Уголёк
Бывают дни и не плохие, и не хорошие. Такие, в которых невидимые ниточки судеб переплетаются, и получается что-то красивое, завораживающее. Может быть, на них нанижутся капельки грусти. Из такой паутинки многое ускользает, но самое главное... самое главное останется навсегда.
Солнце прорезается сквозь облака и неохотно ползёт по небу. Его лучи, ленивые и холодные, не могут соткать рассвет и подарить миру новое утро. Ветер истошно воет, птицы разлетаются, как перед бурей, звери не могут найти себе места, прячась в норках и домиках. Даже волны беспокойно вглядываются в небо, а тишина растёт.
Солнце замирает на половине пути, обессиленное и даже отчаянное. Равновесия больше нет. Не бывает Солнца без Луны, они друг без друга чахнут.
Оттого и время засыпает. И люди сегодня не встают с кроватей, ни дети, ни взрослые. Даже льняное семечко замирает в воздухе.
И только пары дворов это не касается.
* * *
Северянин, Песочник, Кролик и Фея с растерянными лицами закатывают глаза и всплёскивают руками на то, что на них, калечась о цепь, рычит, скалится и бросается пёс.
– Так ты говоришь, у нас в будке всё это время жил Повелитель ночных кошмаров? – скептически переспрашивает Кролик, скрещивая руки на груди. – С одной стороны, я всё думал, какого лешего мы эту собаку держим, никогда она мне не нравилась, и толку от неё никакого, даже погладить себя никогда не давала. Так что это круто, но... я всё ещё думаю, что мы все съели что-то не то, и нехило так отравились, – он взъерошивает пепельные волосы, и Фея с трепетом гладит его по голове. Кролик вздыхает: – Приятель, я ни черта не помню из того, что ты нам рассказал о прошлом, ну не может же такого быть. Ты думаешь, я поверю, что наш толстяк, – он бьёт Северянина по пузу: – Санта-Клаус?... Кыш Бабай, Дед Мороз и так далее? Да в НЛО как-то лучше верится!
Джек щёлкает ему снежинкой по носу.
– Я догадывался, что ты зануда – но чтобы такого уровня! Ладно, сейчас не это важно, – отмахивается от возмутившегося парня и вдруг изменяется в лице, растягиваясь в изумлённой улыбке: – Вы посмотрите наверх, это же просто чудо! Видели когда-нибудь что-то подобное?
Они задирают головы и вздыхают с восхищением.
– Солнце такое большое, близкое! И даже не слепит глаза, когда на него смотришь! Это волшебство! – с искренностью ребёнка вскрикивает Северянин и после смеющихся глаз Кролика берёт себя в руки: – Вот только... меня не покидает странное чувство, как будто что-то идёт наперекосяк. Что-то неуловимое, едва заметное, что мы ну никак не замечаем. Это наводит тоску.
Зубная Фея вздыхает, хлопает его по плечу и обращается к Джеку:
– То, что ты нам рассказал... Не знаю, как себя вести. Всё так странно и непонятно, извини. Мы... Мы можем как-то помочь тебе?
Джеку не хочется показать, как он нервничает – ну почему Хранители ему не верят? Он так старался, в красках описал всё-всё, даже то, за что ему было очень стыдно – но те и глазом не моргнули. Только Северянин, кажется, прислушался к истории.
Раз за разом бывший Хранитель Веселья решает, что грустнее некуда, и раз за разом ошибается.
– Я думаю, да, – Джек делает напряжённую паузу – не чтобы впечатлить ребят, а чтобы как-то придумать фразу поубедительнее: – Но это будет нелегко. Та девушка, о которой я рассказал, дочь Солнца – её нужно поймать. Я так думаю.
– Но зачем? – удивляется Фея. – Ты объяснил, что Солнце уже разбирается с ней. Хотя... нет, прости, я понимаю: нельзя позволить ей пропасть. Она же не виновата, что с ней случилась такая беда. Но с другой стороны, можно же было как-то это зло остановить в себе, у тебя же получилось. Хм, только люди ведь разные, а у той девушки не было друзей, дома. И всё-таки могла же она сразу попросить о помощи, как почувствовала, что с ней творится что-то плохое. Но она была одинока и никому не доверяла... И...
Джек улыбается и берёт её за руку, чтобы успокоить:
– Да, теперь я точно вижу, что ты настоящая Хранительница.
И когда она смущённо отводит взгляд, замечает, как пыхтит от негодования Кролик и поспешно отстраняется, делая вид, что он тут ни при чём. Песочник прыскает и крутит у виска, дразня Кролика, а Джеку пишет на блокноте, который всегда носит с собой: «А пёсику мы применение найдём?» И, довольный, тот кивает и прыскает от смеха. Вот и Песочник, кажется, ему поверил.
– И у тебя есть план, спаситель года? – всё ещё кипятится Кролик. А Джек, как ни в чём ни бывало, поддакивает и со словами:
– Да, но сначала тебе не помешало бы охладиться, – на Кролика с крыши сваливается сугроб. Фея только успевает затолкать жениха обратно в дом, перед тем как, засучив рукава, он пошёл бы на обидчика. Северянин с Песочником переглядываются и хохочут.
– Я уже вижу, что вы были друг с другом не разлей вода, – говорит Северянин, присаживаясь на крыльцо. Слышно, как за толстыми стенами Кролик рвёт и мечет, а Фея с трудом пытается его успокоить.
– Та-а-ак. Кажется, я понимаю, что у вас происходит. Ну-ка, – он с трудом поднимается на ноги: – Давай мы хоть дадим тебе переодеться, а то конкуренцию с твоим нарядом не выдержишь, – бывший Хранитель Детства хлопает Джека по спине и провожает в комнату, в которой он же пару часов назад устроил им сюрприз.
– Стой, а как же план, и вообще, не нужно мне это, – и искренним возмущением он вырывается, но Северянин крепко берёт его за шкирку, как котёнка:
– Это успеется, а с таким отношением к себе ты далеко не улетишь.
Песочник, провожая их игривым взглядом, остаётся с Кромом, невозмутимо кидая ему мячик. Пёс не может с собой ничего поделать и принимает игру, хотя взгляд становится ещё злее.
Когда Джек с Северяниным доходят до комнаты, и у него получается освободится, то второпях и сжёвывая окончания слов, рассказывает:
– Делаем вот что. Я почти уверен, что Светлана появится здесь ещё раз. Она всегда меня находит, чтобы пооскорблять и унизить. Любит толкать всякие речи, прямо как её папаша... В общем, вам несложно будет её заболтать. Главное, чтобы на меня перестала вообще обращать внимание. А я в это время сделаю так, чтобы она больше от нас не ушла, – Джек поглядывает на посох, – и тогда мы сможем её убедить сделать всё, как раньше.
Выслушав его, Северянин вздыхает:
– Тяжело, наверное, тебе одному было, страшно, – он рассматривает и складывает вещи. – Прости уж, но я, как ни стараюсь, не вспомню тебя. Но мне кажется, что мы были закадычными друзьями.
Джек мечтательно протягивает, глядя в полок:
– Если бы... То есть... Да, так и было – до тех пор, пока не возникли кое-какие трудности и я всё портил.
– Хе-хей, ты чего это раскис! – бодро отвечает Северянин. – Ты же вон какой молодой, а такого добился! Успокойся ты, все делают ошибки. Нет, само собой разумеется, думать надо перед тем, как что-то делать, советоваться с близкими. Но раз уж напортачил – ничего уже не изменишь. А о проблемах своих ты зря рассказывать стесняешься. Так ведь и поступают в настоящих счастливых семьях – делятся друг с другом тем, что их тревожит – без утайки.
Лицо Джека светлеет, и Северянин, довольный речью, протягивает стопку с одеждой:
– Не знаю, как там у тебя были с отцом дела, или с дедом – но сегодня я за старшего. Так что делай, что тебе говорят – встречать новую жизнь нужно в новой одёжке. Жёнушка ещё мне подарила в молодости, но если что, я так ни разу и не надел...
– У тебя есть жена?!
– Да... Но не сошлись характерами, как видишь. Одному так плохо жить в большом доме, хорошо, что ребята отозвались, а то бы я, наверное, с ума сошёл.
С открытым ртом Джек мотает головой и не может уложить в голове простенькую мысль:
– Вы такие семейные, серьёзные люди...
– Ну, как раз моя жёнушка так не считала, – прыскает Северянин и оставляет Джека одного осознавать, что его жизнь уже не будет прежней после сегодняшних открытий.
– Да они все с ума сошли что ли? – шепчет он, разворачивая вещи: – Ого, а жена у него была со вкусом...
Джек в огромным удовольствием надевает серый свитер с тонкой, бархатной тканью и улыбается с кактуса в солнечных очках, кажется, вручную расшитом на груди. Рукава, правда, ему чуть длиннее, но он чуть-чуть закатывает их, и получается даже ничего. Светло-голубые брюки, наоборот, оказываются короче, чем нужно, но это Джека вообще не смущает. И глядя на своё отражение он вдруг решает «вернуться к истокам» – скидывает изношенные кроссовки и остаётся босиком – ведь до того, как стал Хранителям, ему вообще было без проблем разгуливать в таком виде. Так он как бы отдаст дань былым временам – и хоть что-то сделает в своём облике неправильное.
– А то скукота, честное слово, – весело приговаривает себе, задевая посохом стены и рисуя на них ледяные узоры.
Бывшие Хранители ждут во дворе. Кролик с Песочником играют в волейбол, Фея в беседке вроде как маринует шашлыки, а Северянин не устаёт дразнить уже донельзя злого Крома.
– Я теперь такой модник, – с пафосом объявляет Джек, и пёс забавно чихает, только встретившись с ним взглядом: – Хм-м-м, это новый злодейский смех нашего Кромешника? Впечатляет.
Северянин чешет затылок:
– Неужели когда-то я был таким же кожа-да-кости, как ты?
– Нет, это просто за гранью моей фантазии! А вы решили устроить пир, да, Кролик?
С искренним возмущением тот всплёскивает руками:
– Да что он привязался ко мне?! И ведь если отвечу, я буду виноват! – А мяч едва не попадает в голову, Джек только успевает его сбить морозом.
– Да ты не сердись, я по-дружески...
– У меня твоё «по-дружески» знаешь, где сидит?!
– Т-с-с! – Фея бросает всё и настороженно вглядывается за их спины: – Вы посмотрите на это!
И только сейчас они замечают, что за всё время ни травинка не колыхнулась, не птица не пролетела. И облака как будто приклеены к небу, не плывут. А солнце как замерло на одной точке – так и до сих пор.
– А от соседей-то наших шумных вообще ни слуху, ни духу, – проговаривает Северянин.
– Я-то думаю, где молочник застрял, и почту не принесли, – добавляет Кролик.
Один-единственный солнечный лучик мчится к бывшим Хранителям, скача по крышам. И Джек, нахмурившись, говорит:
– Готовьтесь, ребята. Это она.
Сжимает посох, закрывает глаза и бормочет, чтобы всё на этот раз было хорошо. Момент портит Кром и с новыми силами пытается сорваться с цепи, заметно обрадованный приближением дочери Солнца.
Лучик превращается в полупрозрачную девушку с траурным выражением лица, в грязной, изодранной одежде и вороньим гнездом вместо волос. Она сжимает кулаки и быстро дышит, как после долгого марафона, и при этом пытается что-то сказать:
– Вот я и пришла... задать вам... жару.
Когда он видит Светлану, от жалости к ней даже не хочется и слова грубого сказать: она действительно похожа на призрака, хрупкого и беспомощного, на ногах едва держится. Но жалость как рукой снимает, когда она, пусть и очень слабая, бросает в него огненный шар. С лёгкостью защитившись, заморозив его, Джек с недоумением спрашивает:
– Да ладно тебе, Светлана! Ну что ты делаешь? Я тебя не понимаю. Твои поступки всегда такие странные, что я бы пошутил раньше, но не после всего, что случилось. Ты больная на голову, ненормальная, сумасшедшая!
Скрюченная, но по-прежнему злая, Светлана скалится:
– Да ты и не хочешь ничего понимать! Хоть и помнишь ещё про меня – ха-а-а, это ненадолго... ненадолго... Ну и пускай моя жизнь катится в тартарары, да?
Северянин не показывает страх, словно каждый день своей «обычной» житейской жизни вёл переговоры со злодеями, произносит, протягивая к ней руки:
– А вот мы не помним, кто ты, девочка, но наслышаны о твоих геройствах. Ты же такая маленькая, совсем ничего не понимаешь! Верни всё как было, и мы поможем тебе. Видно же, что ты и сама мучаешься.
– Ты очень красивая, но забитая, – поддерживает Фея. – Тебе очень нужны друзья, как и всем.
– Мою единственную подругу погубил ваш ненаглядный Джек! – с обидой выкрикивает Светлана. – И слушать ничего не хочу!
– Да, он побесить, я заметил, мастер, – вступает в разговор Кролик. – Но он вроде не злой. И если ему заклеить рот скотчем, даже дружить можно.
Джек едва сдерживает смешок, наколдовывая за спиной Светланы один за другим снежки, чтобы в нужный момент выстрелить.
– Да он же угробил вас всех! – выкрикивая, дочь Солнца даже срывает голос, и хрипло, но отчаянно, говорит: – Разве это мы с Хрусталкой отняли у вас прошлую жизнь? Нет, это он. Мы просто договорились. Джек предал вас, но вы всё ещё его любите. Я вообще вам ничего не делала. И эта ненависть из-за того, что я, видите ли, «странная»?
– Ничего не сделала?! – не выдерживает Джек и тут же привлекает её внимание. – Сказочница! Я-то думал, чего я так тупил, всё выводило из себя, вообще думать не мог ни о чём – так это всё благодаря твоему угольку, которым ты не пожадничала, поделилась. Интересно, вторая половина ещё в твоём сердце, да? Хрусталка говорила что-то вроде того. Ну, сейчас проверим.
Светлана ничего не успевает сделать, даже испугаться, как Джек со всей силы кидает в неё снежками. И когда она падает и закрывает себя руками, Кролик прыскает:
– Серьёзно? Это что за детский сад?
– Я знаю, как это выглядит, – хохочет Джек, продолжая метать в опешившую Светлану снежные снаряды: – Но если я правильно всё понял, сейчас кое-что должно произойти. Эти снежки, как бы объяснить, заряженные весельем, а оно-то точно должно выгнать из её сердца тьму.
Дочь Солнца, не в силах отбиться, сдаётся и просто ложится на траву, раскинув руки.
– Бедняжка... – протягивает Фея, пока Северянин и Песочник с восторженными взглядами наблюдают. А Светлана протягивает, вертя головой:
– Что-то мне совсем нехорошо...
– Это были не простые снежки, – поясняет Джек, наклоняясь над Светланой: – Наконец-то моё умение морозить их весельем пригодилось в серьёзной спасательной операции. Это должно помочь, я уверен... Ага! Что я говорил! Ребята, посмотрите, какая жуткая штука была у нас вместо сердца.
И он подбирает лежащий рядом со Светланой уголёк. Ничего необычного, никакой в нём магии на вид:
– Ну да, выглядит это опять жалко. Но, поверьте, душу наизнанку выворачивает! У меня есть вторая часть, вот она. Что с этим делать, не знаю. Если я так и буду носить их в кармане, это как... безопасно?
Но друзья молчат.
Они, затаив дыхание, следят, как Светлана, покачиваясь, поднимается на ноги, с непониманием оглядывает всех. Она оттряхивает платье и, заметив пса, кидается к нему, чтобы погладить. Кажется, что Кром яростнее, чем обычно, пытается напасть.
Он успевает цапнуть Светлане руку, пока бывшие Хранители не оттаскивают её и не приводят, всю в слезах, в чувства – Фея вытирает её лицо носовым платком, Кролик подносит к дрожащим губам дочери Сонца стакан с водой, Песочник машет газетой, а Северянин осторожно гладит по спине. Джек же продолжая с удивлением рассматривать уголёк и прячет его за пазуху.
– А всё ведь ради папы, – хныкает Светлана, шумно высмаркиваясь: – И как бы я ни старалась, он всё равно меня не любит. Я была и на него похожей. С этим угольком мне вдруг пришла в голову мысль, что так он точно меня признает. А теперь я вот-вот исчезну, пропаду насовсем. Не-е-ет... Ну почему я была такая глупая?
– Это да, – говорит Кролик, и прежде чем его успевает отругать Фея, и показывает на небо: – А Солнце, что, вечно будет неподвижно? Почему вообще это происходит?
– Хах... – вздыхает Светлана. – Парадоксы... Их очень много стало. Например, это потому что есть люди, которые помнят обо мне. А вы же теперь люди. А так быть не должно, это моё проклятие. Время будет стоять на месте, пока что-то не изменится.
Джек всё ещё не решается с ней заговорить, да и Песочник с Северяниным поглядывают на неё с подозрением. Он понимает, что уголёк – то, что вытягивало её внутреннюю злобу наружу – у него в кармане, но всё равно хочет держаться на расстоянии. Она и без уголька не казалась адекватной.
– Слушай, мы бы с тобой ещё поболтали, – прерывает её Кролик, – но если верить нашему ледяному информатору, ты с нами сделала кое-что плохое, что нужно срочно исправить. Ты как, собираешься проводить работу над ошибками?
– Я-я-я... – Светлана хлопает глазами. – Я? Вы чего? Я же... Я... Уголёк если только вернёте, тогда у меня будут силы, и то вряд ли я смогу... Вы же видите, что я не в состоянии, чего тогда спрашиваете? – Джека даже передёргивает, когда он слышит до боли знакомые капризные нотки: – Вечно вы думаете о себе! Я тут скоро исчезну, эй!
– По-моему, она вообще не изменилась, – закатывает глаза Кролик. – Я вижу перед собой маленького ребёнка с лицом взрослой девушки. Маленького избалованного ребёнка.
– Избалованного?! – возмущается Светлана: – Ты хоть знаешь, через что я прошла?!
– Все через что-то прошли, даже пострашнее твоего будет, – и не думает сдаваться Кролик. – Но с таким подходом к жизни ты будешь самой несчастной, если тебя даже пчёлка укусит. Так, давай заканчивать эту пустую болтовню, что-то мне подсказывает, ты знаешь, что делать. Ну, говори, хватит мямлить.
– Врёт твой подсказчик, не знаю я! Отстаньте! – и Светлана, закрыв лицо, срывается с места, не успевают они и глазом моргнуть.
– И куда ты побежишь, искорка?
– Не ваше дело!
Джек прыскает, закидывает посох на плечо, делает знак ждать и спешит за ней, нечаянно задев забор и стукнув мизинец. Пока он приходит в себя, Светлана убегает всё дальше, а бывшие Хранители, а особенно Фея, не сводят с Кролика восхищённых взглядов.
До этого дня Джек и подумать не мог, что из-за всей этой истории время остановит свой ход. Не верится, что всё настолько серьёзно. И как легко сдалась Светлана – даже странно как-то. Чего теперь от неё ждать? Должна же быть у неё какая-то логическая цепочка. Если уж она и есть, то понять её невозможно.
Джек быстро догоняет дочь Солнца, хотя и отставал вначале, не успевает она убежать и на сто метров. Усаживает её на скамейку, и она закрывает лицо, хныкая и содрогаясь всем телом. Он присаживается рядом, прочищает горло и говорит, стараясь не поддаваться на её слёзы:
– Так, давай разбираться. Смотри – уголька в тебе больше нет. Время остановилось. Так что Солнце с наказанием притормозит. Вот тут у меня вопрос. Почему оно тебя наказывало? Раз ты творила зло из-за уголька, «из-за обид Кромешника», ты не виновата ни в чём. Но всё-таки Солнце рассердилось на тебя. Не может быть, что за просто так то, что приютило тебя, вдруг взяло и разобиделось.
– А вдруг может? – продолжает ныть Светлана. – Ты так уж хорошо знаешь Солнце? Ничегошеньки ты не знаешь! Только сделать крайней меня все хотят, а вот Хрусталка так никогда не делала. Она одна меня понимала. Ты её погубил!
– Ну как можно быть такой противной?! – в сердцах вскрикивает Джек, даже подпрыгивает с места. – Ёлки-палки, ты-то сама хоть за что-нибудь отвечаешь?
– Отвечаю, – говорит Светлана серьёзным голосом, плаксивость улетучивается. Она так пристально смотрит Джеку в глаза, что у него возникает редкое желание вновь стать невидимым: – Жаль, что я не могу отнять жизнь. Так было бы всё гораздо проще... Ха...
И Джек понимает.
То, что было очевидно, но что он отказывался признавать, больше не прячется под маской слабости и беспомощности Светланы.
Она притворялась.
Ну и как они могли ей поверить?! Ладно, Хранители, не помнят о её поведении ничего, но Джек чем опять думал?
А Дочь Солнца с таким самодовольным видом, словно прочитала его мысли, выпрямляет спину и торжественно произносит:
– Уголёк обиды никогда не прорастёт в тебе, если ты ему не позволишь. У меня были причины этому не мешать – и у тебя были, правда же? – она лукаво улыбается, наклонив голову: – Я не ожидала, что ты справишься с ним и вновь обретёшь власть над холодом. А значит, если ты стал сильнее, избавившись от проклятия – то и я. Правда, закономерно?
И, захохотав, Светлана обращается в солнечный лучик и бодро скользит в парк. Оглянувшись, как там его друзья – их не видно, не слышно – Джек вновь бросается за ней в погоню, жалея, что ветер не может ему помочь.
Он не верит глазам, когда видит, куда она его завела: на то самое озеро, где несколько лет назад Хранители победили Кромешника. И парит она прямо над водой, поджав ноги. Джек, сжав кулаки, ступает на спокойную гладь, и за пару шагов всё оно покрывается льдом.
– Не понимаю... – хрипло говорит он. – Неужели ты всегда была такой? Ведь должно же быть в тебе что-то светлое! Клянусь, тогда, на мельнице, я это увидел.
Светлана как-то странно смотрит на него, скидывает сапоги и с босыми ногами приземляется на лёд.
– И сразу забыл, – хихикает Светлана и кружит вокруг Джека: – Как думаешь, что теперь будет? Я отпущу тебя? Хранители так и останутся простыми людьми, а твою спящую принцесску младшие Бенетты вечно будут прятать на чердаке? Это ещё повезёт! Ха-ха, если время сдвинется с места. Но я, как ты видишь, в прекрасном состоянии – ну да, синячки ещё не прошли, и с волосами кошмар, но зато сколько во мне энергии! Давненько такого не было. Твои друзья остаток своих дней будут проживать в безвременьи, это же так чудесно. А я, наконец, смогу делать всё, что захочу! И спасибо за то, что вернул капельку чуда, без этого бы у меня ничего не вышло.
– Бла-бла-бла... – сонно передразнивает Джек и вздрагивает: – Что?!
– А по-твоему, я всю эту заварушку с Луноликим и угольками устроила только потому, что я чокнутая? Сама наивность! Всё, чтобы запутать Солнышко. Оно потом только догадалось, когда было поздно, и ты приложил все усилия, чтобы волшебство пришло назад, старался напомнить друзьям о их предназначении. Капелька волшебства, я, твоя сестрёнка – навалились разом, у Вселенной случился нервный срыв, и она взяла отпуск. Так что теперь всё распрекрасно, а я-таки заставлю тебя исполнить данное давным-давно обещание – ты отправишься у меня на Солнце и поймёшь, через что я прошла! Будешь сидеть там столетие за столетием, света белого не увидишь – тогда поймёшь, что значит доброта Солнышка.
Как Джек ни старается, у него почему-то не получается принимать слова Светланы за чистую монету, так что всю её пламенную речь он стоит с унылым выражением лица и приподнятой бровью.
– Я-я-ясно, – протягивает он. – Поня-я-ятно. Интересный план, вот только я: а) ничего тебе не обещал, б) твоё объяснение звучит как полный пред, и в) да иди ты сама к своему Солнцу, а я останусь тут и как-нибудь сам всё разрулю, вот так!
Светлана усмехается, топает ногой, и лёд топится, как Джек ни старается это остановить.
Светлана, её тепло – сильнее, чем его холод.
Под ним остаётся крохотный островок зимы, а Светлана хмыкает. Солнечные лучики строят для неё подобие лесенки, и она делает вид, будто садится на одну из таких «ступеньку» и качает ногами:
– Та-дам! Кажется, что-то вроде этого с тобой уже было. Неприятные воспоминания, да?
Джек не может скрыть ужаса, который сцепляет его, словно безжалостный монстр. Не до разговоров – колени пошатываются над тонкой корочкой льда, вот-вот треснет, тёмные воды уже просвечиваются.
– Тебе здесь больше не место, – Светлана кокетливо накручивает опалившиеся локоны: – Я уж тебя пожалею, отправить тебя в подводное путешествие – слишком жестоко даже для меня. Как ты, наверное, понял, на Солнышко ты можешь попасть лишь по своей воле. Так что ты в любую секунду можешь прекратить пытку – и даже подумать о том, чтобы оказаться в моём прежнем доме, тебе будет достаточно. Мне всё-таки чуть-чуть жаль, что я тебя больше не увижу – ну к кому я ещё найду такой идеальный подход, как к тебе? Но я передам и Хранителям, и тем надоедливым брату с сестрёнкой, и твоей ненаглядной принцесске, что ты будешь скучать по ним. Представляю их унылые лица... Ой, я ж забыла! Тот паренёк и девчушка последние дети на целой земле, для кого время ещё существует. Надо было первым делом тебе их проверить. А теперь – как они будут горевать!
Для Джека голос Светланы – как скрежет железа по стеклу. Слушая её вполуха, он замирает: вот уже лёд трещит. И хотя ничего кроме магии его не погубит, Джеку очень страшно.
Он не хочет, чтобы это повторилось. Так можно потерять голову.
И забыв обо всём на свете, Джек думает, чтобы Солнце унесло его отсюда – туда, где уютно, спокойно, а под ногами нет трещащего льда.
И рядом с ним появляется снежная воронка. Она так быстро и устрашающе крутится, что Джек мешкает перед тем, чтобы шагнуть в неё, хотя еле-еле держится. И Светлана, хохоча, как в фильмах ужасов, щёлкает пальцами, растопив последний лёд, Джек едва успевает прыгнуть в портал.
Когда он пропадает, Светлана потягивается как от долгой работы, хлопает в ладони и возвращается на берег:
– Столько лапши, как сегодня, я ещё не вешала... Так, детишек, наверное, навестить пора. Ох уж мы повеселимся.