• Fourth •
История четвёртая. «Семейная фотография»
Разбивается посуда. Мама бьет стаканы. Разбивается моё сердце. Я слышу её плачь.
«Мама, пожалуйста, хватит плакать. Твоя боль ужасна и она разрывает меня на части. Я сказала папе, что ты не хотела говорит ему все те ужасные вещи...»
Мама меня не слушала. Кричала во всё горло. А папа собирал вещи. Он был пьян. Они оба были пьяны. И не только алкоголем.
Говорят, что ссоры — это что-то наподобие проверки отношений на прочность. Но с каждой такой ссорой отношения между моими родителями только разрушались. Это стало настолько привычным, что и причины для конфликта не нужны были. Но не в этот раз.
Мать борется сама с собой, со своими чувствами. Сегодня они победили. И погубили её. Мама сражается за деньги, за меня и моего брата. Для меня всё это Третья Мировая война. Я прихожу домой, на поле битвы и прячусь в своём убежище, чтобы не получить выстрел в спину. Нелегко было расти на войне, не зная что же такое «любовь».
«Остановитесь! Можем ли мы быть настоящей семьёй? Я обещаю, что исправлюсь. Мама, я сделаю что-угодно. Я обещаю! Папочка, не уходи... Останься! Мама любит тебя. Помни, я ведь тоже тебя люблю.»
Никто не хотел меня слушать. Я чувствовала, как горели мои уши, а на глаза просились слёзы. Но никто не хотел этого видеть. Я смотрела на этих людей, которых когда-то называла родителями, и хотела просто убежать. Просто не знала что делать. Стала успокаивать обоих, но получала удары, такие же, что и всегда. Физические. Мысленно умерла я уже давно. Ведь синяки исчезают, а воспоминания нет.
Сегодня я ушла из дому. Ушла от шума. Бежала по дороге и чувствовала свободу. Я спаслась из тонущего корабля. Я могла потеряться в большом городе и просто забиться в угол, но мне было всё равно. Просто больше не могла вынести слёз матери и криков отца. Вот что и было настоящим выстрелом в сердце на этой войне.
Одна только вещь показывала, что мы семья. И рассматривая семейную фотографию, хотелось улыбнуться. На ней мы выглядели счастливыми. Улыбались, возможно, искренне. Может и нет. Но почему мы не можем на самом деле притворится, что счастливы?
Рассматривая семейную фотографию, хотелось улыбнутся... Но вместо этого я просто кричала.
Мама, папа, вы убили меня собственноручно. Давно. И, возможно, ещё даже сами этого не поняли.
Прощайте...
Перед глазами всплыл тот момент, когда я в последний раз видела своих родителей. Они не ругались. Мать глотала таблетки. Брат прятался под кроватью. А отец...
«Папа, не уходи! Мама станет лучше. Я исправлюсь, и я скажу брату... Я стану хорошей и буду всё делать правильно. Я всегда буду твоей маленькой девочкой. Я всегда буду спать по ночам... Не уходи! Папа! Не уходи, папочка! Останься! Не уходи!» — теряя тогда голос, кричала я. А в ответ лишь звук захлопнутой двери.
Руки загорелись, как в огне, и были тяжелыми, словно свинец, ноги не двигались, а в голове стоял туман. В это было сложно поверить.
И в громком покрове тишины закрылись мои девчачьи глазки. Навсегда.
И я взглянула на мир уже недетскими глазами.