошлой ночью это не стало для меня сюрпризом. Я же знал, как он выглядит. Он как элитная модель, одевается так, будто в любую секунду готов к фотосессии, а от его движений за милю разит мощной, плавной, сексуальной элегантностью.
Меня не слишком взволновало (ну, почти) то, что у меня встал, когда я смотрел на него в «Лаш», но вот то, что ОН это заметил – меня, сука, зацепило.
Я хочу наказать его за это.
А ещё я хочу понаблюдать за ним и полюбоваться.
В конце концов мой предел выносливости на беговой дорожке достигнут. Я не создан для бесконечного бега.
Может, пойти потаскать железо? Не вариант – для этого придётся подойти слишком близко к нему. Хватит с меня на сегодня, приму душ, а подъемами тяжестей займусь в домашнем спортзале.
Да и работе пора уделить внимание. Одна из легальных компаний, которой я сейчас управляю — строительная фирма. Когда нужно избавляться от тел - без стройки не обойтись. У нас в процессе несколько проектов, и мне нужно синхронизировать заливку фундаментов с уборкой ненужных людей. Я должен отсеять всех, кто не полностью верен мне. После смерти отца по его империи пошли трещины, которыми должен заняться я.
В таком элитном спортзале, как этот, душевые кабинки – отдельные, с запирающимися дверями, так что я расслабляюсь, когда теплая вода обрушивается на меня. Я всё еще наполовину возбужден, потому что в голове продолжает витать образ тренирующегося Рафаэля. Иногда мысли уносят меня еще дальше - к его блядскому корсету, в котором он был прошлой ночью в клубе. Руки будто чешутся от желания взять нож и разрезать шнуровку, туго затянутую вдоль его позвоночника.
Это не единственное, что мне хочется разрезать. Он спрашивал, что я представлял, когда думал о его смерти. Моя фантазия рисовала его, затянутого в сложное плетение шибари, тысячу искусных порезов и красивый узор из крови, стекающей на пол. И мой член глубоко в его заднице на протяжении всего процесса.
Когда дверь, которую я точно запер, вдруг щелкает и открывается, я вздрагиваю от неожиданности и ужаса. Ненавижу, когда меня застукивают врасплох. Мой отец делал это постоянно, пытаясь поймать меня на чем-то «пидорском». Впрочем, это научило меня прекрасно скрывать свои реакции, так что сомневаюсь, что охвативший меня страх заметен, но ярость от непрошенного вторжения мгновенно разгорается внутри. Особенно с учетом того, что мой член всё еще наполовину стоит.
- Какого хрена ты творишь? — огрызаюсь я, когда Рафаэль заходит в душ, закрывает дверь и запирает ее изнутри.
Когда же, блядь, он меня засёк?
Он роняет полотенце на пол и заходит под струи душа. Его обнаженное тело точно такое, как я и ожидал— идеально сложенное, прекрасное, подтянутое и мускулистое. Татуировки взбираются на его плечи от живота и спины, грубые геометрические узоры, вплетенные в розы.
Прошлой ночью я заметил, что его грудь идеально гладкая – из-за воска или лазера, черт его знает. А теперь я вижу, что он гладкий везде. Золотистая загорелая кожа без единого волоска, рельефные мышцы, четкие кубики пресса. А ниже извивающегося геометрического узора на нижней части живота виден его гладкий, твердый член.
Во рту мгновенно скапливается слюна при виде этой толстой, напряженной длины, распухшей покрасневшей головки и тяжелых и полных яиц.
Я хочу смотреть. После смерти отца я трахался с каким-то одним мужиком, но привычка заставила меня следовать старым правилам. Всегда сзади. Без взглядов в лицо. Быстро, без задержек.
А сейчас… Это первый раз в моей жизни, когда я действительно подробно разглядываю возбужденного мужчину перед собой вживую, не на экране. И не просто какого-то мужчину, а того, на которого я действительно хочу смотреть.
Но я не могу позволить Рафаэлю увидеть, насколько сильно я его хочу. Никто не получит такую власть надо мной. Поэтому я поднимаю глаза к его лицу.
Мы смотрим друг на друга. Вся его поза источает уверенность — без нее он бы сюда не зашел. Но в этот раз нет показной дерзости. Прошлой ночью он излучал самоуверенность, сейчас же в его взгляде только желание. Как будто он вовсе не против, чтобы я знал, что он меня хочет. Его зрачки так расширены, что почти поглощают светло-серые радужки, а на горле – темный след от моих рук.
Мой собственный член теперь твердый как камень, и у меня есть два варианта. Я могу избить и выкинуть его, или...
- Что ж, на колени, сучка, если так жаждешь мой хуй.
Его тело вздрагивает от моих слов, а член нетерпеливо дергается вверх. Блядь, мне это нравится.
Рафаэль сокращает расстояние между нами. Не говоря ни слова, он молча опускается передо мной на колени.
Запрокидывает голову вверх и смотрит на меня. Мое тело заслоняет от него бОльшую часть брызг, но мелкие капли всё же падают на его восхитительное лицо. Я могу рассмотреть каждый его дюйм, волосы приглажены назад и не мешают обзору. Касаюсь пальцами синяков на его шее.
- Помимо красного, фиолетовый тебе тоже к лицу.
И этот сумасшедший придурок улыбается. А потом открывает рот и заглатывает меня. Мои глаза закатываются.
Он совершенно точно знает, как сосать член. Его щеки втягиваются, когда он всасывает головку, язык не перестает играть со мной, скользя по чувствительной нижней стороне члена, лаская щель на кончике. Какое-то время я просто плыву на волнах удовольствия. А потом начинаю трахать его рот.
Кладу руки ему на голову, толкаюсь глубоко и жестко, всаживая до самого горла. Он стонет, вцепляясь в мои бедра, пока я безжалостно рву его рот.
Он наклоняет голову, впуская меня еще глубже, словно хочет, чтобы я заполнил его полностью и перекрыл кислород. Слезы катятся из его глаз, смешиваясь с каплями воды.
Как-то раз я завязал парню глаза и заставил его отсосать у меня, но это даже рядом не стояло с тем, что происходит сейчас. Рафаэль выглядит восхитительно грязно с растянутыми вокруг моего члена губами. Он задыхается, давится, но принимает почти всю мою беспощадную длину.
- Тебе нравится это, сучка? — рычу я, вбиваясь ещё жестче, пытаясь загнать в него эти последние дюймы.
Конечно, он не может ответить. Конечно, ему больно. Но он этого не показывает. А потом его рука обхватывает мои тяжелые, напряженные яйца, и у меня срывает крышу.
Я рычу, глухо стону, врываюсь в его рот еще яростнее. Злость вспыхивает во мне с новой силой, когда мое тело напрягается до предела. Рафаэль задыхается, стонет и давится мной. Мои бедра дергаются вперед в последнем рывке, когда я взрываюсь глубоко в его горле. Горячие струи спермы наполняют его, а он глотает всё до последней капли, пока мой член пульсирует внутри его рта.
Я хочу удержать его так подольше, но его руки упираются в мои бедра, и он отталкивается. Он начинает дрожать.
Неохотно вытаскиваю член, все еще наполовину твердый. Рафаэль отстраняется, жадно хватает воздух, закашливается, падая вперед. Мои пальцы всё еще держат его за волосы, поэтому я насильно прижимаю его голову вниз. Наклоняюсь над ним и рассматриваю его гладкую крепкую спину, разрисованную тем же геометрическим узором, переплетенным с шипами, розами и прочей хренью, опускаю взгляд ниже – на идеально округлые ягодицы. И шлепаю по ним. Его тело вздрагивает, он прогибается еще ниже, и я замечаю кое-что еще. Торчащий из него конец пробки. Я не слышу этого из-за шума душа, но вижу, как она вибрирует.
Это так чертовски горячо, что я шлепаю его снова — и он кончает без единого прикосновения к своему члену. Его руки упираются в плитку перед собой, по телу проходит судорога, и из него вырываются горячие, сливочные струи, которые подхватываются и уносятся водой.
Он все еще содрогается, когда я отпускаю и отталкиваю его. Быстро ополаскиваюсь и перешагиваю через него. Он поднимается, встает на колени, усаживаясь на пятки. Вода струится по нему, по его идеальному телу к его всё еще приподнятому члену.
Он по-прежнему не говорит ни слова. Просто смотрит на меня, пока я вытираюсь, обматываю полотенце вокруг талии и ухожу.
Пять минут спустя, когда я уже заканчиваю одеваться, из душевой выходит Рафаэль, небрежно набросив полотенце на бедра.
Я краем глаза слежу, как он идет к своему шкафчику. Мы тут не одни, но ему, похоже, плевать на окружающих. Он роняет полотенце и демонстративно наклоняется. И в этот момент я снова замечаю основание пробки, всё ещё плотно сидящей внутри него.
Мой член снова оживает. И вместе с ним опять вспыхивает злость. Зачем он всем это показывает?
Он натягивает темно-серые брифы. Я хватаю свою сумку. По пути к выходу сворачиваю в его сторону. Он уже надел брюки, но еще не застегнул их.
Сжимаю его плечо и с силой давлю вниз. Он уступает, оседая на скамью с глухим стуком. Стонет, когда удар отдается внутри него, толкая пробку.
Я смотрю вниз. Сначала – на выпуклость его члена в распахнутых штанах. Потом – на лицо, вспоминая эти прекрасные губы, растянутые вокруг моего члена.
Я знаю, что должен его убить.
Но, возможно, время еще не пришло.